Ж. сказал: «Можно я глупо пошучу?»
Конечно.
«Жалко у пчелки».
На прощание он попросил сфоткать на свой телефон то, что она нарисовала на мне. Я с готовностью повернулась спиной, задрала футболку. Он заходит спереди, секундное молчание.
«Да ладно тебе»
Да, ты прав.
Поднимаю футболку, оголяя грудь.
Заметки о медсестрах [2]
Наверное, это моя нелюбимая медсестра. Каждый раз она ведет себя так, словно это ее первая смена и она вообще не понимает, куда попала. У нее прокуренный голос и манеры базарной женщины. Не помнит имена врачей, не знает, где что лежит. Таблетки она высыпает сначала себе в руку, а потом – пациенту, и у меня каждый раз кривятся губы от этой привычки. Когда мне ставили капельницу, она постоянно меня теряла. Сегодня она потеряла меня, пока я стояла у окна. Она оббегала все отделение несколько раз и начала спрашивать у санитарки, куда пропала еще одна пациентка. Я стояла у окна в желтом пледике, и санитарка мягко улыбнулась: «Вот же она, похожая на цветочек».
И мне не нравится, как она обращается с О., которая лежит в одиночке. Она игнорирует все ее просьбы и даже простое «налейте мне кипяток в термос, пожалуйста» превращает в термос с холодной водой.
А уколы она делает с открытой нараспашку дверью. Меня это не беспокоит, но я это отмечаю.
Похожа на жаренный и подгоревший (дочерна) пирожок на масле с уже-не-важно-чем и на самом деле подгоревший пирожок с уже-неважно-чем.
#запискиюногопациента
31 декабря 2020
Утро
Я просыпаюсь в 6.30. Мне это не нравится, и я просыпаюсь в 7.50. Иду в ванную, попутно спрашивая П., которую поселили в смежную со мной палату, не нужен ли ей душ.
«Я только помылась. Я в 7 встаю как солдат».
Я хочу помыть только голову, поэтому не раздеваюсь. Мне очень нравится придумка П.: она постелила полотенце на холодный кафельный пол, чтобы было комфортнее выходить из душа. Я снимаю шлепки и встаю на теплую, чуть влажную подстилку.
Пока я мою голову, заглядывает подгоревший пирожок. Просто, без стука. Спрашивает, есть ли температура. Говорю, что нет. Вообще они должны измерять этим дистанционным прибором, но, видимо, она смутилась, увидев мою попу.
После мытья подхожу к окошку. Еще темно, поэтому его можно использовать как зеркало. Наношу маску. Думаю о вчерашнем разговоре с П.
Мы с ней столкнулись перед процедурным кабинетом, где нам обеим должны были сделать укол. Я спросила, как у нее дела, но она как будто поняла, о чем я хочу спросить на самом деле.
«Они точно ставят надо мной эксперименты. Я прямо чувствую себя беременной, и они хотят посмотреть, как я буду рожать под всеми этими таблетками. Подумай, ведь, если я брежу и беременности нет, почему бы не сводить меня к гинекологу или на узи, чтобы показать – вот, ничего нет».
Стук в стекло. Оборачиваюсь – там моя новая соседка П.
Она зашла, чтобы подарить мне ангелочка, которого сделала специально для меня.
«Он тоже грустный, и у него чуть-чуть вот тут отваливается все. Мне кажется, вы подружитесь. У него пока заправлены крылышки, но ты посмотри, какими большими они станут, если их расправить».
Я обняла ее.
В последние дни я много плачу, и мой замещающий врач решила дать мне таблеточки, которые «подсушат мне слезы». В переводе на человеческий: меня страшно мотает, пару раз я врезалась головой в шкаф, пару раз чуть не упала на пол. Я не чувствую ничего, и это, конечно, главный плюс – не чувствовать боль, стыд, стеснение – все то, что щемит сердечко по причине и без. Это моя любимая побочка.
Весь день меня рубит в сон, но я так не хочу тратить на это время. Ничего толкового я не сделала, но героически выстояла этот день бодрой.
Пойду посижу в душе – стоять будет небезопасно.
Желаю всем в наступающем году заботиться о себе – этого не может быть достаточно. Разрешайте себе грусть и радость в «неуместные» моменты, лечите не только то, что видите, но и то, что чувствуете. Жить можно хорошо. Будьте смелы, чтобы жить так, как вам хочется.
И, конечно, желаю сил на все свершения, удачи в начинаниях, вдохновения в любимых делах. Всех обнимаю крепко.
Разрыдалась, вкололи транки. Не переживайте, это не из-за вас, все причины в моей голове
2 января 2021
Вечер, 1 января
Зашла в курилку, чтобы побыть одной, но там оказалась П.
Долго слушала ее рассказ про беременность, про конспирологические теории, про племянницу Цоя, про двойню, которую у нее хотят забрать на опыты. Она кстати работает телохранителем у женщин. Но я немного устала, если честно.
Ушла в палату, порисовала. Не понравилось. Чувствую, как изнутри, как позывы к рвоте, поднимается истерика. На смене чудесная бабушка с прокуренным голосом, она мне сразу сказала: «Никаких истерик». И такая сила в ее голосе, что я на мгновение даже поверила, что это возможно.
21.00, 1 января
Бабушка заходит, чтобы дать ночные таблетки. «Не слышишь, что ли», – говорит она. Я знаю, что это она ласково. Я поворачиваюсь, она видит лицо, искривленное от слез. Пытается узнать, почему я плачу, – а у меня нет ответа. Я прошу ее сделать укольчик.
9 утра, 2 января
Бабушка передает смену одной из моих любимых девушек. Я сижу на тумбочке и крашу брови в холле, поэтому слышу, как бабушка говорит обо мне: «Ну, вот она говорит, что чувствует, как это начинается, че уж тут поделать. Вколола ей, конечно».
Возвращаюсь в палату. За стеной – телевизор. Он работает всю ночь. Как и зеленый ночной свет. Видимо, П. так спокойнее. Я слышу ее храп и радуюсь тому, что она может спать.
Заметки о медсестрах [3]
Она похожа на бабушку, которой у меня не было. Грузная, с громким, прокуренным голосом. Очень добрая. Когда она мерила мне давление, спрашивала, неужели часики на моей руке это еще не могут. Сетовала на то, что приходится пользоваться старым аппаратом, когда давно есть автоматические, которые достаточно просто включить.
Выглядит как сухой пирожок с яйцом и луком, но на самом деле домашний пышный румяный пирожок с мясом.
#запискиюногопациента
3 января 2021
Заметки о медсестрах [4]
Маленькая, юркая медсестра; я долгое время принимала ее за студентку – пока не увидела эти потрясающие морщинки, которые бывают у людей, которые часто улыбаются – у губ и на глазах. Мне она казалась очень серьезной и правильной. Как-то она пришла проверять холодильник (это обычный вечерний обход) и, в отличие от большинства медсестер, она досконально просмотрела все сроки годности. Я предложила ей попробовать вяленое манго, она отказалась, но взяла у меня коробку, чтобы посмотреть сроки хранения. Я подумала, что она не слишком гибкая, но дело было просто во времени.
Не знаю, что именно нас сблизило – капельницы или мои истерики по вечерам. Она стала звать меня Лерочкой, в холодильник заглядывать со словами: «Ну, у вас тут все нормально, да?», – расспрашивала меня про биозавивку.
С ней на смене всегда комфортно, она доверяет и адекватно воспринимает, если ты вдруг выходишь из блока. У нее как будто нет страха, она всегда спокойна. Ей я смогла рассказать, какие мысли у меня возникают, когда случается истерика.
Выглядит как постный пирожок, но на самом деле яблочный пирожок.
О.
Медсестра провела ее в мою палату, где я еще не успела насладиться одиночеством, и начала обычную процедуру – раскладывать вещи вместе с ней. У О. очень тихий тонкий голос и всегда как будто на надрыве, словно она вот-вот заплачет. Медсестра (та самая, которая яблочный пирожок) сказала ей: «Соседка у вас замечательная, все вам расскажет, не стесняйтесь задавать вопросы».
Когда мы остались вдвоем, О. сразу спросила, какой у меня диагноз. Назвала свой. Спросила про возраст. Сказала (как и каждый пациент здесь), что я молодо выгляжу для своих лет, и это был первый момент, когда на ее лице заиграла эмоция – удивление. Она, конечно, оказалась младше меня. Спросила, кем я работаю. В такие моменты я отвечаю одинаково – художественный и технический редактор, корректор. Она тут же ответила, что у нее триггер на художников и может впасть в истерику и бросить рисование, если кто-то рядом будет делать это лучше.
Я впала в небольшой ступор, потому что это разные профессии, но, наверное, у нее сильный триггер.
Я предложила ей свою еду, потому что обед она пропустила, и тут я узнала о ней вторую вещь: в детстве она клептоманила, поэтому теперь не трогает чужие вещи. Я не знала, как реагировать, потому что обо всем она говорила безразлично, тихо. Я думала, что не найду с ней общий язык, но, забегая вперед, на какое-то время наша комната стала тусовочным местом.
У нее БАР, она попала сюда в депрессивном эпизоде. Это она в какой-то момент отказалась от таблеток, «чтобы побыть в нормальном состоянии». Это привело ее в смешанную фазу, и штормило ее ужасно. Она вернулась к таблеткам.
Спустя пару дней, когда я познакомила ее с девочкой, с которой ходила на психогруппу, она сказала, что она асексуал. Девочка ответила: «а я пансексуал». И тут меня ударило осознание, что я тоже не би, а пан. Я осуждала момент в Sex Education, где Ола Нюман прошла тест и за две минуты экранного времени причислила себя к пан, но то же самое произошло со мной в тот момент.
В О. много хорошего, но все это я узнала позже. Она нежная и милая, очень ранимая. Мне жаль, что она думает, что рисунки – это все, что у нее есть. Мы устраивали вечера хны, вместе знакомились с людьми и превратили нашу комнату в плакательную (ура! Я так давно мечтала об этом!). Все шутили о Захаре – ее огромном медведе.
В какой-то момент для нее стало слишком тревожно проводить тусовки у нас, и мы переместились в другую палату, чтобы О. могла приходить и уходить тогда, когда ей комфортно. Это было, наверное, лучшее время в больничке. Мы рисовали друг на друге хной или косметикой, фотографировали друг друга, валялись на полу и умирали от смеха, проводя время вместе и делясь всем, что у нас есть.