- Ну что, пошли?
И что мне остаётся? Пошла, слушая вопли избранной касаемо изращенцев и прочих нехороших людей. Под которыми, так уж вышло, подразумевала она нас.
Бывает, что уж там.
*
- Что это было вообще?
- Было - весело, - ухмыльнулся Шам. - Ты её лицо видела?
- Да! И теперь пытаюсь понять, как мне его развидеть.
- Тоже мне, нашла ужас. Вот личико моего папы в третьей ипостаси, когда он чем-то разозлён - это да, это любой захочет развидеть. А тут... пф. Пошли уж! Там уже вон осла запрягли! А нам, может, тоже надо купить ослов? Или призвать? Я знаю забавных низших с ослиными ушами. Их можно будет пинать и кусать. Даже не жалко! Что скажешь?
Меня переполняли эмоции из тех, которые без обсценной лексики выразить так сложно, что почти невозможно. По крайней мере, слов не нашлось, потому пришлось молча последовать за ветром к нашим спутникам.
У пророка и его жены, к слову, была своя уникальная атмосфера.
- Я научу тебя обращаться с мужиками, - вещал наш пророк. - Тут главное, чтобы ты их первая обманула, а не они - тебя. Сечёшь? Любые отношения - это такая большая афёра...
Я прикрыла глаза и стиснула пальцы на переносице. Как мне пережить эту поездку - и не спятить!?
- Неужели всё так? - спросила Овита тихо. - А как же... ну... любовь?
- Любовь придумали, чтобы продавать, - усмехнулся наш пророк. - И чтобы прикрывать этим словом всякие некрасивости. Но больше для того, чтобы продавать, конечно.
- Вы имеете в виду... публичные дома?
Шам весело фыркнул. Джоджи рассмеялся:
- Ну ты о чём вообще, а? Я имею в виду... да почти всё! Вон видишь лавка, куда очередь из девиц? А заголовок видишь? Привораживаю, гадаю на суженого, определяю совместимость по именам и звёздам. Скорее всего, хозяйка - просто шарлатанка, но смотри, сколько людей. И какие деньги... а всё потому, что она выбрала два самых ходовых товара: пообещать любовь и чудо по-простому, без напряга. Вместе - идеальное сочетание.
- Почему? - не утерпела я. - Да, мне тоже это всё кажется сомнительным мероприятием, но ведь приворотные чары действительно существуют в этом мире. Равно как и верные предсказания... в большей или меньшей степени.
- Ох, бросьте, господин монах! - Джоджи даже глаза закатил. - Вот сразу видно, не в обиду вам сказано, что вы всю жизнь провели в монастыре. Вы что думаете, колдунья, которая действительно была бы способна на такие чудеса, вот так вот запросто подставлялась на улице и работала со всякой шушерой? Подлинных мастеров приворота, насколько я слышал, только в нескольких магических школах обучают. И со чтецами звёзд то же самое. А уж предсказателей, которые могут предвидеть что-то кроме поноса после несвежей жратвы, тут же отрывают с руками и ногами люди серьёзные. С вопросами - серьёзными. Сечёте?
- Думаю, да, - отозвалась я задумчиво.
Вот так и выходит: миры разные, а проблемы очень-очень похожие. И чему удивляться, если и там, и там люди живут? Закономерно ведь!
- На самом деле, встречаются и настоящие, - встрял вдруг Шам. - Одна на тысячу, быть может, осознанно выбравшая такую судьбу. Но... они всё равно будут притворяться ненастоящими. И их это будет веселить.
- Почему? - растерянно спросила Овита.
- Просто ради веселья, - пожал плечами ветер. - Подлинные колдуны знают толк в развлечениях - равно как и подлинные проходимцы. Или ты вот, не-пророк, скажешь, что все твои афёры были только ради прибыли?
- Не-а, - хохотнул Джоджи. - Есть оно, такое особое чувство...
- Вот-вот. У колдунов тоже есть такое вот особенное чувство.
- Ну да... А вы не дурак, господин лучезарный. Чем бы вы там в итоге ни были. Так вот, то бишь... Любовь - ходовой товар, - продолжил пророк, которого мы заслужили. - С ней отлично идут пустые надежды, самоутверждение, чувство важности, мерзкие подробности и ложь. Люди покупают ложь намного легче, чем правду. Ложь веселее и проще; такие дела.
Нас обступил галдящий базар, сквозь который мы снова пробивались, и меня посетило странное чувство, будто весь мир вокруг - один большой магазин. Так бывает в портовых городах... а может, и не только в них.
- Потому-то любовь и стала товаром, - говорил Джоджи. - Хочешь продать историю? Расскажи её о любви, причём или грязно, чтобы можно было подразнить запретное - или так просто, как только можно. Чтобы любовь вроде как и была, а делать для этого ничего не надо было. Чудеса даром! Налетай! Грязь и халява - вот что легко продать.
- Это... - начала Овита, но Джоджи её перебил.
- Но ты этого не слушай, поняла? - сказал он как-то зло, отчаянно. - Не верь в эти сказки. Ты - хорошая девчонка, хотя так сразу и не скажешь. Просто будь умной. Просто успей дождаться удобного момента и обмануть первой, поняла? Тогда победишь. Не волнуйся, я всему тебя научу! Уж я-то всё знаю о том, как эта игра работает.
Я отвернулась, чтобы Джоджи не заметил жалости в моих глазах.
- Интересные вы, оказывается, - люди, - сказал вдруг Шам. - Я вас иначе себе представлял.
- Там, где вы жили, людей нет? - кажется, Овита была безумно счастлива сменить тему.
- Ну, немного есть, - признал ветер. - Но я ними не пересекался. Да и обычных смертных там почти нет. В том мире, где я живу, атмосфера очень сменилась за последние столетия. Он стал пространством зыбким, неверным, постоянно меняющимся - только такое способно выдержать большое количество существ вроде меня. Обычные люди там или перевелись, или стали необычными. У них выхода, собственно, не было.
- Чудесный мир, наверное... - протянула Овита мечтательно.
- Ваш тоже хорош, - сказал вдруг Шам. - Не знаю, кто местный творец и знаком ли я с ним, но уже уважаю: люди и киты у него на удивление хорошо получились.
Наши спутники рассмеялись - решили, бедолаги, что ветер пошутил. А я с некоторым удивлением осознала, что мы начинаем... притираться друг к другу.
Забавно это. Как там говорил Шам - ненастоящий пророк, ненастоящий монах... команда фальшивок - так нас следовало бы назвать.
С другой стороны, быть может, именно это нас и объединяет. Кому, если не фальшивкам, знать цену - настоящему?
19. О ветрах, одуванчиках и нечаянных покупках
*
- Зачем ты это делаешь? - спросил Шам.
И знаете, я растерялась.
Бывают вещи, которые весьма тяжело объяснить логически. Зачем класть палец в рот зевающему коту? Зачем рисовать на омываемом волнами песке? Или вот, как в данном случае - зачем дуть на одуванчики?
Объяснение "не знаю" было самым честным, но звучало бы до ужаса несолидно.
- Я помогаю твоим собратьям, - сказала я. - Ветрам, в смысле.
- Чего? - поразился Шам. И посмотрел на меня с подозрением и значением: мол, мать, ты там как? Здорова?
И да, объяснение получилось так себе, но Остапа уже несло.
- Вот смотри, - я подняла местный одуван, монструозину размером в половину моей головы. - Они размножаются семянками, так? Эдакие белые зонтики. А помогает им кто? Ветер. Именно ветер уносит семена, и получается, что ветры как бы ответе за судьбу одуванчика. И это тяжёлая и ответственная работа, так? Ветры, может, и хотели бы позаботиться обо всех, но семянок-то много, таких очень на первый взгляд одинаковых, а ветров - мало, таких очень-очень разных. Так что их нельзя винить, что они не могут проследить за каждым семечком. Вот я и помогаю, как могу. Понимаешь?
Судя по лицу Шама, пока мои одуванчиковые теории не вызывали у него особенного восторга - вестимо, всё ещё пытался понять, что это такое меня покусало. Зато Овита внезапно прониклась (до сих пор поражаюсь тому, какой она в душе ещё ребёнок):
- Господин монах! А вы ведь заклинатель ветров, так?
- Я?!
Шам закатил глаза и снова начал бормотать что-то насчёт самого нелепого на свете колдуна.
- Ну вы ведь оставляете подарки ветрам! Я сама видела, - пояснила Овита. - Так почему бы вам не попросить их позаботиться о семенах?
Это официально самый странный разговор в моей жизни.
- Это так не работает, - сказала я. - Видите, сколько на этом поле одуванчиков? Как тут обо всех позаботиться?
Истинная правда: там, где мы остановили наш арендованный фургон и обосновались на привал, одуванчиков было так много, что аж почти до горизонта.
- Жаль, - сказала Овита. - Это несправедливо как-то. Кто-то вырастет лучше и краше, кто-то - хуже, а кому-то вообще не зацвести. И всё это лишь из-за того, что так подул ветер.
Н-да... стоило бы догадаться, что у неё возникнут такие ассоциации.
- Вечно вы, господин монах, как расскажете - хоть вой, - тут же встрял Джоджи. - Я всегда говорил: от большого ума - большие проблемы. Сильно умный и себе житья не даёт, и другим тоску создаёт. Думает, и думает, и думает... Росли себе - и пускай растут. Одно слово - бурьян.
Я прикусила губу. Глупо как-то получилось!
- Ладно, - сказал вдруг Шам. - Я тогда тоже поучаствую.
- В чём?
- Как - в чём? В размножении одуванчиков, - ветер был убийственно серьёзен. - В их судьбе.
- Правда? - поразилась Овита.
- А то! - Шам ухмыльнулся, и белые крылья раскинулись у него за спиной. А потом он взмыл в небо, и...
Шам... он очень сильный ветер. Холодный, пронизывающий и звонкий, приносящий с собой крохотные краеугольные снежинки, двигающий грозовые облака, поднимающий буруны сердитых волн; он совсем не похож на степные ветра. Конечно, он сбил нас с ног - это очевидно, как же иначе? Но мы быстро об этом забыли, потому что над нами в небо взмыли тысячи тысяч семян.
Казалось, что началась метель. Казалось, что вокруг нас вращается белый пушистый водоворот. А потом Шаму пришло в голову, что можно порадовать нас - танцующими белоснежными парами, и башнями, и драконами (неужели и впрямь где-то водятся?)... Он рисовал и рисовал для нас одуванчиковые картины. И я не помню, как так получилось, что мы хохотали все вместе, что я взвизгивала от восторга, что Овита прыгала от радости, а Джоджи что-то радостно кричал в небеса.