Испанец закатил глаза. Неужели это и есть таинственная и неуловимая волшебница, представительница не менее таинственного Нихона?
— Госпожа Митсуруги, — начал Эстебан, пытаясь удержать свой запуганно-соглашательский образ, — Вы разве не слышали, что орк сказал прямо перед тем, как устроил Подземному Миру социальный апокалипсис?
— Будьте добры напомнить, господин Гиндос. А заодно разъяснить такой несообразительной мне тоже не забудьте, — яд с губ нихонки не сочился, а падал сухими гранулами.
— Кирн существо очень целеустремленное, — задумчиво начал геомант, — И самокритичное. Его возможности по сравнению с вашими и моими, госпожа волшебница, слова доброго не стоят. Он, как сам правильно и заметил — слаб. Но! Услышав про «слабость», почему-то игнорируют его целеустремленность — и абсолютно зря. Кирн Джаргак старается нанести любому противнику максимальный урон, он совершенно не считается с сопутствующим ущербом, потому как терпящие этот сопутствующий ущерб ему никто. Этот Бесс давно и прочно забыл основы сосуществования с другими разумными, поэтому — легко видит и находит уязвимости в обществе. Обществах… если вспомнить Эйнур и как там этот второй город звали…?
— Краст, — сквозь сжатые зубы проговорила Митсуруги, — Город назывался Крастом. Теперь это уже местами проклятые развалины, по которым шарят нищие и бродяги.
— Спасибо, — совершенно серьезно кивнул волшебнице «Повелитель Тверди», — Кирн всегда бьет со всей возможной силы по самой уязвимой из найденных точек. Только так, и никак иначе. Почему? Потому что он слаб и прекрасно понимает, что не переживет удара даже от поверженного и агонизирующего противника. Чаще всего, его слабость даже играет ему на руку — его не воспринимают всерьез до момента удара. А после — уже поздно.
Японка развернулась в сторону ругающегося орка, оттирающего свою обувь и штаны, помолчала, а потом развернулась назад к Эстебану. Глаза в глаза.
— Вы говорите так, как будто оправдываете его действия, Гиндос, — негромко проговорила она.
Эстебан не удержал лица и искренне засмеялся, привлекая нежелательное внимание окружающих. Он смеялся долго и искренне, нихонка терпеливо ожидала ответа.
— Госпожа Митсуруги, — отсмеявшись, геомант вытер выуженным из кармана платком вспотевший лоб, — Ответ в вашем же вопросе. «Оправдание». Кирну не перед кем оправдываться, так как не существует разумных, чей суд он бы принял, а навязать наказание… Ну, сами видите, чем заканчиваются любые попытки на него давить. Возможно, где-нибудь в Срединном Мире, посреди океана, есть племя горбатых карликов с фиолетовыми задницами, среди которых он планирует жить в будущем. Вот их мнение для орка бы что-то значило. Не планируешь сосуществовать — незачем и слушать!
Ай смерила веселящегося мага взглядом и отвернулась, уходя. Через плечо она бросила:
— Кажется мне, что вы с ним оба психопаты, которых нужно изолировать от общества.
— Как будто ты сама хоть на гран лучше, — беззвучно прошептал Эстебан в спину миниатюрной девушке.
Пришла пора собираться. Власти Лтакта были полностью дезориентированы и морально уничтожены. Боги, если судить по их нахмуренным лицам, уже пришли к выводу, что проще сначала убрать с игровой доски слишком уж неудобных Бессов, а уж потом начинать разгребать проблемы. Хадатавар Двуносый наверняка уже бежит из города-улья без памяти и оглядки, если понимания гнома хватает осознать, насколько ценным трофеем теперь является его голова.
Эстебан Гиндос еще раз промокнул платком лоб и ухмыльнулся. Всё складывалось как нельзя лучше.
Глава 23 Домой и с песней
— Боги чем-то напоминают вас, бессмертных. Но мы рождаемся чистыми, формируем своё «я» из того принципа, той воли смертных, которая себя проявляет в молитве. Проще говоря, мы — желание, просьба, молитва, получившие власть, душу и определенную свободу. Исказить свой основополагающий принцип мы не можем — развоплотимся и исчезнем с концами. Ты поняла, розовенькая… или мне надо говорить попроще?
— Я всё поняла, — сухо ответила Митсуруги, повернув затем голову ко мне, — Джаргак, не снимай кольцо.
Ухмыльнувшись, я демонстративно поправил кольцо Чистоты на пальце, продолжая шагать. Мы очень неспешно продвигались сквозь кольцо Лтакта под неумолкаемую болтовню Кладия. От его трепа у меня уже начал нервно дергаться хвост, бог не затыкался ни на секунду. Неудивительно, что Гурри и Дерцунда исчезли, пообещав вернуться позже.
Впрочем, на недостаток сопровождения жаловаться было бы грешно. Сверху, снизу, спереди, сзади — везде нас опекали стражи порядка Лтакта. Можно было, конечно, сказать, что они скорее защищали город от нас, но я даже в своих мыслях щадил их чувства.
На душе у меня было смятение. С одной стороны — безусловно радовало, что приключения в этом Подземном Мире позади. Смертные, боги, Бессы — все здесь оказались теми еще неосторожными идиотами, но проблем доставить смогли с головой. Казалось бы, что сложного в том, чтобы по-человечески относиться друг к другу? Не отнимать, а торговать, не нападать, а договариваться, не давить — а сотрудничать? Но нееет, мы так не можем, потому что если будем вести себя прилично, то те, кто проявит больше наглости, урвав лучшие куски, потом придёт сюда к нам и будет наклонять в разных интересных позах. Поэтому мы обязательно будем наглыми, напористыми и пробивными!
А потом будем смотреть взглядом незаслуженно побитой собаки в спины уходящих победителей. Как сейчас.
Впрочем, рефлексировать я буду когда-нибудь потом. В светлом счастливом и далеком будущем. Мысли о ближайшем будущем были куда мрачнее.
— Розовенькая, хочешь перепихнуться? Я знаю тут отличный бар с мягкими лавками! Буквально в двух шагах!
Мрачность будущего немного посветлела, пока я слушал заглушенный кашель Акихиро и Митсуруги. Хорошие тут в Подземном Мире боги дипломатии. Знают, как разрядить обстановку.
Но всё равно, всё — плохо. Вернусь я в Срединный Мир и что? Если говорить откровенно, то я ничего здесь не добился, ни в чем не преуспел, ничего не достиг. Просто передам пирамидки и разбогатею на двенадцать миллионов золотых. Они помогут? Да, безусловно… но я по-прежнему ничего не знаю о Нихоне. Только очень толстое подозрение, что империя расположена на одном летающем острове… или не на одном. Мой взгляд волей-неволей уперся в спину идущего впереди Акихиро — чувствовалось, что нихонца подломило отношение Ай к нему. Точнее — его отсутствие.
Парня просто списали. Приткнут потом куда-нибудь в группу ликвидаторов, его класс «шиноби-мастера» буквально обязывает это сделать, но грызет Рю совершенно другое — то, что он пожертвовал вечным Статусом, а ему не сказали даже пары слов. Жаль, что впереди у нас лишь несколько часов, в ином случае я попытался бы… нет, не переманить нихонца, но предложить ему альтернативу в жизни. Хорошо оплачиваемую, разумеется. Возможно, мне б повезло, хотя шансы нахожу ничтожными. Что бы Рю ни ощущал теперь по отношению к Митсуруги Ай, вряд ли эти его чувства распространятся на весь Нихон.
— Эй, хвостатый убийца! Что такой серьезный? — решил подоставать уже меня Кладий. Лицо бога дипломатии уже «сдулось» до нормальных размеров и не походило более на рожу пьяницы-профессионала.
— Да я вот думаю, — решение прояснить один момент пришло как озарение, — А что такой парень как ты будет делать в Срединном Мире? Зачем тебе к нам, бог?
— Ну ты нашел, что спросить! — поднял тот брови, — Я ж из-за тебя поднимаюсь. Передавал весточку от Этты? Воооот. Мы тут сирые и убогие, поэтому напрямую вещать богам Среднего Мира нам сложно. Дорого, чего уж там. А вот до меня достучаться местным — вообще никаких проблем. Этта, к тому же, обещала мне паству! Момент ясен?
— Этот — да, — вмешалась Митсуруги, — А вот твой вес, Кладий, под вопросом. Сколько ты весишь?
— Не бери в голову, недотрога, — отмахнулся от волшебницы блондин, — Я божественен! А значит — вешу столько, сколько хочу.
Жутко фальшивя и пытаясь танцевать на ходу, Кладий ушел вперед, видимо, решив поприставать к стражникам в авангарде. Мы с волшебницей какое-то время шли молча, думая каждый о своем. Бессознательная Лала Всёпропала, которую я нёс, обвив хвостом, изредка дергалась и стонала.
— Кирн, я последний раз тебе предлагаю — присоединись к нам, — Ай была сосредоточена и предельно серьезна, но говорила тихо, так, чтобы услышал лишь я, — Два-три раза тебе придётся сделать то, что ты сотворил с С’Ваггаратом, и всё. Ты получишь всё, что захочешь. Твоё слово, как слово гаранта мира, будет иметь вес равный со словом Императора Нихона. Выше этого некуда, Кирн. Совсем.
Я хмыкнул, задрав голову и разглядывая бесконечные этажи Лтакта, проглядывающие сквозь бесчисленные переходы и мостики. Вертикальный город… прямо как города будущего, изображенные в фантастических романах и книгах. Продукт труда и планирования магов, смертных и бессмертных. Памятник разуму и прогрессу.
— Ай, твоё предложение не имеет никакой ценности, — начал я делиться своими мыслями с Митсуруги, — Даже если не учитывать тот фактор, что я банально не желаю убивать невинных в Срединном Мире, у меня найдется множество других доводов. Самый бросающийся в глаза — это Акахиро Рю. Ты не дергайся, он не слышит, мы же в городе. Ты обращаешься с ним как с отработанным мусором, несмотря на всю его преданность, а со мной, буквально своим противником — пытаешься договориться, общаешься. Про тройничок с грибом я вообще молчу…
— И какое это имеет отноше… — архимаг закусила губу, замолчав.
— Прямое, — хмыкнул я, — Твоё моральное уродство неестественно. Оно продукт воспитания, культуры, идеологии. Отражение Нихона. Именно поэтому я говорю «нет» тебе. Твоя империя падёт, Митсуруги, а мне на стороне обреченных делать нечего.
— Мы девяносто с лишним лет процветаем, скрываясь при этом от ищущих глаз всего мира, а ты говоришь, что мы обречены? — прошипела волшебница, впившись в меня взглядом, — Ты даже не представляешь себе, что такое моя страна. Как мы начинали и чего добились! Ты не видел ничего!