— С меня довольно, — заявила Карен, когда они вернулись к машине. — Давай на сегодня закончим.
— Как ты отнесешься к предложению возвратиться домой сельскими дорогами? Так мы избежим оживленного движения автострад, а заодно и разведаем местность.
— Ты за рулем, — откинулась на спинку Карен. — Боже, как жарко! Включи кондиционер, хорошо?
Вся окрестность была в дымке марева. В уютной прохладе салона автомобиля она казалась очень привлекательной; буйная зелень деревьев и пастбищ образовывала великолепную оправу для белых колонн и нежно-красного кирпича фасадов изящных старинных особняков. Черил вела машину спокойно и уверенно, не обращая внимания на медлительные сельскохозяйственные машины, временами заставлявшие их тащиться с черепашьей скоростью. Созревшие нивы пестрели разноцветным ковром; колосья пшеницы поднимались до уровня груди, а за белыми изгородями на зеленых лугах паслись кони, чьи черные и рыжие спины сияли в лучах солнца.
— Вот бы так жить, — сказала Черил, разглядывая особняк, стоящий на холме у дороги.
— Даже если такая жизнь потребует охраны с доберманами, — сказала Карен, указывая на закрытые ворота и двух свирепых псов за ними.
Черил включила сигнал поворота.
— Я сверну на ближайшую дорожку, чтобы пропустить этот «кадиллак». Последнюю пару миль он буквально тычется в нашу выхлопную трубу, а рисковать машиной твоего дяди я не хочу.
Как только она свернула, следовавший за ними автомобиль внезапно набрал скорость и пронесся вперед, едва не задев машину Пата за задний бампер. Черил выругалась, а Карен воскликнула:
— Мне показалось, это Мириам Монтгомери!
— Это твоя подруга, которая купила воздушное платье? Водит она отвратительно.
— Она вовсе не моя подруга. Просто знакомая и, надеюсь, хорошая клиентка. Она говорила, что живет в Мидлбурге.
— Тогда я не буду говорить ей, что она отвратительно водит. Сейчас я развернусь и поеду на автостраду. У меня нет ни малейшего представления, где мы находимся.
Заехав в чистку одежды, домой они вернулись уже под вечер.
— Давай сегодня вечером обойдемся без развлечений, — сказала Черил Карен, когда та открывала ворота. — У нас действительно уйма дел.
— Я намеревалась пригласить на коктейль президента, но раз ты настаиваешь...
— Карен... миссис Невитт!
Обернувшись, Карен увидела соседа, стоящего у дверей своего дома. Он быстро засеменил к ней, и солнце сверкало на его лысине и стеклах очков.
— Здравствуйте, мистер ДеВото.
Представив Черил, Карен добавила:
— Миссис Рейхардт, моя компаньонка.
— А, понял. Счастлив слышать это. А то я гадал, что это за девушка. — Взглянув сквозь очки на Черил, он начал объяснять серьезным голосом: — Мы здесь присматриваем друг за другом, миссис Рейхардт. Мы очень заботливые граждане. В такое время, как теперь, когда рушатся старые ценности, растет преступность, смещаются нравственные и этические устои, — и молодая женщина живет одна... Уверен, вы меня понимаете. Я был рад заверить ее тетю и дядю, что буду держать глаза открытыми.
Вспомнив замечание Пата, что сосед — суетливый назойливый старый зануда, Карен едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала она. — Как поживает миссис ДеВото?
— Как всегда, бодра духом. — Мистер ДеВото снова повернулся к Черил: — Моя жена прикована к постели. Но всегда бодра, всегда интересуется окружающей действительностью. Кстати, именно ее надо благодарить за то, что она видела то небольшое происшествие, о котором я как раз собираюсь поведать. Жена настояла, чтобы я рассказал вам о нем, как только вы вернетесь домой. Она всегда так интересуется молодыми людьми. И Карен — одна из ее любимиц.
Так как за последние десять лет Карен видела миссис ДеВото лишь дважды, это заявление она восприняла с недоверием, но тут же принесла извинения, которые, судя по всему, от нее требовались:
— Я собиралась навестить ее, но все время ужасно занята. Вы знаете, я ведь работаю.
— А что это за происшествие? — спросила Черил.
— Сегодня днем к вашему дому подходила одна очень странная личность. Так случилось, что миссис ДеВото находилась у окна. Она — проницательный исследователь человеческой породы, и ей доставляет удовольствие наблюдать за проходящими по улице людьми...
Наконец мистера ДеВото удалось заставить перейти к делу. Очень странная личность была женщиной — «пожилой женщиной, убого одетой; одной из тех, кого называют уличными торговцами, как мне показалось, так как она держала в руках несколько свертков».
Позвонив несколько раз, женщина заколотила во входную дверь, дергая за ручку. Затем, обойдя дом, она потрясла заднюю дверь. Когда мистер ДеВото обратился к ней из своего садика — «жена позвала меня к окну, и я, разумеется, счел себя обязанным узнать, что здесь делает эта женщина», — та ответила грубостью и ушла.
— Возможно, мне следовало бы вызвать полицию, — закончил он. — Но поскольку я незнаком со всеми вашими друзьями...
— Очень хорошо, что вы этого не сделали, — сказала
Карен. — Кажется, я знаю, кто это был. Эта женщина совершенно безобидна, но немного эксцентрична. Нам не следует заставлять вас оставаться на солнце, мистер ДеВото. Я очень ценю ваше участие.
От мистера ДеВото не так просто было отделаться, но когда стало очевидно, что он выяснил все, что мог, он ретировался к себе домой, чтобы пересказать все жене.
— Какое облегчение, — сказала Карен, закрывая дверь. — Я опасалась, что он начнет читать лекцию о развешанном по всему двору белье.
— А я не испытываю облегчения, — заявила Черил. — Привет, Александр, ты по нас соскучился? Мне не нравится, что эта безумная старуха слоняется вокруг дома.
— Какая в этом беда? Она не сможет войти. Мистер ДеВото и его жена, конечно, страшно любопытны, но, полагаю, беднягам нечем больше заняться. О Александр, ну так и быть, хоть еще и рано, но, думаю, ужином тебя можно накормить и сейчас, ты ведь все равно будешь приставать ко мне, пока его не получишь. Я жду не дождусь, когда смогу залезть под душ!
— Так лезь, я покормлю Александра.
Когда Черил поднялась наверх, Карен уже сидела в своей комнате, держа в руке фен для волос.
— Что ты делаешь? — спросила Черил.
Вместо того чтобы сушить феном свои влажные волосы, Карен тщательно водила им над платьем, разложенным на кровати.
— Борюсь с плесенью. Это атлас, его нельзя стирать; если верить этой книге, плесень можно высушить, а затем счистить щеткой или пылесосом.
— Новая книга? — взяв ее, Черил начала листать страницы.
— Я ее заказывала. Книгу принесли с сегодняшней почтой.
— Гм. Конечно, я понимаю, интеллектуальная половина нашего содружества — это ты, но мне кажется, что это все — пустая трата времени. Люди, написавшие эту книгу, так категоричны! Только послушай: «Исторические костюмы нельзя носить ни при каких обстоятельствах». Если мы будем следовать этому правилу, то ничего не продадим.
— Большинство подобных книг написано для музейных работников и реставраторов, — сказала Карен. — Но знаешь... — Рассеянно направив фен на голову, Карен потянулась за щеткой. — Я понимаю, что чувствуют эти люди. Конечно, по большей части одежда, с которой нам предстоит иметь дело, не будет представлять музейную ценность, но, как только я подумаю о платьях миссис Мак, у меня начинает щемить совесть. Они — действительно произведения искусства, единственные в своем роде. А я продаю их богатым идиоткам, неспособным оценить их красоту, которые испортят их, надев лишь раз, а потом выбросят.
— Если бы это были мои платья, я хотела бы, чтобы их кто-нибудь носил, и выглядел бы в них красиво, и получал удовольствие, — сказала Черил. — Я бы не хотела, чтобы платья пылились в шкафу какого-нибудь музея.
— Это все потому, что ты безнадежно романтична, — улыбнулась Карен. — Моя романтическая половина с тобой согласна. Я бы не так возражала, если бы платья достались кому-то, знающему в них толк. Но Мириам интересует только их цена.
— Если ты вправду так переживаешь по этому поводу...
— И не думай их оставить. Мы просто не можем себе это позволить. Возможно, когда-нибудь, когда мы станем богатыми и преуспевающими, я смогу начать собирать свою коллекцию. Но пока нам нужен каждый цент, который мы можем заполучить.
— Я просто собиралась сказать, — когда меня так грубо прервали, — может быть, мы сможем продать эти платья коллекционерам. Например, в музей.
Карен прекратила расчесывать волосы, и они остались торчать в разные стороны, делая ее похожей на невесту Франкенштейна.
— Не знаю, как мне это не пришло в голову. В любом случае, надо попробовать. Нью-йоркский институт одежды обладает громадным собранием авторских моделей.
— В одной из твоих книг есть список музеев. Мы напишем туда или позвоним.
— Сенсация! — просияла Карен.
— Хе, так ведь это моя работа — создавать сенсации.
Я еще великолепно умею составлять списки, чем сейчас и займусь. Я хочу закончить описывать товар, который у нас есть.
Она пошла к себе в спальню, но тотчас же вернулась.
— Карен...
— Не думаю, чтобы что-нибудь получилось, — пробормотала Карен, медленно водя феном по платью. — Может быть, просто нужно больше времени... Что?
— Ты сейчас не трогала вещи в гардеробе своей тетки?
— Нет, я даже не заходила туда. Что-нибудь не в порядке?
— Похоже, все в порядке. Но могу поклясться, что вещи кто-то трогал. Вчера вечером голубой пеньюар висел с краю. Сейчас его тут нет.
Карен прошла за ней в соседнюю комнату.
— Я не замечаю никаких изменений, — после беглого осмотра сказала она.
— Возможно, мне почудилось.
— Это губительное влияние миссис Гроссмюллер, — со смехом произнесла Карен. — Но она не могла проникнуть в дом, Черил.
— Наверное, да.
— Пропало что-нибудь?
— Как я могу определить? Вот почему я хочу поскорее завершить составление описи. Без нее мы не сможем застраховать наш товар. Когда закончишь чудить со своим заплесневевшим атласом, приходи и помоги мне.