Несмотря на потери среди гражданских, сбитый дирижабль вызвал немалое воодушевление среди жителей столицы и военных. К тому же, как оказалось, и второй германец не ушёл: два флотских аэроплана, подготовленных к ночным полётам, с небольшим опозданием, но всё же нагнали второй дирижабль и атаковали его пулемётами и ракетами. Он тоже сгорел, но жители столицы этого уже не видели, далековато произошло, только утром из газет узнали. Один из аэропланов вернулся с повреждениями: по нему из пулемётов стреляли.
Таким образом, зенитное оружие сказало своё веское слово, и в него наконец поверили. Среди флотских многие были представлены к наградам, Бахирев тоже. А я свой борт не поднимал, всё равно бы не успел, да и судно находилось в стадии подготовки, к экстренному вылету уж точно было не готово. А вообще, о моём «Возмездии» уже три дня писали в газетах: мол, первый частный капер, включённый в состав Балтийского флота. Такого пока ещё не было.
Но вот экзамены средними близнецами были сданы, причём с довольно высокими оценками, аттестаты об окончании гимназии получены (оба старших близнеца присутствовали на праздничной церемонии, об этом газеты писали), и двое юнг с вещами прибыли на борт «Возмездия». Бахирев, которому Бета подчинялся напрямую, уже был в курсе и дал первое задание на эту ночь – устроить налёты на базы германского военного флота. Цель – склады, ну и, если что будет, атаковать бое вые корабли. Аэродромы противника как цели тоже интересны, даже, пожалуй, в приоритете. Судно готово, боезапас и бомбы погружены.
В назначенное время мы отошли от причальной мачты, дирижабль начал подниматься и вскоре устремился в сторону Риги, вот уже месяц как окружённой врагом. Вылетели мы вечером, но не с темнотой, а за три часа до её наступления, поэтому к тому моменту, как стемнело, успели добраться до Балтики, оставив Ригу по левому борту. Шли на предельной скорости, какую мог выдавать этот дирижабль – сто пять километров в час.
О том, что мы вышли на охоту, германцы уже знали: пара эсминцев с их флагами крутилась недалеко от минных полей, установленных нашими, явно в дозоре находились. Они и сообщили. Не знаю, какая паника началась у германцев, но, чую, они готовились к встрече. О дозоре я был в курсе, наши их часто гоняли. Германцы хотели провернуть ту же штуку с нашими, как и мы с ними, то есть навести на засаду, но наши не купились, понимали всю опасность такого преследования. Если бы я хотел, то тихо ушёл бы на германские территории, но мне нужно было, чтобы информация о выходе «Возмездия» разошлась. Пусть боятся. Паника – дело страшное, толкает на разные глупые поступки.
Пока Алексей стоял за рычагами управления, Алекс и Бета отдыхали, как, впрочем, и вся команда. До места выполнения первого задания, а это Данциг, можно отдохнуть.
Вообще, многие были удивлены тем, что у нас ни одного офицера на борту. Бахирев даже предлагал шесть молодых офицеров из недавних выпускников (мол, новоявленные мичманы, готовые обучиться всему новому), но я отказался. Его понять можно: нужны подготовленные пилоты и офицеры дирижаблей, все обученные или сгинули, или находятся сейчас во Франции после крушения «Феникса».
Нет, эти офицеры – мои конкуренты. Не обучал бы я Сапегина и Губина, у меня так нагло не отобрали бы «Феникс» с «Ястребом», найдя таким образом законный способ лишить меня неба и усадить в штабе. Думаете, я забыл? Нет. Так что обучения новых офицеров не дождётесь. Скрывать свои мотивы я не стал, объяснил адмиралу как есть. Тот подумал и согласился, что логика в моём решении есть, но и офицеров обучать нужно. На что уже я ответил: мол, надо – обучайте, но сами, без меня. На борт моего нового судна ни один офицер, кроме меня, не поднимется, и точка.
Больше мы к этому разговору не возвращались, и в команде «Возмездия» Бета был единственным офицером, а сыновья Альфы – пилотами. Причём я не оформлял их в качестве юнг: они официально числились на борту юнгами, но не входили в списки военного флота.
Пока мы идём к Данцигу над водами Балтики, Алексею дан приказ искать интересные цели. Мелочь вроде эсминцев не интересовала. И вот уже через полтора часа после встречи с дозором по закоулкам гондолы раздалась боевая тревога. Раньше её не было, электрики установили. Алексей обнаружил два крейсера: броненосный «Йорк», систершип потопленного нашими подводниками «Роона», и лёгкий крейсер – бронепалубный «Любек». Этот в тот раз смог сбежать. Сейчас мы нагоняли их с кормы.
Цели были достойные, так что Алекс устремился в бомбовый отсек, где матросы под командованием боцмана подготавливали уже подвешенные три тяжёлые бомбы. Эти бомбы ещё из моих запасов, личных: хотя флотские мастерские успели выпустить партию разных бомб (около трёх сотен), но там таких крупных не было. Часть мы проверили на полигоне, часть отправили на склад аэродрома. Десяток разного калибра и у нас на борту имелся. Увидим, как они сработают.
Вскоре нас обнаружили, но мы уже были в режиме выхода на цель. Алекс уверенно командовал, радист сообщил, что германцы открытым текстом передают, что их атакует «Феникс». Знают, что тот погиб, а всё равно боятся: всё же птичка эта возрождается.
Заход на «Йорк» позволил точно скинуть все три бомбы, две из которых попали в цель ближе к корме, вызвав обширные разрушения и пожары. Крейсер сбрасывал ход – видно, повреждены машины. Ну, теперь он от нас никуда не денется, поэтому мы начали гонять «Любек». Сделали три захода без сброса бомб: никак не могли выйти в атаку, так как крейсер серьёзно крутился, часто меняя курс. Пришлось скидывать три средние (тяжёлые не тратили) перед ним, и повезло: одна мина разорвалась на носу, что серьёзно замедлило корабль (похоже, пробоина), да и две другие, разорвавшись под носом, нанесли гидроудар по корпусу. Следующим сбросом (подвесили одну тяжёлую) мы добили крейсер, и он с дырой в борту начал заваливаться на борт.
Вернувшись, мы добили «Йорк». Три тяжёлые бомбы пришлось на него потратить, но не разом скидывали, а по одной, всякий раз надеясь, что она последняя и ему хватит. Но нет. И ведь ни разу не промахнулись, все три попали в «Йорк», у него от пожаров даже произошёл подрыв пороховых казематов. Ну до чего же крепкий крейсер. Однако мы всё же пустили его на дно. От базы мы находились далеко, рация на борту не сказать, что мощная (трофей с германцев), но передали в штаб флота, где и кого встретили и потопили. У них рация мощная, должны услышать.
После этих атак Алексей отправился отдыхать, а Алекс – в рубку, его вахта. Бета задержался в штурманской, заполнял боевой журнал: тут окна закрыты хорошо, свет наружу не выходил, светомаскировка не нарушена. А когда заполнил, хотел было к себе уйти, но тут подал голос Алекс, обозревавший воды вокруг в бинокль, и сообщил, что обнаружил подводную лодку в надводном положении. Германская, шла неспешно куда-то в сторону Финляндии.
Вот так и вышло, что едва команда легла, как снова прозвучала тревога: эту цель мы обнаружили всего в пятидесяти километрах от места утопления двух германских крейсеров. Причём вахтенные на подводной лодке нас так и не увидели: они в бинокли горизонт изучали, а не небо. Видимо, до них предупреждение не дошло, и они не слышали, как радисты обоих крейсеров сперва надрывались в панике, а потом резко оба замолчали. Так даже неинтересно.
Мы вышли в атаку и сбросили две средние бомбы, для точности спустившись на километр: поди попади в такой узкий корпус. Обе бомбы упали и взорвались точно по бортам подводной лодки. Результат получился неожиданным: корпус лодки подбросило, и она переломилась от такого варварского отношения, после чего быстро затонула.
– Не попали, но утопили, – хмыкнул я и начал вносить данные в бортовой корабельный журнал, в том числе и эту свою фразу, ставшую цитатой.
Отбоя тревоги не было: пока мы заходили на подводную лодку, Алекс засёк на горизонте густой дым. Бинокль помог рассмотреть, что это три судна, идущие из Швеции в сторону Германии. Вот мы и направились к потенциальным целям. Если германские флаги, топим, если шведы – уходим. В нейтральных водах их топить? Нет уж. Вот если они в какой-нибудь порт Германии войдут, тогда да, они моя законная добыча.
Нам повезло: это были два германца и швед, шли одной группой – явно караван, имеющий в охранении один большой тральщик. Именно с тральщика мы и начали. Одной средней бомбы, сброшенной с километровой высоты, хватило, чтобы оторвать ему нос и пустить на дно. На грузовые суда я также скидывал по одной средней, но им ни фига не хватило: они имели большие размеры – пяти– и шеститысячник. Добавили ещё по парочке, и вот тут они уже заполыхали и начали тонуть. А швед уходил к своим берегам, в панике форсируя машины.
Дали отбой тревоги, Бета вносил в журнал результаты очередной атаки, включая координаты утопления последних целей, а дирижабль тем временем двигался дальше. По времени мы уже не успеваем: потратили его на атаки корабельного и грузового состава Германии. А тут ещё Алекс не обрадовал: впереди грозовой фронт и дождь стеной. Бета приказал отворачивать в сторону Швеции, там чистое небо. Пройдём по границе её берегов и следующей ночью повернём к германским берегам. Может, до конца этой ночи успеем ещё кого-нибудь перехватить.
Алекс остался на вахте, Бету отправился спать, ну и остальные отдыхали. А за час до рассвета, как раз когда у Алекса время вахты к концу подходило, снова тревога. И цель такая, что упускать её нельзя: два германских дредноута типа «Кайзер» с небольшой свитой из трёх боевых кораблей. Видно, недавно Датские проливы прошли. Странно, почему их сюда направили?
Пока команда готовилась, Бета по журналу с силуэтами кораблей пытался различить, кто нам встретился. Один дредноут он опознал сразу – это, без сомнения, «Кайзерин». А второй вроде «Кёниг Альберт». Да, точно он. Сопровождали их два больших эсминца и линейный крейсер «Мольтке» – систершип «Гёбена», утопленного мной в прошлом году на Чёрном море. Этот тип кораблей имел всего две единицы; утоплю «Мольтке» – и всё на этом, тип линейных крейсеров типа «Мольтке» перестанет существовать.