- Отбой связи, - сказал я, выключая станцию и сложив антенну, убрал чемоданчик в рюкзак закреплённый на спине гюнтеровского доспеха.
Вот и подтвердилось то, что мы только предполагали. Условная "граница" радиосвязи не была аномалией планеты, а являлась искусственно навязанным ограничением создававших колонизационный модуль существ. Это вызывало недоумение, и очень попахивало некими условностями, примерно такими же как появляющиеся на забралах бронекостюмов сообщения о получении неких кредитов, стоило только прибить какую-нибудь местную крысу или повышении "уровня владельца", о котором часто сообщали на тренировочных стрельбах.
Надо сказать, что само радиоустройство, Ленксли с его то опытом собрал без проблем, как и миниатюрные рации, которые можно было удобно носить прикреплёнными к верхней одежде. Вот только при первом тестировании вылезла небольшая проблема. Стоило испытателю залезть в бронекостюм и закрыть купол шлема, как связь с ним немедленно пропадала. Наладить же перехват того, что пришельцы называли "радио волнами" или хотя бы засечь их, доступными сейчас в городе средствами не удавалось.
И тогда наш гениальный ирландец, не стал изобретать велосипед. Просто извлёк из тестовой броньки передатчик чужих, что-то там похимичил и наладил контакт на физическом уровне. Так что при разговоре, мы связывались не напрямую с гнездом, а с запакованным в чемоданчик гипотетическим бойцом "Воин-579" который уже в свою очередь говорил за нас с Третьим Римом, после чего пересылал ответ.
Единственное нарекание, которое я высказал к устройству, заключалось в жёсткой телескопической антенне, которую можно было запросто сломать или погнуть, а потому в походном режиме приходилось выключать станцию. Этот недостаток Ленксли обещал исправить, а пока, каждые два-три километра приходилось останавливаться и совершать остановки и проводить тестовую связь с "Гнездом".
Двигались мы не торопясь. Я планировал этот рейд как бессрочный, совмещённый со свободным поиском, а потому куда-либо спешить просто не имело смысла. "Галопом по Европам" много о окружающем нас мире не узнаешь, а сейчас, когда мы с горем пополам разобрались с первоочередными делами, я поставил Броскова перед фактом того, что следует в первую очередь вдумчиво изучить окружающую нас местность за пределами "границы" стандартных передатчиков города. И в первую очередь окружающие город естественные высоты, раз уж на нераскрывшиеся "лепестки" города забраться на данный момент небыло никакой возможности.
В её пределах с вопросами исследования местности вполне мог справиться и легион. К тому же Юстициану всё равно рано или поздно придётся создавать по периметру Третьего Рима постоянные посты и временные секреты. Это стало понятно благодаря найденному нами амулету. Неизвестно было кто его автор, но то, что рано или поздно мы встретимся с разумными существами способными создавать произведения искусства - в этом никто не сомневался.
Агрессивные они или нет и как пройдёт первый контакт, вопрос второстепенный. Для нас же важным было, чтобы эта встреча не стала для нас неожиданностью. Очень бы не хотелось, чтобы в один прекрасный момент из окружающих Третий Рим лесов появились какие-нибудь голопятые рукозады, подтянув заодно танки и гаубичную артилерию, или вообще в качестве приветствия отбомбившись по нам со своих хренолётов.
По той же самой причине, как только на воду спустят второй кораблик Свена, он попробует выйти через дельту реки в открытое море и внимательно обследует побережье. Второй же, занятый сейчас на перевозке эллинов и гунов на другую сторону реки, пройдёт по её руслу вверх. Не далеко, потому как случись что, потерять лоханку и главное людей нам не хотелось, но мы хотя бы будем иметь представление о том, что собственно представляет их себя наш Нил.
Шли стандартно, не включая стелса, так как в тяжёлых доспехах кайзеровца его просто-напросто не было. След в след, я в авангарде, Гюнтер с его тяжёлой пукалкой замыкающим. Направление держали на северо-запад, рассчитывая путь так, чтобы как можно точнее выйти к памятному валуну, возле которого своё логово облюбовала Химера. Конечно по отношению к "Пятой высоте" мы закладывали небольшой крюк, но не просто так, дабы немец мог насладиться зрелищем истерзанной плазмой туши чудовища, а чтобы покопаться ещё раз в золотоносных эксриментах.
Конечно выполнять работу золотаря, сразу в двух смыслах этого слова ни мне, ни Ариэль не хотелось, но у нас с собой был куда как мене щепетильный Гюнтер. По его словам, его подобная перспектива нисколечко не смущала, ведь не голыми же руками ему предлагалось в "шайзе" копаться, а с помощью специально подготовленных инструментов в виде быстро выточенных нашими инженерами лопаты и длинных щипцов. К тому же деревенскому парню не раз за свою прошлую жизнь доводилось убираться в хлеву, а уж как бывалый кавалейрист, он свято верил, что любая лошадь гадит куда как похлеще какой-то там химеры.
К телу чудовища вышли не сразу. В начале мы немного промахнулись, примерно на пятьсот метров, но я вовремя заметил проторенную нами в прошлый раз просеку и скорректировал по ней путь.
Нашем появлением от полуобглоданного трупа химеры, над которой вился сонм жирных голубоватых мух, мы оторвали стаю крупных существ, отдалённо напоминающих помесь волка и гиены. Их рычание и повизгивание было слышно ещё издали, а потому встреча для нас не стала сюрпризом. В отличие от пирующих тварей.
Однако, вместо того, чтобы испугаться непонятных двуногих существ и убежать, эти создания повели себя не типично для падальщиков. Крупный, матёрый самец с серебрящимся мехом на высоком горбу, коротко взрыкнул, ощерив зубастую пасть и пригнув голову к земле медленно двинулся на нас. Другие шавки, которые в холке нормальному человеку были примерно по пояс, а нам дай бог чуть выше колена, бодренько перебирая лапами попытались взять группу в кольцо.
Твари явно не боялись нас, до тех пор, пока плазменный пистолет в руках Ариэль не выплюнул заряд плазмы и тело вожака, обезглавленное, с развороченной на куски грудиной не отлетело к на несколько метров назад. Стая резво бросилась в рассыпную, только последняя тварь, судя набухшим на брюхе соскам - самка, добежав до зарослей малинника, вдруг остановилась, повернулась и медленно подошла к ещё дёргающимся останкам сородича.
Остановившись, она посмотрела на людей долгим, усталым взглядом сочащихся гноем глаз. Мне стало интересно, что она будет делать дальше, и я остановил Ариель, собравшуюся прикончить непонятливое создание. Животина, насмотревшись на чужаков, звонко тявкнула, а затем схватила затихшего вожака за ляжку и упираясь всеми четырьмя лапами утащила его вслед за сородичами.
- Вот так вот... Стоило Акелле промахнуться, как его тут же сожрали свои же бабы... - фыркнула Ариэль.
- Так и бывает, - согласился Гюнтер, которому я собственной командирской властью присвоил позывной "Конь". - Вот помнится у нас в деревне был мельник...
Дальнейший рассказ о амурных похождениях толстого и любвеобильного бюргера, не пропускавшего ни одной юбки, а затем упавшего со второго этажа его мельницы и сломавшего обе ноги, я слушал в пол уха. Обойдя останки химеры, мы добрались до валуна и приступили к научно исследовательским копрологическим изысканием.
Точнее приступил немец, в то время как Ариэль вооружённая двумя пистолетами бдительно охраняла нас от незваных гостей и прочих интересующихся: "А что это тут люди забыли?", а я полез на валун, устанавливать путевой маячок, чтобы в следующий раз не блуждать в поисках этого места.
Вообще, слегка пообвившийся в новых условиях Гюнтер, оказался любителем историй, которые непременно начинались со слов "Вот помнится у нас в деревне...". Сельско-житейская мудрость пёрла из немца по поводу и без оного. Впрочем, надо отдать должное Вейнеру, рассказчиком он был отменным, почти никогда не повторялся и прекрасно чувствовал момент, когда можно было открывать рот со своим "Вот помнится..." а когда следовало молчать и чётко выполнять распоряжения.
- Гер командант...
- Конь, во время операции пользуйся позывными.
- Тык у нас какой-то скотный двор получается... - пробурчал Гюнтер, которому я объяснил значения и его, и моего позывного, - Да и где это видано, старшего офицера - собакой кликать!
- Отставить мыслительные процессы! - скомандовал я и тут же услышал приглушённый смешок Ариэль. - Ты что хотел то. Конь наш в яблоках...
- Почему в яблоках? - не понял немец.
- Не хочешь в яблоках, будешь гнедой масти. Так чего звал...
- Да я тут... вот... нашёл. Что-то стальное похоже.
- Сталь? - я быстро спустился с валуна и подошёл к немцу, возле которого уже расположилась Ариэль.
Девушка из специального баллона, в который мы заранее с помощью переносного насоса под давлением закачали приличное количество речной воды, аккуратно смывала последствия жизнедеятельности химеры, с жёванного метала отливающего серым блеском в лучах, тройного светила. То, что этот металлолом, когда-то был чем-то рукотворным, а не просто куском руды, каким-то образом, оказавшимся в желудке чудовища, было понятно с первого взгляда. Но вот что это было - я затруднялся определить.
- Интересно... - хмыкнула девушка, поднимая с земли очищенный предмет. - Рельефная ковка, гравировки, травление... Тот, кто сковал этот шлем был мастером своего дела.
- Это... шлем? - я ещё раз внимательно осмотрел искорёженную многократно перекрученную и помятую хреновину, словно бы изъеденную серной кислотой. - Я конечно не хочу спорить с профессионалом, но где ты здесь "ковку и гравировку" увидела? Да и на шлем это как-то... разве что на не человеческий...
- В том то и дело, что вполне человеческий... - ответила мне Ариэль, задумчиво растягивая слова. - Думаю, что в исходном состоянии это был норманнский салад с открытой челюстью. А это - предмет позднего средневековья... А ковка и травление, если присмотришься, то увидишь. Вот они...
Она провела пальцем по одной только ей различимому рисунку, а затем по серии похожих бугорков на мятой поверхности метала.