Почти промахнулись: крейсер успел вильнуть, и одна бомба взорвалась у правого борта в районе кормы, а вторая – уже на корме, на крыше нижней кормовой башни главного калибра, явно повредив и ту, что стояла выше. Однако ход крейсер не сбросил, шёл, как и прежде, на двадцати восьми узлах, только пожар полыхал на корме у пробитой башни, а изнутри вырывался огонь, стелившийся за судном.
Последовали ещё два безрезультатных захода в атаку. «Гёбен» стал маневрировать куда активнее, теряя ход. Но очередной сброс прошёл удачно. Первая бомба ушла в воду у левого борта, у мостика, и не взорвалась, но вторая, упавшая сразу за мостиком, повалила одну из дымовых труб. Крейсер явно потерял управление и вошёл в циркуляцию.
Тут как раз из штаба Чёрного моря пришёл запрос по ситуации с «Гёбеном». Пришлось отвлечься и продиктовать сообщение радисту. Пока мы делали следующий заход, радист передал сообщение Иессену (запрос был от его имени): «Две удачные атаки, „Гёбен“ горит. Добиваем. Наши координаты… Барон Баталов».
Пока радиостанция молчала, и это хорошо: мы смогли выйти точно на крейсер и сбросить очередные две тяжёлые бомбы. Работали на одной высоте – два километра. Ниже спускаться я опасался: не ночь же. В этот раз одной бомбой мы промахнулись, а вот вторая угодила в корму перед нижней башней, что вызвало остановку крейсера (видимо, повреждения получил) и ещё больше пожаров. Потом мы попали в него ещё двумя бомбами. Крейсер уже весь был скрыт пожарами, команда спасалась вплавь и на шлюпках.
– Да утонешь ты, гад, или нет?! – возмущался Бета. – Пять прямых попаданий!
Больше «Феникс» не атаковал «Гёбен», а отошёл в сторону. Вся команда наблюдала, как полыхает крейсер от мелких взрывов внутри корпуса и одного крупного на носу – из-за последнего внутрь явно начала поступать вода, и носовая часть постепенно погружалась в воду. Эту информацию уже передали в штаб флота, после чего поступил приказ дождаться наши крейсерские и миноносные силы, которые подберут команду «Гёбена» и зафиксируют его потопление. Я подтвердил этот приказ, и мы ожидали на месте, дрейфуя, иногда подрабатывая машинами, чтобы нас далеко не снесло ветром.
Тут стоит кое-что объяснить. После каждого сброса пары тяжёлых бомб дирижабль становился легче почти на тонну и подскакивал вверх, резко набирая высоту. Приходилось всякий раз после сброса стравливать водород (не в атмосферу, а в другие баллоны) и таким образом купировать такие скачки, чтобы держать одну высоту.
Только через четыре часа на горизонте показался дым, и наш радист, связавшись с крейсерским отрядом, подтвердил, что это наши. «Гёбен» к тому времени уже часа три как затонул, пятьдесят минут продержался на поверхности моря. В крейсерском отряде были два крейсера типа «Богатырь» и шесть эскадренных миноносцев. Видимо, они где-то рядом находились: из Севастополя не успели бы за такое время.
С головного корабля, шедшего под контр-адмиральским флагом, попросили спуститься и доложиться. Нам удалось это сделать: Бета спустился на скамейке на палубу крейсера, где полчаса потратил на доклад. На месте удалось определить, какие именно корабли османского флота были отправлены на дно, что было зафиксировано на бумаге, после чего Бета передал рапорты на имя командующего Черноморским флотом, получил журнал с рисунками и описанием всех боевых кораблей, которые можно встретить в акватории Черного моря, и был отправлен искать «Бреслау».
В принципе, черноморцы теперь могли бы и сами здесь справиться, поскольку основную проблему я уже решил – эсминцы и второй крейсер заканчивали поднимать с воды команду «Гёбена», – но приказ есть приказ. Тем более от самого главнокомандующего.
Ночь уже упала на воды Черного моря, когда «Феникс», набирая скорость, направился к Проливам. Я не знаю, где «Бреслау», и не хочу вести бессмысленные поиски. Взять бы какого-нибудь офицера из охраны Проливов (крепостей там хватало) и узнать: проходил здесь «Бреслау» или нет? Они должны знать. Это позволило бы нам значительно сузить зону поиска.
К счастью, высадка удалась, причём для османов это прошло незамеченным. К тому же Альфа высадился не со стороны Чёрного моря, а у берега Мраморного. Два часа он потратил на дорогу и на взятие пленного офицера, но в итоге удалось выяснить однозначно: «Бреслау» прошёл Проливы ещё прошлым днём, пока мы атаковали «Гёбен». Мы внесли эту информацию в журнал, как только подобрали Альфу, и начали поиски. К сожалению, офицер был не в курсе, куда ушёл крейсер, поэтому мы стали изучать ближайшие места возможных стоянок и два порта Мраморного моря.
«Бреслау» мы обнаружили во втором порту, что назывался Бандырма. Крейсер стоял на якоре, и рядом была пришвартована какая-то грузовая лайба. Там было затемнение, но явно велись какие-то погрузочные работы. Нас сразу выдал шум моторов, так что местные серьёзно задёргались, но с германцами в Штеттине их не сравнить.
Работали мы как на полигоне. Первая бомба попала в лайбу, стоявшую у самого борта крейсера, и нанесла ему тяжёлые повреждения (лайба при этом вообще испарилась), а вторая добила. Уже через семь минут «Бреслау» ушёл на дно, только заваленные дымовые трубы виднелись – похоже, глубина там была небольшая. «Феникс» в это время уже работал по другим целям: кроме «Бреслау» здесь находились такой же лёгкий крейсер, как тот, что мы утопили ранее (и последний у османов), и какой-то старый броненосец, который назвать так можно было лишь с натяжкой.
Ну а когда начало светать, мы уже успели уйти обратно в Чёрное море. Связь была, поэтому в штаб Иессена ушёл доклад по уничтоженным кораблям. Почти сразу пришли поздравления в связи с выполненным заданием и приказ прибыть в Севастополь. Подумав, я не стал отказываться: это мне почести не нужны, но команда вполне их заслужила. Так что, подтвердив приказ, я направил дирижабль к Крыму.
Двое суток прошли, прежде чем мы смогли покинуть Севастополь. Весь город вышел поздравить и поблагодарить героев. Черноморский флот уже вовсю работал, блокируя все порты и Проливы, у последних работали броненосцы. Любое морское движение кроме наших кораблей было прекращено, а к Кавказскому фронту пошли вереницы караванов грузовых судов с необходимыми им грузами и подкреплениями, что здорово помогло нашим. Даже ставилась задача захватить Проливы и Босфор: считалось, что теперь это вполне реально. Я считаю так же.
Иессен слал телеграммы в столицу, прося оставить «Феникс» ему, но пришёл достаточно категоричный приказ отбыть как можно скорее обратно. Черноморцы – молодцы, помогли с припасами и топливом для двигателей дирижабля. Так что мы собрались и, поднявшись в воздух, направились в сторону Румынии – совсем не в ту сторону, что нужно. Черноморцы это заметили, и пришёл запрос о наших намерениях, на что я ответил: мол, имею на руках новое задание. С тем и убыл.
Команда в Севастополе отлично отдохнула: большинство даже сейчас с перегаром, включая офицеров, да и девушки их явно очень любили. Практически все находились не в самом лучшем состоянии, кроме разве что близнецов, поэтому выше километра корабль не поднимался: на высоте могут быть проблемы с давлением, что может привести даже к гибели кого-нибудь из команды, такие случаи не редки.
Время два часа дня, мы покинули Севастополь и полным ходом идём в Германию. Не забыли? Второй дирижабль нам нужен, идём добывать. Ну и, кроме того, бомбовый запас у нас едва на треть опустошён, а целей на территории Германии хватает. В первую очередь я имею в виду железнодорожные мосты и крупные склады на железнодорожных станциях – именно они наша цель. Хотя, конечно, не основная. Да и до Германии, если уж быть откровенным, я вряд ли с бомбами долечу: у меня на пути Австро-Венгрия, а я их недолюбливаю, вот там всё и потрачу, а в Германии уже к основной задаче приступлю.
Бета ходил по камере из угла в угол, а Альфа лежал на нарах, индифферентно за ним наблюдая. Да уж, я никак не ожидал, что моё возвращение из такого удачного и яркого рейда закончится вот этим – задержанием и камерой. И за что? По вновь открывшимся обстоятельствам в связи с гибелью детей аристократов – я про угонщиков моего «мерседеса», если кто забыл. Их родственники дошли до главы охранки и, видать, заплатили, потому что глава службы сменил следователя, и – раз! – сразу нашлись доказательства для улик и даже свидетель.
Однако героев вот так не арестуешь, а потому обратились к Николаю II. Император велел разобраться. В результате в первый же день после возвращения из второго вылета «Феникса», при выходе из штаба флота арестовали Бету, а Альфу – на аэродроме. Бумаги у групп задержания имелись очень серьёзные, и потому им не препятствовали.
Это всё, что мне пока известно. В камере братья находятся меньше суток – часов восемь. Средние близнецы начали готовиться к отстрелу глав семейств, написавших коллективное прошение на имя императора с просьбой разобраться. Честно скажу: как-то не верится, что вот так взяли и арестовали. Такое обычно не выставляется публике на потеху, а решается тихо. А тут всё демонстративно было проведено, да ещё группы задержания не молчали и сообщали, за что именно братья арестованы. Похоже на спланированную акцию по дискредитации братьев Баталовых, со сливом информации. Вряд ли получится: сейчас близнецов чуть ли не боготворят. Но лиха беда начало, в конце концов могут и поверить.
В это время Алекс и Алексей закончили допрашивать одного из аристократов в его доме, ликвидировав перед этим всю его дворню. Они вышли на него случайно: увидели, как он здоровается с новым следователем, и услышали, как тот пообещал ему непременно разобраться в этом деле. Это меня насторожило, а когда я выяснил, что он является отцом одного из убитых, стало ясно, что это заказчик.
Сейчас была ночь, где-то около часа, двадцать шестое августа. Точнее, уже час как наступило двадцать седьмое число. Информация, полученная мной от аристократа перед его смертью, заставила меня по-другому взглянуть на всю эту ситуацию. Арест братьев его не интересовал, главное – отомстить убийцам сына. Вот отцы семейств и объединились в своём интересе. Заговорщики. Убить вот так братьев Баталовых сейчас, на волне патриотического подъёма, нельзя: если узнают, их самих порвут. Даже маскировать под работу германской разведки не имело смысла, да и исполнителей сразу придётся убирать.