здесь кожееда. Возможно, размышлял Джо, где-то в доме валяется еще какое-то мертвое существо — мышь или крыса. Но тогда там было бы гораздо больше этих жучков, а он на остальных фото не обнаружил больше ни единого кожееда.
— Джо, почта тебе лично! — Ренчер протянул ему белый конверт.
Джо посмотрел на него:
— Незнакомец наносит очередной удар. — Он достал из стола пару перчаток и натянул их. Вскрыл пакет: опять много страниц, они втиснуты в конверт так плотно, что одновременно можно вытащить только две или три.
Ренчер заинтересованно склонился над столом.
— Я все тебе потом расскажу. — Джо кивнул коллеге на его собственный стол. Ренчер пожал плечами и отошел.
Джо направился к ксероксу, сделал по копии письма для каждого детектива, потом убрал оригинал обратно в конверт. Он вновь уселся за стол, взял свою копию письма и прочитал его от начала до конца, делая попутно пометки на полях. Прочитав его три раза, позвал всех остальных детективов.
— Письмо второе: конверт такой же, почерк тот же, отправлено примерно в то же время из того же почтового отделения. И точно такое же дерьмо, как и в первый раз: пишет, что ходит в какую-то галерею, ходит в парк, печет себе печенье в кухне и прочая чертовщина. — Джо пролистал несколько страниц. — Тут у него сплошные излияния насчет всепрощения и искупления грехов. И насчет добра и зла. А потом он переходит к делу: «Это вызывает у меня отклик. Не знаю почему. Я с интересом слежу за расследованием дела Посетителя, когда представляется возможность». Потом еще: «Но я знаю, что где-то внутри себя я желаю вам успеха. Мои ангелы уже сидят у вас на плечах и облегчают ваше бремя».
— «Я желаю вам успеха»! — Ренчер пожал плечами: — Может, он сам хочет, чтоб кто-то его остановил? Убийца хочет, чтоб его поймали?
— Что-то мне не нравится такое пожелание, если и вправду речь именно об этом, — заметил Дэнни.
Джо покачал головой:
— Не думаю, он все-таки соблюдает достаточную осторожность.
— Тогда зачем ему вообще с нами связываться? — спросил Ренчер.
— А просто повыёживаться, — предположил Джо.
— А по-моему, — заявил Ренчер, — этот тип все-таки знает Посетителя.
— Он был свидетелем преступления, — ввернул Бобби.
— Или был жертвой Посетителя, — выдал еще одну версию Джо.
Все посмотрели на него.
— Глубоко копаешь, — усмехнулся Дэнни.
Джо вздохнул:
— А может, это просто один из безвредных лузеров и психов, что всю жизнь живут при мамочке.
— Может быть, а может не быть… — махнул рукой Дэнни. — Чушь это все, сплошная чушь.
Некоторое время детективы молчали, переводя взгляды с письма на фотографии, все еще лежавшие на столе Джо, и обратно.
— Мы как-то расследовали одно дело, — прервал молчание Бобби, — не уверен, что кто-то из вас его помнит: грабитель нападал на студенток Колумбийского университета. Связались с газетами, слили им кое-какую информашку и меньше чем через неделю или вроде того сцапали этого подонка.
— Нет, — сказал Джо, — этого я делать не стану. У нас недостаточно данных…
— Ты помнишь дело, о котором я говорю?
— Да, но это не имеет значения.
— Почему это не имеет?
— Сам подумай, Бобби. Ты использовал тогда газеты после скольких нападений? Девяти, десяти? Ты уже многое знал о преступнике. А мы? Мы находимся в самом начале расследования — ни свидетелей, ни приличных описаний, ни подозреваемого, никаких серьезных предположений…
— Я все равно считаю, что мы могли бы…
— Нет! — повысил голос Джо. — Я на это не пойду.
Как и в случае с Блекуэлом, Джо фильтровал новости для жены.
Бар «Кардино» на Брум-стрит был небольшим, но заполнял всю округу доносившимися из него громкими голосами и заводной музыкой. Анна сидела в углу — в джинсах, черном топике и поношенных коротких черных сапожках. Волосы она убрала в «конский хвост», в ушах болтались длинные серебряные серьги.
Джо рассмеялся, подходя к ее столику. Она тоже засмеялась и поцеловала его в губы. По ее глазам он понял, что Анна успела выпить пару бокалов вина.
— Ты ведь в прошлый раз точно в таком виде была?
— Почти. Джинсы и сапожки. Но не думаю, что оденусь так еще раз. — Она распустила «конский хвост» и отстегнула сережки.
Джо оглядел бар.
— Да тут все девицы примерно в таком же виде.
— Ага. Только им по двадцать. В любом наряде можно появляться только один раз. Это закон. Во второй раз в том же виде ты всегда выглядишь слишком старой.
— Я и понятия не имел о таких тонкостях.
— Теперь ты об этом знаешь.
— Значит, мне уже никогда нельзя надевать облегающие джинсы? Как тогда, в первый раз?
— Бог ты мой! Мы что, вернулись в прошлое? И мне опять нужно думать: остаться с тобой или уходить?
Они рассмеялись. Но Джо ее реплика заставила задуматься о том, как повернулась бы жизнь Анны, если бы она ушла от него после первого же свидания.
— Ну, я иду в бар, — объявил он. — Что тебе принести? Пиво «Курс» в память о прошлом?
— Ты же помнишь, чем это кончилось в тот вечер…
— Помню.
— Тогда белый совиньон, пожалуйста.
Он пошел к бару, а сидевший рядом с ней мужчина встал и направился к выходу, оставив на столе газету. Анна подождала несколько минут, потом притянула газету к себе и принялась читать. Когда Джо поставил бокалы на стол, она вздрогнула.
— Тебе со мной скучно?
— Ну вот еще. — Она сложила газету и бросила ее туда, откуда взяла.
— Твое здоровье, милая. Спасибо, что согласилась прийти ко мне на свидание.
— И тебе тоже за это спасибо.
— И еще спасибо за наше первое свидание.
Шон Лаккези сидел за столом, просматривая записи в памяти мобильника. Перед ним стоял лэптоп с открытым на экране рабочим столом. За иконкой Internet Explorer виднелась iTunes, за ней — Skype, а позади — пустое окно Word doc, которое он открыл час назад, чтобы написать сочинение по английскому.
Тут зазвонил телефон, и экран заполнило лицо Тары. Он убавил звук на компьютере.
— Привет, Тара.
После чего навел курсор на iTunes и кликнул мышкой, продолжая слушать, что она ему говорит.
— Не-а, только английский. Я еще ни одного слова не написал. Даже тему не помню.
Она продолжала говорить, а он вдруг потерял интерес к стоящему напротив экрану.
— Хм-м. Это здорово, мне нравится. — Он развернулся в кресле и встал.
— Ух ты! Ну, не знаю… Даже не знаю, что на это сказать.
Он начал расхаживать по комнате, вслушиваясь в каждое произнесенное Тарой слово.
Потом Шон сел на кровать, потом лег.
— Я в этом не очень разбираюсь. Слишком трезв для такого разговора. — Он взглянул на часы. — А почему бы тебе не приехать ко мне?
Джо и Анна вернулись из бара голодные. Джо открыл холодильник и достал оттуда блюдо с оставшимися со вчерашнего дня котлетами. С грохотом захлопнул дверцу и с таким же грохотом поставил блюдо на стол.
— Ш-ш-ш! — Анна показала пальцем вверх.
Джо не обратил на это внимания и сунул котлеты в микроволновку.
— Что это с тобой? — спросила Анна.
— Ничего.
— Да нет, что-то тут не так. Давай рассказывай.
— Мне просто не хотелось там так долго задерживаться, вот и все. Дел у меня полно.
— Но ведь весело было.
— После такого количества напитков, да, может быть.
— И что это должно означать?
— Ничего. Хлеб у нас есть?
— Есть. — Она указала на багет, лежащий прямо перед ним.
Он взял нож и принялся резать хлеб.
— Ладно, кончай злиться. Тебе же хорошо было.
Но Джо ничего не ответил, и его глаза уставились куда-то вдаль.
— Знаешь, когда ты мне больше всего нравился? Когда мы были в Ирландии. То есть до того как… Мне очень нравился парень со спокойным, довольным выражением лица, он не хмурился поминутно, он все время шутил, даже смеялся.
— Я и теперь еще умею смеяться.
— Но ты не слишком часто пользуешься этим умением.
— Перестань, Анна, всегда ведь что-то мешает…
— Сейчас не мешает.
— Мы прекрасно провели вечер.
— А потом он перестал быть прекрасным. Потому что тебя куда-то повело.
— Вот уж нет, это тебя опять повело. Ты никак не можешь совладать с тем, что сидит у тебя внутри, поэтому ты все время смотришь на мир, словно через перекрестие движущегося прицела. И на ком оно может остановиться? На ком? Ну, ясное дело, на самом близком человеке. На мне.
— Все совсем не так! Просто ты не выносишь, когда тебя критикуют.
— Как и ты.
— Нет, этого только ты не выносишь. Ты приходишь домой со службы и все время жалуешься, что твои решения ставят под сомнение. Может, это ты не в силах смотреть правде в глаза, не желаешь видеть того, кто ты есть и что ты на самом деле сделал.
— Что ты, собственно, имеешь в виду?
— Возможно, тебя гложет чувство вины.
— За что?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Думаю, это очевидно.
— Если ты говоришь о себе, ты права, черт побери! Меня действительно гложет чувство вины. Какой мужик — не говоря уж о полицейском детективе — не будет испытывать чувство вины, когда его жену чуть не убили!
— Да я вовсе не утверждаю, что в этом есть что-то неправильное, в твоем чувстве вины…
— Я не нуждаюсь ни в чьем одобрении того, что я чувствую или не чувствую!
— Джо, прекрати!
Он перевел дыхание. Анна потянулась к нему и взяла за руку.
— Просто, как мне кажется, тебя гложет чувство вины, но ты не хочешь с ним разобраться… и ходишь, как мина с часовым механизмом.
— А мне кажется, что ты все время чего-то боишься, но не хочешь разобраться со своими страхами, и ты сама как мина с часовым механизмом.
— С тобой просто невозможно разговаривать!
— С тобой тоже.
Она выпустила его руку.
— Сколько тебе лет? Когда ты наконец повзрослеешь?
— Ох! — вдруг схватился за голову Джо. — Чтоб ты знала, я перевернул ночью одну из твоих коробок. Там, кажется, что-то разбилось.