Услышав от писаря о подобном приказе, я наплевал на баронство: не буду подтверждать его владение землями, убили во мне это желание напрочь. Жил прекрасно десять лет, накоплений, полученных с действий на Русско-японской, мне хватало с лихвой, а если бы требовалось, ещё бы добыл: наглы всегда поделятся, хотя и против желания.
Вот, кстати, ещё: англичане обо мне как будто забыли, десять лет прожил, и никаких попыток убийств. Я, правда, в Англии не бывал, хватало и других мест, Земля большая, но всё равно удивительно. Я даже иногда жалею, что не за германцев воюю: ух бы я наглам устроил весёлую жизнь. Сейчас же нельзя: причин для нападения не имею – не дают, гады.
Вот такие мысли бегают у меня в шести головах. Ну, в трёх – три других близнеца спали. Малые понятно, их после обеда укладывают, тихий час. А средние – на рыбалке с друзьями, пойманную рыбу жарили на костре и картошку пекли. Алексей переел и уснул на расстеленном одеяле, Алекс его охранял и дальше рыбачил с приятелями. Бета на мостике помогал освоиться молодому офицеру, мичману Волкову: он ещё не был на вахте, учился. Альфа находился в бомбовом отсеке, устанавливал механизм сброса, который был демонтирован на момент ремонта и обслуживания. Вылет был спешный, время решили не тратить, так что просто загрузили и сейчас вот устанавливали.
Что я ещё могу сказать? «Феникс» немного модернизировали: в штурманской появился отдельный стол в углу, крепкий, прикрученный к стене и полу, и на нём радиоаппаратура – на борту появилась радиостанция. Три дня мучились, прежде чем антенну установили и всё заработало. Поэтому два новичка и появились – радисты.
Один из них старшим был, он и сейчас слушает эфир. Ему дали коды для радиосвязи со штабом Черноморского флота, будем держать связь, поскольку лично прибывать в штаб командующего я не имел никакого желания: там только сойди на землю – дня через три разрешат забрать, невменяемого от алкоголя. Да и слушать наставления адмиралов, как командовать «Фениксом» и что делать, тоже никакого желания нет, а они полезут командовать, любят это дело. Поэтому в планах у меня выполнить задание и улететь, так лично и не встречаясь черноморцами. Не надо оно мне, только время потеряю.
Что по нашим трофеям, то они были приняты флотом, вписаны в состав автотранспортной роты при штабе и направлены на наш аэродром. Ну, кроме «мерседеса»: его Бахирев забрал себе. Грузовиком уже пользовались в полной мере, оценив удобство таких перевозок. Я приказал обучить управлению им весь состав, пока учатся. Начальнику аэродрома я обещал ещё техники привезти, так что сделаю.
Мотоциклы тоже были у нас, активно осваивались и использовались как разъездные и посыльные. Пока «Феникс» находился на аэродроме, ими пользовались офицеры для поездок. Вообще, для них легковой автомобиль нужен, но пока нет, привезу из следующих вылетов. Пулемёты с мотоциклов были сняты и установлены на подъезде, для обороны. В общем, всё при деле.
За эти трофеи всем были выплачены премии. Мизер, конечно, но многим понравилось. Офицеры по факту чуть ли не месячную зарплату получили – вполне неплохо. Так что, думаю, не будут возражать, если мы снова из вылета не пустыми вернёмся. Снимки нашего дирижабля с подвешенными авто под гондолой уже разошлись в газетах.
Кстати, по пленным. Главнокомандующий раскритиковал меня за то, что я их в столицу доставил: мол, должен был передать в штаб армии Самсонова. Хотя, конечно, тоже использовал полученную информацию. Оказалась ли она полезной, не знаю, но фронт там всё ещё нестабильный, отходит. К слову, командующий должен был не вызывать меня лично, а передать всё через непосредственного моего командира – адмирала Бахирева. Я не сглупил, с Бахиревым и приехал, поэтому особо командующий не матерился. А на полковника Вознесенского я написал рапорт по поводу наглых его действий, когда он хотел забрать мои трофеи и пленных.
Кстати, пулемётное вооружение «Феникса» усилили: выдали ещё два ручных пулемёта под русский патрон, но модели «Льюис». Два наших матроса осваивают это оружие. Я и не знал, что у нас такое есть. Мне объяснили, что ещё в прошлом году закупили десять единиц и передали в Офицерскую стрелковую школу. Эти два оттуда. Не самые расстрелянные, ещё живые. Лучше бы «мадсены» выдали, тем более они были, в России пулемётный завод занимался их производством, поэтому и в армии, да и на флоте их хватало. Солдаты и моряки их знали, а эти «льюисы» – оружие незнакомое.
Летели мы трое суток, чуть дольше запланированного, но команда, особенно новички, активно учились и осваивались на борту. Были и ошибки, куда без них, исправляли и на них учились. Альфа обнаружил, что один из клапанов травит водород, а это могло провести к трагедии: он очень легко воспламеняем, поэтому проверяют их каждый день во время обхода. Неисправность устранили, запасные клапаны имелись. Погода немного подвела, с её ветрами и дождиком, но опоздание на сутки для дирижаб ля – это, считай, и не опоздание, такое учитывается при планировании.
Двигались мы так, что вышли к Чёрному морю, как раз пролетая над Севастополем, пострадавшим от налёта «Гёбена»: нужно показать жителям, что прибыли те, кто разберётся с наглыми германцами. А что, информация о первом вылете «Феникса» до этих мест уже докатилась, так что все в курсе, что у России есть пусть один, но очень геройский и удачливый дирижабль.
Радиотелеграмму в штаб Черноморского флота я уже отправил, сообщив, что приступаю к немедленному выполнению приказа. Командовал тут вице-адмирал Иессен, тоже старый знакомый. Вскоре, через три часа, пришёл ответ – для штаба очень быстро. Мне лишь пожелали удачи. И за это спасибо. Могли приказать явиться в штаб для личного представления командующему. Хорошо, что обошлось.
Так как время было семь вечера, «Феникс» продолжал движение. Я рассчитывал добраться до Проливов ночью. Однако едва мы на сто пятьдесят километров удалились от Севастополя, как один из наблюдателей (их всегда на вахте днём четверо, четыре стороны света изучают) поднял крик:
– Люди за бортом!
Оба близнеца в этот момент отдыхали, а на мостике был Волков под присмотром Сапегина. Поднялась суматоха. Тревогу не объявляли, но капитан появился быстро.
Причиной тревоги оказались три шлюпки, причём переполненные настолько, что несколько человек находились в воде, держась за борта. Изучая потерпевших крушение в мощный морской бинокль, Бета сообщил, отрывисто отдавая приказы:
– Наши. В военно-морской форме. Наблюдаю трёх офицеров. Руками машут, фуражки и бескозырки в воздух кидают – опознали. Идём на снижение. Мичман, командуйте. Радисту радировать в штаб флота координаты шлюпок. Барону Баталову подготовить данные с нашими координатами. Боцману подготовить ёмкости с питьевой водой, а коку – сухпайки с расчётом на сто человек. Я знаю, что он хлеб напёк, вот пусть бутерброды и нарежет, по одному на брата. Спустим в корзине. Этого хватит наших дождаться. Да и вода нужна парням больше.
– Медикаменты? – подсказал Альфа.
– Да, подготовьте сумку. При передаче узнаете, кто они, откуда, с какого корабля и что случилось. Если напал вражеский корабль, то кто и куда ушёл. Работаем.
Альфа, спущенный на лавке, пообщался с офицерами. Вскоре выяснилось, что это команда миноносца типа «Лейтенант Пущин», носившего название «Жаркий». Встретились они с «Бреслау», который в одиночку крейсерствовал в этих водах, и было это вчера вечером.
Немцы под турецким флагом ушли, не стали наших подбирать. Плохо то, что народу было больше, чем шлюпок, да и разбита одна, три осталось. На таких миноносцах команда около семидесяти человек, так откуда с сотню набралось? Оказалось, они ранее подняли с воды команду грузового российского судна, шедшего в Севастополь. Не повезло им, второй раз в катастрофу попадают, обстреливают их, причём всё тот же «Бреслау». За ночь он мог далеко уйти, но выживших парней я уважаю: сутки в воде. Тех, кто не мог держаться, поднимали в шлюпки, а другие прыгали в воду вместо них.
Пресная вода и бутерброды с салом ушли им, голодным, за милую душу. Информацию о них передали в штаб флота, предупредив, что выдали выжившим несколько сигнальных ракет, а то темнеет уже. Из штаба подтвердили, что уже высылают помощь, скоро прибудет. Так что парней мы обнадёжили, так как сами никого взять не могли, даже раненых: мы на задании, да и так с перегрузом идём, средних бомб на десять больше взяли.
Уже начало темнеть, но горизонт был пуст, и мы направились дальше. Ночь – это наше время. Поднялись на четыре километра, Бета стоял на вахте с Губиным. Капитан корабля проводил визуальный контроль горизонта, чутко реагируя на любой дым, а вахтенная команда вела дирижабль зигзагом – мы были в поиске. Кок наш начал печь новую партию хлеба, аромат свежего хлеба расходился по всей гондоле. Он обычно печёт двадцать буханок на два дня, и сегодня как раз испёк, но они ушли попавшим под артиллерийский удар турецкого крейсера. Ничего, наших скоро должны спасти, а мы отомстим.
К слову, я тут вспомнил кое о чём: просто подумал о трофеях в тот момент. В общем, при модернизации «Феникса» переделали крепления под гондолой, теперь мы четыре авто сможем забрать и к своим уволочь. Больше вряд ли, хотя по грузоподъёмности черту не перейдём. Просто намёки были в штабе флота, что легковых автомобилей мало, а «мерседес» оценили очень высоко. Словом, офицеры из штаба флота очень хотели трофейные машины. Всё равно что служебные, но их будут возить, как адмирала Бахирева.
Отказываться я не стал, со многими офицерами у меня хорошие отношения были. Если повезёт, некоторых порадую. Надо завести традицию всегда возвращаться с такими трофеями на сцепках: хотя бы один грузовик (а для аэродрома три-четыре нужно) и три легковых автомобиля. Если будут мотоциклы, то их в бомбовый отсек: при возращении он обычно пуст.
Ну а пока я об этом размышлял, ночь так и шла. Бета засёк три дыма, но рывки к ним ничего не дали. Одно судно оказалось российским, следующим был нейтрал, явно шедший в Одессу – как только ч