– Простите, господин барон, а зачем вам эти грузовики? – уточнил мичман.
– Не нам, а на аэродром: доставка топлива, материалов, бомб, да даже личного состава. Всё лучше, чем конные повозки, да и быстрее. За автомобилями будущее, уж поверьте мне. А зачем покупать свои, если вон они у германцев без охраны стоят? Нам они больше пригодятся, чем им. Да, грузовики брать только новые. Прикиньте, что вам нужно: сколько людей, хватит ли ремней. Я могу дать вам не более чем по пять минут на каждую машину, после этого улетаем, поэтому разработайте быструю сцепку, чтобы унести авто. Напомню, что грузовики трофейные и их у нас выкупят. Трофеи всегда выкупают, особенно такие. Например, нам с братом должны выплатить на двоих призовые за три военных боевых корабля. Пока подсчёты идут: не успели к нашему отлёту.
– А у нас не отберут трофеи, раз машины выкупят? – уточнил Губин.
– Вполне могут направить в какое-нибудь другое подразделение, но это при острой необходимости, а так обычно кто взял, тот и использует. Если кому надо, трофеев у германцев много, пусть добывают сами. Что ж, я всё сказал, работайте. У вас меньше суток на разработку плана по быстрому угону автомобилей.
– Да уж, когда я на службу шёл, никак не думал, что стану обычным угонщиком, – ворчал оставшийся в штурманской Губин, желавший поучаствовать в разработке способов быстрой подготовки груза к буксировке.
– Не обычным, а воздушным, – поправил его Сапегин, улыбаясь до ушей.
Офицеры остались в штурманской, боцман и механик – тоже, а близнецы пошли отдыхать. Судном управлял Губин, он на вахте. Ещё три наблюдателя с биноклями отслеживали всё вокруг.
Вот так мы и убегали прочь от возможной погони. А она, как оказалось, была. И вскоре на борту «Феникса» раздался крик:
– Вражеский дирижабль с востока!
Наблюдатель не был моряком, он из пулемётчиков, служил в морских пограничных силах, но на берегу. Хорошо хоть знал, что такое компас: я видел у него на руке ручной. Думал, часы, а оказалось – компас. Говорил, что подарок.
Как только на борту зазвучала тревога, близнецы сразу подорвались, быстро оделись (они часа три поспать успели) и вскоре уже изучали в бинокли дирижабль. Сомнений нет, нас засекли. Бета начал отдавать приказы. «Феникс» шёл на высоте не более тридцати метров, и тут требовалось немалое мастерство пилотов, так как порыв ветра мог бросить дирижабль вниз. Но наши пилоты уже неплохо справлялись, и выказывать им недоверие я не хотел: парни, бывшие рулевые, серьёзно относились к пилотированию, да и опыт им нарабатывать надо.
На такой высоте мы могли долго оставаться незамеченными, вчерашний день это подтверждал, но сейчас нужно было драпать. Поэтому «Феникс» начал экстренный подъём и принялся убегать на четырёх моторах. Это может показаться странным, но сбегать от германца нам невыгодно, хотя для нас это не составит труда: мы просто скоростнее. Но до темноты лучше держать его под присмотром.
От одного дирижабля мы долго сможем так бегать, если, конечно, у него нет радиосвязи и он не вызвал напарника. А напарник уже через два часа появился в прямой видимости, пересекая наш курс. Точно успеет. Вот теперь будет чуть сложнее: они будут загонять «Феникс» друг на друга. Что ж, поманеврируем до ночи, а там сбежим. Чёрт, да мы можем просто подняться на пять тысяч метров, и они ничего нам не сделают: у одного потолок – четыре тысячи, у другого – и того меньше. Мой «Малыш» всё же куда лучше двух таких неуклюжих громил.
И тут раздался новый крик:
– Аэропланы с юга!
– Неприятная ситуация, господа, – сообщил Бета, внимательно изучая самолёты. – Аэропланы тоже германские. Кажется, модель Фоккера. У них по одному пулемёту и два лётчика.
– Отобьёмся? – спросил Губин.
– Против аэропланов мы даже и драться не будем: их маломощные моторы просто не поднимут выше четырёх километров. Два германских дирижабля – это тоже малое из зол. Проблема в третьем, который уже летит к нам: это та же модель, что и у нас, он пять тысяч метров осилит. Поэтому придётся удирать на скорости. Очень мы германцев обидели, отомстить хотят. От двух мы бы ушли, а с тремя – уже проблема. Не критичная, но всё же. Да ещё и спускаться нам нельзя: поблизости крутятся четыре «фоккера». Как только добрались? Ну, они тут ненадолго: запасы топлива малы, скоро улетят. А вот дирижабли нас погоняют. Нам главное – до ночи продержаться. Мы бы ушли, потому что быстрее этих толстяков, но сильный северный ветер лишает нас этого преимущества. Правда, у германцев парусность меньше, но у них и моторов по четыре. Всё, начинаем.
И знаете, мы смогли продержаться, пусть и с трудом. Ниже пяти тысяч метров не спускались. Один из германцев тоже свободно себя чувствовал на этой высоте, вот от него мы в основном и бегали. Аэропланы улетели ни с чем, однако цеппелины гоняли нас, ох гоняли. Двое внизу поджидали, а третий пытался нас нагнать и вниз спустить. И шансы у него были: пушки стояли на гондоле, пусть и мелкого калибра. Поэтому на дистанцию выстрела я его не подпускал, благодаря шести моторам удерживал в отдалении. Правда, топливо так быстро уходило, что вряд ли его на обратный путь хватит. Надо пару бочек незаметно пополнить запасами из хранилища.
Я прорывался и убегал, они – за мной. Пусть у них парусность меньше и сносило их сильнее из-за бокового ветра, но, похоже, движки неплохие стоят, мощные. Хорошо, что обошлось без повреждений, ни одного я ближе чем на два километра не подпускал. А с наступлением ночи мы просто оторвались от них на скорости и ушли. Какое-то время нас ещё держали в прицеле прожекторов, но вскоре упустили.
А мы сделали несколько кругов, меняя курс, и, оставив сеть из явно спешащих к Данцигу германских дирижаблей в стороне, направились к Штеттину. Вся команда спала чуть ли не вповалку: день выдался тяжёлый, и отдыхали все, кроме вахтенных. Главное – успеть всё за ночь сделать. Мы сейчас находились недалеко от прусского берега, до Штеттина лететь час. Чёртов ветер, мешающий нам убегать от германских дирижаблей (я уже подумывал было прорваться через них и уйти вглубь суши), сейчас нам как раз помогал, подгоняя дирижабль к берегу.
В городе сразу поднялась тревога – видимо, шум моторов услышали, а после удара по Данцигу посты наблюдения явно были усилены. А без моторов нам было никак: часть пути пришлось проделать под боковым ветром. Прожекторы нам не мешали: их просто не использовали, явно соблюдая режим светомаскировки. Ну, нам это только на руку, хотя солнечные очки были наготове, а пулемётчики, чьей задачей было гасить прожекторы, уже заняли свои места.
Небо чистое, германских дирижаблей не видно – можно работать. Броненосец был на месте, и даже не один. Явно разных типов, но устаревшие лет на десять-пятнадцать, не современные дредноуты. Видно, используются как учебные или как корабли береговой обороны. А может, и то и другое. По сути, утопление этих галош нам не даёт ничего, кроме морального удовлетворения, но и потопить их непросто: их палубы имеют серьёзную броню, а у нас осталось шестнадцать тяжёлых бомб и семьдесят четыре средних. В Данциге мы хорошо порезвились, да и ранее с «Наутилусом» тоже, бомбы тратили без экономии, два промаха, блин.
Задача нанести большие потери не стояла, главное – пошуметь, навести панику, чтобы местные пруссы орали и звали на помощь. Надеюсь, это поможет, и над Данцигом будет чистое небо.
Первый заход оказался удачным: пусть одна бомба легла у борта, но вторая попала точно во вторую дымовую трубу, снеся её к чёрту. Дирижабль висел на месте, Бета удерживал его, корректируя снос, так что вторую пару тяжёлых бомб мы скинули с двух километров. Даже нас подбросило, когда у броненосца произошёл подрыв пороховых погребов на носу. Изувеченный корабль быстро ложился на борт, задирая корму, а у нас ещё осталось двенадцать тяжёлых бомб, и мы смещались ко второму броненосцу. Сразу после подрыва первой пары бомб нас осветили чем могли, и наши пулемётчики привычно работали короткими очередями. Они уже успели погасить с десяток прожекторов, причём стоит отметить, что в основном это были корабельные прожекторы.
Второй броненосец уже поднимал якоря, когда на него полетела первая пара тяжёлых бомб, и уже подвешивали следующие: я планировал скинуть ещё одну пару, если потребуется. К слову, все тяжёлые бомбы были складированы в бомбовом отсеке, а вот средние – в других местах, равномерно. Следующей нашей целью будут склады на берегу, мелочь из боевых кораблей меня не интересовала. А после уходим в открытое море, где, сделав круг, уже полетим вглубь суши.
Две бомбы, сброшенные на второй броненосец, достигли цели, причём сразу обе. Не знаю как, но у броненосца оказался вырван целый борт, и он ярко заполыхал. Всё это было внесено в боевой журнал. Затем мы скинули три пары средних бомб на три грузовых судна, два из которых были под шведскими флагами. В результате два из них начали тонуть, а один заполыхал, но тонуть пока не спешил.
Ещё две пары средних бомб мы сбросили на два крупных портовых пакгауза, а остальное вывалили на немалое количество военного имущества и снаряжения, складированное штабелями под открытым небом. Там и склад боеприпасов был, ему тоже досталось, горело и взрывалось красиво. Кроме того, мы повалили несколько портовых кранов, разбомбили причалы, полностью разнесли железнодорожную станцию – шесть эшелонов горели, четыре паровоза были уничтожены. Вместо запланированного часа мы работали тут два, и у нас остались лишь две пары бомб – одна тяжёлых и одна средних.
Но тут Бета наконец засёк все три германских дирижабля, спешивших сюда, и мы стали торопливо уходить в море. Что-то долго они, два часа мы их ждали, хотя расстояние между городами не сказать что большое. В общем, пока они прочёсывали территорию над морем, мы низами ушли вглубь суши и направились к Данцигу.
А там облом: машинный двор пуст, ничего интересного, кроме двух тракторов в полуразобранном состоянии, причём оба гусеничные (надо же, уже есть и такие). Я сообщил команде, что угон отменяется, и «Феникс», сбросив на причалы тяжёлые бомбы, в результате чего рухнул один портовый кран, и на целые склады – пару средних (по одной скидывали), направился в сторону наших. Всё, пора возвращаться, весь запас бомб мы потратили.