Так что разрываю контракт со штабом Балтийского флота и подписываю с Черноморским. Да, такие договоры не заключают, но это было моё условие, без этого Россия не получила бы очередной дирижабль, так что юридически я независим по сути. Пусть я офицер и мне могут приказать, но тогда дирижабль исчезнет, а Бета вернётся на службу в штаб. Вот и всё. После подлого решения отправить Экспедиционный корпус во Францию русские генералы для меня не авторитет от слова «совсем», особенно главнокомандующий.
Уже стемнело, когда мы добрались до морской зоны боевых действий на Балтике. Две пары дозорных эсминцев с разных сторон горизонта (это я о германских кораблях, своих мы уже прошли), а в остальном пока пусто. Да и дымов особо не видно, пустое море. Если агенты германцев в нашей столице сообщили своим о примерных сроках завершения ремонта «Возмездия», то могли и убрать корабли.
А в ремонте нашего дирижабля участвовали почти три сотни человек: двести из флотских мастерских, около тридцати – из авиаотряда, остальные – добровольцы-патриоты. Все проверенные. Да и охрана аэродрома была усилена шестью жандармами. Это моя просьба: мало ли какому революционеру захочется взорвать судно. Предателей хватало, несмотря на чистку, проведённую в столице средними. В прошлом году работали, до войны, после не до того стало.
Эта моя просьба о жандармах напрягла Бахирева (не любил он их), но он удовлетворил мою просьбу. Морщился, но подписал прошение. Когда меня за миллион продали главе корпуса жандармов, я их тоже как-то невзлюбил, но тем не менее признавал их нужность. Если бы не их заигрывания с революционными ячейками, может, и краха империи, и Гражданской войны не было бы. Рыба гниёт с головы, я не раз так про Николая говорил.
Да чёрт и с ним, и с Генштабом, даже думать о них не хочу, бесят. У меня есть приказ навести шороху, причём охота предстоит именно на германские корабли, любые; склады на их базах не интересуют, это цель следующих вылетов. Особое внимание к тральщикам: без них минные поля германцам не вскрыть. Но и крупные будем топить, если встретятся. Если проще, эти эсминцы – наша цель. Вообще всё, что несёт флаг противника. Поэтому тяжёлых бомб не так и много, всего пятнадцать штук, а основной груз – средние, как раз против такой мелочи и тральщиков. Так что работаем.
И самое главное, утром в Питере был дождь; к вечеру почти всё просохло, но сейчас здесь тяжёлые свинцовые тучи, нижний край которых всего в полутора тысячах метров от воды. Мы же шли на двух тысячах метров, изредка ныряя вниз, чтобы осмотреться, так что нас ещё не увидели.
Обнаружив первую пару, мы двинули к ней, потом и второй займёмся, если не сбегут. Выход на цель занял аж полтора часа. Трижды пришлось прерывать атаку, поскольку эсминцы не стояли на месте, а бегали зигзагами. Я могу ошибаться, но вроде это противолодочный манёвр, чтобы торпеду в борт не получить. Или они так и ходят зигзагом, просто я раньше такого не видел.
Сегодня уже третье июля, время летит быстро, планов на лето много, но пока они неосуществимы. Думаю, перед возращением обратно высажу средних близнецов на вражеской территории. Или не буду высаживать, у них свои дирижабли, сами к германцам за добычей слетают. В этом вылете они со мной, дальше видно будет.
А задача стоит добыть припасов (это в первую очередь), потом аэропланы, топливо, ну и разное по мелочи. Припасы особенно нужны: запасы уже подъели, новых урожаев пока нет, не выросли, поэтому цены растут, и даже в столице голодно стало. Рыба пока спасает, рыбаки здорово помогают. Оставшиеся германские припасы все ушли: никого уже не интересовало, почему они произведены у противника, главное, что в продаже есть в лавках, и цена вполне ничего, довоенная, не то что у других, где дерут последнее.
Я расстался с тем купцом-посредником, через которого сбывал припасы. Почему? А он свой финт сделал: очередную партию не по лавкам развёз, а продал другому купцу, на треть больше этим заработав. Пришёл ко мне довольный, выложил деньги, но если думал, что я обрадуюсь, то разочаровался. Я для того и прошу через лавки продавать, что это для жителей города, а не для заработка. Я часть Питера кормлю, я бы всё бесплатно отдал, а он такую подлянку устроил.
В общем, погнал его прочь и нанял другого парня, это приказчик, очень сметлив. Две оставшиеся партии он уже развёз. Кстати, двое хозяев лавок, через которых я сбывал припасы, тоже решили нарушить наши договорённости и подняли цены на выданный им товар втрое, как у соседей. Я сразу вычеркнул их из списков доставок, что серьёзно ударило по их доходам.
Товар раз в три дня развозился по восьми лавкам в разных районах, цена по договорённости одна, как довоенная, она не увеличивается, поэтому и цена продажи в лавках фиксирована. Поэтому лавочники имеют стабильный доход. Про эти лавки известно, там толпами покупатели ходят, с утра занимают очередь в день завоза и в момент раскупают, хозяева в прибыли. В шести лавках всё нормально (я иногда отправляю средних близнецов пробежаться и проверить), а тут нашлись двое умников.
Вместо этих двух лавочников я через бывшего приказчика договорился с их соседями и теперь сбывал товар через них: не стоит в тех районах лишать жителей возможности закупиться недорогими припасами. Причём запасов с того германского склада и до зимы не хватило, поэтому я поступил просто: отправил Генриетте письмо с инструкциями и деньги на закупки, она наняла торговца, и он заполнял один из арендованных складов на окраине Цюриха разным продовольствием. Генриетта раз в месяц лишь выдавала деньги на закупку и оплачивала работу торговца, в остальное не вмешивалась. У неё там любовь, очередной альфонс крутится вокруг богатой дамочки, и я ничего не могу сделать. Может, пристрелить?
Так вот, малые раз в три дня посещали склад и отправляли припасы через общее хранилище Альфе, а тот уже выдавал купцу, а потом, после смены посредника, бывшему приказчику. Но нужны были ещё припасы, и возьмём мы их у германцев. А все деньги с продаж я отдавал в госпитали и детские приюты.
Но вернёмся к нашему вылету и эсминцам. Так вот, три выхода в атаку сорвались из-за такого их зигзагообразного движения, но при четвёртой атаке сброс был произведён – три средние бомбы, рисковать я не хотел. Попасть-то мы попали, но не в головной эсминец, который резко вильнул, а в его ведомого, который сам налетел на место падения наших бомб. Попала в него одна, явно случайно, но этого вполне хватило: миноносец просто разломился и мигом скрылся в волнах.
А ведущий эсминец на максимальной скорости начал уходить. Мой радист фиксировал с него исходящие сообщения, их радист явно торопился с передачей текста. Уже не скрываясь, идём его преследовать. Мы быстрее. Может, на своих наведёт? Так что начали готовить следующую партию бомб. Хм, кстати, на эсминце зенитка была – похоже, что-то пулемётное. Да, вооружаются германцы, это видно.
Со вторым эсминцем мне не повезло: рванув куда глаза глядят, он вылетел на одно из наших минных полей. Вспышка подрыва – и вскоре лишь несколько моряков держатся на воде за обломки. Подивившись подобному случаю, я передал сообщение радисту минной дивизии с координатами утопленных германских эсминцев, чтобы людей с воды подняли (если успеют, конечно) и полетел дальше. Второй эсминец я тоже на наш счёт записал, это же мы загнали его на минное поле.
Вторая пара уже исчезла, пока я эту двойку гонял, даже следов дыма не осталось, так что двинул дальше, дав отбой тревоги. Бета закончил вносить информацию в боевой корабельный журнал, после чего отправился отдыхать. «Возмездие» снова был в облаках; раз в полчаса он чуть спускался, пилот изучал в бинокль все четыре стороны горизонта, и дирижабль снова уходил в такое отличное укрытие.
Правда, длилось это недолго. Как-то быстро мы вошли в дождевые тучи, и пришлось уходить в сторону, к Риге. Сунулись в одну сторону – дождь стеной, в другую – гром и молнии. А для нашего дирижабля молнии – это верная смерть, и поймать такую отнюдь не случайность, а вполне вероятное событие. А в сторону Риги хоть и были тучи, но без молний и дождя, да и посветлее, так что нам или возвращаться (у столицы вообще чистое небо), или к Риге идти.
Туда я и двинул. Там вот уже какую неделю в почти полном окружении дрался наш пехотный корпус, поддерживаемый отрядом боевых кораблей, оказавшихся запертыми в Финском заливе. Там цели тоже есть, только наземные. Скинем прицельно бомбы и вернёмся на свой аэродром за пополнением боеприпаса, а там, глядишь, и небо над Балтикой очистится.
Отправив в штаб флота сообщение о своём решении и о невозможности работы на Балтике из-за плохой погоды, я двинул к Риге. Времени до утра достаточно, чтобы освободить бомбовый отсек от запасов бомб. Будем искать заманчивые цели, в основном артиллерийские батареи, что так досаждают нашей пехоте и кораблям.
Цели выискивал сам: радисты кораблей, находившихся в Финском заливе, почему-то молчали, да и мне о своём прибытии вот так сообщать не хотелось. Так что, определив линию передовой, начал выискивать, опознавать – и за работу. Да германцы особо маскировкой и не занимались. Работал или по крупным целям – тяжёлым гаубичным батареям, складам с боеприпасами, – или по скоплениям пехоты, где сброс трёх средних бомб мог вызвать серьёзные потери в личном составе.
Первой целью был тяжёлый гаубичный дивизион из пятнадцати мощных орудий примерно в сто пятьдесят миллиметров. Пять серий по три средней мощности бомб плюс подрыв склада снарядов к ним, и про дивизион можно забыть: то, что не уничтожено прямыми попаданиями, накрыло близкими, отчего их перевернуло и хорошо помяло. Потом – три стоявших отдельно орудия. Я сперва думал, под двести миллиметров, но тут явно больше было. Да и не пушки это, а, похоже, осадные мортиры. На каждую по одной средней бомбе, одно прямое попадание с километровой высоты, две бомбы легли рядом, уронив их и повредив.
Потом я уничтожил шесть складов, в основном дивизионного значения, и парочку мелких, полковых. Серию из двух сбросов трёх средних бомб на пехоту, уж больно удачно подставился целый батальон, шести бомб хватило, чтобы его рассеять. Около сотни точно уничтожены; сколько раненых, сказать не могу.