С кем он может поделиться? С родителями? Но их никогда нет рядом. Они носятся туда-сюда, работают, готовят, ходят по магазинам, смотрят телевизор. Да, ребенок пытается им что-то сказать, но раз они постоянно смотрят в экран, вместо того чтобы найти с ним общий язык, то и ему остается делать то же самое — смотреть в экран. Ты говоришь со своим ребенком? А о чем ты его спрашиваешь? «Написал контрольную? Какую отметку получил? Почему от тебя пахнет сигаретами? Ты куришь? А что это за девочка, с которой ты говорил по телефону? Это она шлет тебе эсэмэски?» Твои вопросы — это постоянный допрос, а не разговор с ребенком.
Для того чтобы дети начали откровенно и искренне разговаривать с родителями, необходимо создать им благоприятный климат — климат любви. Климат, которого они лишены при общении с тобой, со мной, с учителями — со всеми. Получается, что ребенок, который не может поделиться своими проблемами дома, в школе расслабляется и начинает «отдыхать». У каждого это проявляется по-разному. Один сидит тихо в уголке, другой начинает шуметь, хулиганить и в результате оказывается в дурной компании, потому что находит там любовь и поддержку. Где, в дурной компании? Да, ведь там его никто не критикует, там его принимают с любым «вавилоном» на голове — в стиле готов, эмо, или как там они называются…
«Да, — говорит он, — эти ребята меня любят, им нет дела до моей прически, раз мне так нравится. И мои рваные джинсы их тоже не интересуют, раз я так хочу. А дома меня постоянно сравнивают с другими детьми, ругают, обижают, наказывают и отталкивают».
Мы не умеем растить хорошими своих детей. То есть мы желаем им только добра, но при этом не можем растить их по-доброму. Мы умеем только кричать, а те из нас, у кого рука тяжелая, пользуются и этим; иногда результаты такого воспитания буквально налицо — на лице у ребенка видны синяки. А в школе он говорит всем: «Я упал и ударился», хотя на самом деле его просто побили. Это не способ коммуникации. Так никто не станет хорошим. Нужно любить…
Как можно — в монастырь в таком виде!
Как-то я был в одном монастыре и среди паломников заметил девушку, которая была почти не одета: с голой спиной, да и вообще одежды на ней было немного. И вот я увидел, как один старец начал с ней очень ласково разговаривать. Он даже похлопывал ее по голой спине, и, признаюсь честно, меня это смутило — тогда я еще не был священником, это было давно. «Что он делает? — думал я. — Как можно с ней говорить, когда она не постеснялась прийти в монастырь в таком виде?»
А потом этот старец сказал мне:
— Если бы ты знал, какая прекрасная, тонкая душа у этой девушки! Она замечательная. А одевается так потому, что ее родители не хотят, чтобы она ходила в храм. Они знают, что в церковь следует одеваться скромно, и потому специально поощряют ее выбирать «нецерковную» одежду, чтобы у нее не было возможности пойти в храм. А она все равно приходит — тайком от них, но знаю об этом только я.
Вот как можно ошибиться, если судить о жизни другого человека поверхностно и наспех!
Поговорим позже
Если вы читали письма старца Паисия Святогорца, то наверняка помните его мудрый совет одной игумении относительно молодых монахинь, поступающих в монастырь. Мне кажется, этот совет дает повод задуматься и заглянуть в себя поглубже каждому из нас. Старец говорит игумении: «Матушка, будь внимательной и любящей по отношению к молодежи, приходящей в монастырь. А особенно заботься о моих дорогих детях-сиротах». А затем уточняет: «Говоря о сиротах, я не имею в виду детей, чьи родители умерли. Я говорю о тех, чьи родители живы, но их будто нет, потому что эти дети никогда не видели от них ни любви, ни доброты, а только крики и ругань». Именно крики и ругань — так сказал старец Паисий.
Разговаривая с детьми, нужно сохранять спокойствие. Если раздражаться, ребенок будет вести себя только хуже, потому что нервозность родителей вынуждает его защищаться, и он также становится раздражительным.
Когда мы нервничаем, то не можем принимать верных решений, не можем нормально разговаривать, а вместо этого прибегаем к угрозам: «Если снова так сделаешь, я запру тебя в комнате!» Сто раз это повторяем, но никогда не делаем. И хорошо, что не делаем. Не нужно этого делать! Но и говорить так не нужно. Лучше вообще не разговаривать с ребенком, когда нервничаешь.
Можно просто сказать: «Знаешь, сейчас я не могу с тобой говорить. Очень нервничаю. Поговорим позже». Успокоившись, можно гораздо лучше подобрать слова; на ум приходят нужные мысли, и начинаешь говорить с любовью, благоразумием, вниманием и смирением.
Теперь все будут считать, что я списываю и ворую
Допустим, тебе стало известно о том, что твой ребенок списал. Его заметили на экзамене, поймали с поличным и позвонили тебе домой. Приходит ребенок, и ты говоришь ему: «Сынок, зачем ты списал? Зачем ты сделал шпаргалку?» Он отвечает: «Я не списывал. Честно-честно! Ведь списывать плохо».
Мы в этом случае восклицаем: «Тебе совсем не стыдно? Мне звонили из школы, мне прекрасно известно, что ты списал. Тебя же поймали! Ты поставил нас в глупое положение! Еще и хитришь и лжешь, хоть и маленький!» И ты начинаешь растаптывать своего ребенка.
Именно такова наша привычная реакция на факт списывания или кражи или на любую другую аналогичную ситуацию. Ожидаемо и очевидно, что ребенок твой вернется домой напуганным и солжет. Смотри, как на это реагирует авва Пимен. Святой говорит: «Если кто-то согрешит и откажется признать это, не проверяй его! Ведь своей проверкой ты окончательно его лишаешь желания исправляться».
Твой ребенок говорит: «Я не списывал. Это же плохо — списывать», — тем самым он хочет сказать: «В глубине души я знаю, что списывать — плохо, и я не хочу так поступать». Прости его, говорит авва Пимен, и скажи: «Ладно, сынок. Но будь осторожен в дальнейшем, ведь мы все — люди, мы все можем поддаться такому искушению. И я в жизни иногда могу поддаться искушению. Но ты постарайся, сынок».
Поддержи его, пусть он не дойдет до того, чтобы сказать: «Все поняли, что я никчемен, неспособен, что я — неудачник и плохой мальчик. На мне теперь печать. Теперь все будут считать, что я списываю и ворую». И если он поймет, что ты наклеил ему ярлык, его разум начинает работать следующим образом: «Ладно, раз ты считаешь меня плохим, я сделаю все возможное, чтобы доказать это. Чтобы ты потом уже по справедливости обвинял меня».
Мне доводилось это переживать. Приходили знакомые, сделавшие что-то, и говорили: «Я, батюшка, не делал этого. Я правду говорю». — «Хорошо, успокойся. Я знаю, что ты стараешься, я знаю, что ты борешься, я знаю, что ты — хороший человек».
Не отрицай того, что он говорит. Не изображай из себя всезнайку. Притворись глупым, немного блаженным. Такое поведение укрепляет душу, ты показываешь свое доверие ближнему. Его сердце успокаивают твои слова: «Я, сынок, и вправду верю, что ты — хороший человек. Знай, что я доверяю тебе». Таким образом ты поднимаешь его самооценку, поднимаешь его дух. Ты признаешь, что не считаешь его плохим. «Что бы ни случилось, это была минутная слабость, трудный момент. Но ты — не такой». И ты не разыгрываешь театр, ты не лицедействуешь, не притворяешься. Твое сердце действительно сочувствует и поддерживает ближнего.
Любовь заставляет отводить взгляд
Дети, которым предстоит отвечать у доски, сдавать экзамены в школе или где-нибудь еще, ведут себя в зависимости от того, в каком состоянии находится перед ними взрослый. Если, например, ты проверяешь уроки у своего ребенка и просишь его, чтобы он что-нибудь повторил, при этом вид у тебя строгий, — он не сможет и двух слов связать! А если ты будешь смотреть на него с любовью, он легко повторит весь пройденный материал. Любовь, растворенная в воздухе, помогает мозгу работать нормально. Человек успокаивается, может вести беседу, не цепенеет от ужаса.
Вот еще пример. Приходит ко мне в гости один знакомый и роняет что-то из еды на пол. Он знает, что я стараюсь ничего не пачкать, знает, как я люблю чистоту. И как быть? Сначала я хотел с укором посмотреть на него. Но потом подумал: «Нет, не буду смотреть строго, ведь он почувствует себя неловко» — и сделал вид, что не заметил. И когда в другой раз посыпались крошки из сырного пирога на ковер, я опять посмотрел в другую сторону, сделав вид, что ищу какую-то книгу. Тем временем бедняга немного успокоился и успел поднять то, что у него упало.
Помни об этом! Любовь заставляет тебя отводить взгляд. Ты делаешь это, чтобы не причинить боль своему ближнему.
Или, наоборот, смотришь внимательно. Благосклонный взгляд другого человека сравним с кормлением ребенка грудью. Взгляд человека, который тебе симпатизирует, возвращает волю к жизни. Такой взгляд — это большая радость!
Однажды некая женщина сказала мне потрясающую вещь. «Мне кажется, что когда мой муж смотрит телевизор, то даже если я сяду верхом на белого коня, распущу волосы, подожгу их и так въеду в гостиную, он не повернет головы. Он настолько увлечен телевизором, что забывает на меня даже посмотреть». Видишь, чего просит эта женщина? Она просит, чтобы на нее просто посмотрели. И этого ей достаточно.
Взгляд, прикосновение — это тоже любовь.
Господь любит даже тех, кто лжёт
Господь — это любовь, которая не знает границ. Любовь без условий. Бабушка, конечно же, учила вас с детства и безпрестанно повторяла: «Ешь, я сказала! Господь любит деток, которые хорошо едят». Да нет, дорогая моя! Господь любит всех детишек. Даже тех, которые плохо едят. Еще вариант: «Господь любит детей, которые говорят правду. А тех, которые лгут, Господь не любит». Конечно, бабушка хочет, чтобы ребенок вырос хорошим, но использует в этих целях Господа в виде орудия наказания. Она представляет Господа так, словно Он будет сердиться. Но Господь любит и тех детей, которые лгут! Он любит и тех, кто плохо учится в школе. И тех, у кого плохие компании. И подростков с длинными волосами и татуировками, в рваных джинсах и серьгой в носу. Конечно же, это не значит, что дети поступают так себе во благо. Но Господь любит всех детей! Всех и всегда!