Но вернемся к общей цифре боевых потерь на перешейке. Почти две тысячи танков – это не просто много, а катастрофически много, если знать, что к началу конфликта финны имели всего 112 37-мм противотанковых орудий «Бофорс». Еще 123 такие пушки, а также небольшое число французских 25-мм противотанковых пушек финская армия получила уже в ходе войны. Кроме того, из 123 захваченных советских 45-мм противотанковых пушек до конца войны в войска успело поступить 57 единиц. К моменту подписания перемирия на вооружении финской армии была 241 противотанковая пушка, в том числе 164 37-мм, 22 25-мм, 55 45-мм и 130 противотанковых ружей. Еще два взвода 37-мм противотанковых пушек прибыли в Финляндию вместе со шведским Добровольческим корпусом. Напомним – одна пехотная дивизия вермахта по штату имела 75 37-мм противотанковых пушек «Pak.36», то есть совокупные силы финской противотанковой артиллерии соответствовали примерно четырем немецким пехотным дивизиям.
Конечно, можно – и даже нужно – было говорить о сложной местности и тщательном инженерном оборудовании противником своих позиций, но… Происшедшее было даже не тревожным звонком, а самым настоящим похоронным маршем для танков противопульного бронирования. Стало ясно, что на поле боя, насыщенном легкими скорострельными противотанковыми орудиями, этим танкам попросту нечего делать.
Но все же «Т-26» и «БТ» пришлось снова появиться на поле боя. От Бреста и дальше на восток. Вновь и вновь пытаясь совершить невозможное. Пытаясь сделать хоть что-нибудь.
5 апреля 1940 г.
Начальнику Особого Отдела ГУГБ НКВД СССР
комиссару госбезопасности 3 ранга тов. Бочкову
ДОКЛАД
Об основных недочетах в воинских частях и соединениях за период военных действий с белофиннами (по материалам особых органов)
[…]
Недочеты в боевых действиях мотомехчастей
Специфичность условий финляндского театра военных действий не позволяла полностью развернуть крупные самостоятельные танковые соединения для мощных фронтальных и фланговых ударов по обороняющемуся противнику. Танки действовали преимущественно мелкими группами совместно с пехотой в одном направлении и главным образом по дорогам.
Несмотря на это, все же танковые части играли существенную роль в боевых операциях действующей Красной армии, особенно на Карельском перешейке, где были сосредоточены основные автобронетанковые силы.
За период войны с белофиннами особым отделом Ленинградского военного округа в боевых действиях мотомехчастей был вскрыт ряд существенных недочетов, усугублявших трудность проведения боевых операций в условиях финляндского театра.
Основными из этих недочетов являлись: слабость взаимодействия мотомехчастей с пехотой, артиллерией и другими родами войск, существенные дефекты в конструкции действовавших танков и недочеты в самой организации управления автобронетанковыми силами.
Специфика финляндского театра требовала особенно тесного взаимодействия танковых частей с другими родами войск. Однако практика боев показала, что танки взаимодействовали с другими родами войск очень слабо. Особенно недостаточным было взаимодействие танковых частей с пехотой и артиллерией.
Командование стрелковых частей – полков и батальонов – не всегда конкретно ставило боевые задачи приданным им танковым подразделениям. Иногда командиры, вследствие недостаточного знания системы обороны противника на местности и слабой разведки, задачи ставили не по конкретным целям, рассчитанным на подавление определенных огневых точек противника, а по рубежам или местным предметам. Боевой курс танкам часто не указывался и не обеспечивался соответствующей пехотой или танковой разведкой.
В 39-й легкотанковой бригаде в результате отсутствия взаимодействия и связи с пехотой за время боевых операций 15, 16 и 17 декабря из 62 участвовавших в боях танков с поля боя не вернулось 34 танка, из них: сожжено противником 5, осталось в противотанковом рву – 6, судьба остальных 23 неизвестна. Из экипажей машин – 19 человек убито, 23 человека ранено и 32 человека пропало без вести. В числе убитых – 5 командиров рот.
Сама операция бала начата без достаточно проведенной разведки местности, танки знали только один ров, тогда как за ним имелся второй. Устройство проходов через противотанковый ров, порученное саперному батальону 49-й стрелковой дивизии и отдельной саперной роте бригады, было выполнено небрежно, танкам преодолевать ров было трудно. 15 декабря во время атаки танков в 12.00 поддерживавший их 222-й стрелковый полк находился на обеде.
Боевые задачи танковым частям иногда спускались не вовремя, что срывало выполнение приказов.
18 декабря 1939 года в 12.00 в район выжидательных позиций 1-й танковой роты 108-го отдельного танкового батальона прибыл командир 768-го стрелкового полка майор Соколов, который от имени командира 139-й стрелковой дивизии комбрига Пестревича приказал командиру роты лейтенанту Гайсину: «Вы подчиняетесь теперь командиру 554-го стрелкового полка. Немедленно выступайте, так как общая атака начинается после артподготовки в 13.00».
До начала атаки оставался один час, необходимый только для передвижения на новое исходное положение. По прибытии роты в район новых исходных позиций командир 554-го стрелкового полка вместо того, чтобы дать подробные указания, каким образом будут действовать с ним танкисты, приказал: «Немедленно выступайте и идите в атаку вот в этом направлении (указал рукой), а то полк запоздает с атакой».
Командир роты Гайсин потребовал более конкретной боевой задачи, на что командир полка ответил: «Если не желаете идти в атаку, откажитесь, а я доложу командиру дивизии». В результате такого руководства танки действовали без пехоты. Они подошли к надолбам и, ничего не обнаружив, вернулись обратно.
Такое положение со взаимодействием существовало не только в период первых боев, в условиях штурма укрепленного района, но и в условиях развития прорыва и общего наступления.
Три батальона 13-й бригады 21 марта с двумя полками 84-й стрелковой дивизии прорвались от ст. Кямяря к юго-западной окраине дер. Пиен-Перо, где в продолжении трех дней стояли на месте, заняв положение обороны. Ввиду того что взаимодействие с соседями обеспечено не было, связь с тылами противником была прервана (район надолба между Кямяря и Пиен-Перо). Командование бригады реальных мер по установлению взаимодействия и связи с тылами не приняло. Вместо этого 22 февраля получен был приказ командования по радио о наступлении на ст. Перо без каких бы то ни было указаний о взаимодействии с соседями, при отсутствии связи с тылами и главное – с артиллерией 84-й стрелковой дивизии, которая осталась в тылах, тоже отрезанной от противника.
В результате отсутствия взаимодействия и предварительной разведки боевые операции шли с большими потерями и не всегда успешно, что особенно подтверждается опытом февральско-мартовских боев 20-й танковой бригады, которая только за февраль месяц потеряла от артогня противника 68 танков, от мин – 49, увязли в болоте – 3 танка, сгорело – 3, остались на поле боя – 6, по техническим причинам вышло из строя 55 танков.
2 марта 1940 года 95-й отдельный танковый батальон 20-й бригады был придан 201-му полку 84-й стрелковой дивизии, которому была поставлена задача овладеть железнодорожной платформой, что западнее Выборга у высот 36,5 и Безымянной (карта 50000). При отдаче боевого приказа начштаба 20-й бригады полковник Синенко не поставил задачи перед батальоном о проведении боевой разведки. Батальон, посадив пехоту на танки, начал выполнять боевой приказ без разведки. В результате этого отвезенная на танках пехота была уничтожена пулеметно-огнеметным огнем противника на танках и около танков; в то же время были пробиты из ПТО 3 танка и выведено из строя 8 танкистов.
5 марта 1940 года в 7.00 штаб 20-й бригады получил приказ о наступлении по овладению высотами 38 и Безымянной с выходом на мост, что северо-западнее Иютняя. Для выполнения этой задачи начштаба написал приказ о наступлении 90-го отдельного танкового батальона в первом и 95-го отдельного танкового батальона – во втором эшелонах с полками 84-й стрелковой дивизии. Организация этого наступления командиром дивизии и командиром бригады не была продумана, а начштаба бригады подготовку батальонов к атаке не проверил. В результате в период наступления было выяснено, что 90-й батальон к выполнению боевой задачи не готов. Тогда командованием бригады было предложено 95-му батальону, уже подготовившемуся выполнять другую задачу, переключиться на выполнение задачи 90-го батальона, выступив немедленно. При этом командиру батальона было сказано, что задачу он узнает в 344-м стрелковом полку. 95-й батальон должен был собраться за 10 минут и, не уяснив задачи, ушел в бой, и лишь только в начале боя командир батальона ознакомился с задачей 344-го стрелкового полка, с которым взаимодействовал, а с задачами артиллерийских начальников так и не ознакомился, тогда как в 12 часов предполагалась атака, артподготовка была проведена, но в атаку никто не пошел.
Командование бригад вопросами разведки почти не занималось, пользуясь вместо этого поверхностными и не всегда верными и непроверенными данными пехотной разведки, которые к тому же не всегда пригодны к решению задач для танковых частей.
Существующая в 20-й танковой бригаде 215-я разведрота за весь период военных действий по прямому назначению не использовалась, задач по разведке сосредоточения противника не получала. В момент выполнения бригадой боевых задач рота боевой разведки не вела и использовалась как средство связи с взаимодействующими частями, за исключением 2–3 танков, предназначенных для наблюдения за полем боя.
Аналогичное положение имело место и в других бригадах. 12 марта 1-й танковый батальон 1-й бригады получил задачу развивать успех наступающего 613-го стрелкового полка, который должен был овладеть населенным пунктом Тяммисуо. Батальон этой задачи не выполнил из-за отсутствия четких данных о противотанковой обороне противника и незнания боевого маршрута. Часть танков сбилась с пути и застряла в пробках под огнем противника, часть – наткнулась на минированное поле и завалы и также остановилась в бездействии под сильным артогнем, в результате чего батальон, не выполнив боевую задачу, потерял: убитыми два человека, ранеными три человека, один сожженный и два подбитых танка. 1-я танковая бригада, вследствие незнания боевых маршрутов, слабости пехотной и танковой разведок, за период военных действий потеряла 13 танков.