оявиться шанс на нечто большее.
— Вы хотите сказать, что отец с Легионом так уж горели вдохновением? — уточнил Шам скептически. — Мне почему-то слабо верится.
Мастер рассмеялся.
— А так и не скажешь со стороны, верно? Разумеется, с самого начала они просто создавали себе доску для игры. Но потом нечто произошло… То самое нечто, что отличает подлинного Творца от желающего притвориться таковым. Они начали творить не столько ради цели, но - из желания творчества. А ещё — из любви и ненависти. В реальности не получается создать небесных китов для любимой жены? Но можно заселить ими свой собственный мир. Вспомнились детские проказы племянников, которым читал сказки? Так почему бы не воплотить в жизнь и оранжевых китов, и розовых единорогов. Хочется отомстить нескольким врагам? Почему бы не придумать для них роли в своём собственном мире. Хочется выместить злость на отца? Почему бы не сотворить карикатуру на его творение. И так далее. Мальчики, понимали они то или нет, всё больше вкладывали жизни в свой мир. Они вовлекали туда живые души, усложняли правила всё больше и больше, придавали игре остроту и достоверность… И в какой-то момент наступил неизбежный второй этап.
— Второй этап?..
— Верно. Пусть мало кто из смертных это понимает, но Творец — не владыка своего творения. Он может попытаться показать страх и боль, красоту и возвышенность, непознаваемую глубину и восхитительное многообразие… Но каждый в итоге сам решает, что именно видеть. Точно так же Творец может вложить в своё творение какое-то послание — но неизбежно наступает момент, когда оно начинает жить своей собственной жизнью. Именно это произошло в данном случае. Шаг за шагом, крупица за крупицей мир обретал свою волю. В него вкладывали энергию, внимание и веру разнообразные существа; его абсурдные правила шаг за шагом становились подлинными законами этого конкретного мироздания.
Шам покачал головой.
— Значит, Ки была права. Это действительно сам мир…
— Пусть она и помнит каких-то несколько десятков лет, но знает — намного больше. Было бы странно, если бы она не ощущала настоящее положение вещей.
— Да, об этом я тоже хотел поговорить, — тут же подхватил Шам. — Мастер, как вернуть Ки её крылья?
— А это так необходимо?
— Она тоскует по Небу, Мастер.
— Тосковать по Небу в конечном итоге и значит — быть человеком. Такая уж особенность их бытия.
— Простите, — всё же вмешалась я в эту удивительную дискуссию. — Получается, я когда-то была ветром, как Шам? И потом что-то случилось? Я совершила нечто такое, что меня превратили в человека?
Мастер отпил немного чая.
— Вообрази себе мир, который был задуман как тюрьма для Древних. И как развлечение — для них же, — протянул он задумчиво. — Познать слабость и боль, силу и любовь, могущество и беспомощность. Научиться ценить жизнь за её конечность. Не это ли потрясающая концепция? Существа, сочетающие в себе возвышенное и низменное, повисшие между землёй и небесами. Что они ощущают?.. Впрочем, тебе-то не нужно воображать.
— Это жестоко, — сказала я, чувствуя, как дрожит голос.
— Это — интересно, — ответил он спокойно.
48
Я с трудом сглотнула вязкую слюну.
Мастер пугал.
Но не думаю, что он намеренно пытался произвести пугающее впечатление. Зачем такому существу что-то там на кого-то там производить? Да и злобы в нём не ощущалось, совсем. Как, впрочем, и доброты. Вряд ли это вообще категории, которые знакомы такого рода существам.
— И как же всё можно вернуть на круги своя? — спросил Шам. — Чтобы Ки стала вновь ветром?
— А почему это так важно для тебя? — усмехнулся Мастер. — Хочешь, чтобы рядом с тобой была крылатая, тебе под стать?
Я криво улыбнулась. Это же логично, верно?
— Хочу, чтобы исполнилось её главное желание, — отрезал Шам, бросив на меня быстрый взгляд.
— Главное желание? Сомневаюсь, что для его исполнения ей на самом деле так уж нужны крылья. Почему все так часто путают причины и следствия? Но, если ты настаиваешь... Есть два способа: простой и сложный. Простой широко известен и постоянно используется. Можно сказать, повсеместно. Может, угадаете? Нет? Что же, это очевидно: чтобы перестать быть человеком, нужно умереть.
Я нервно хохотнула.
— Да, насчёт распространённости способа не поспоришь. Но это не только — перестать быть человеком. Это значит перестать быть. В целом.
Он рассмеялся:
— Как ты это себе представляешь — перестать быть? Разве это возможно? Каких только глупостей не скажут эти дети! Ты всегда есть, разумеется. Просто порой меняешь форму существования.
— Это всё хорошо, но можно ли обойтись без смены форм существования? — вмешался Шам. — Какой второй способ?
— Можно и обойтись, — Мастер склонил голову набок. — Но второй способ, как я упоминал, сложный. И не даёт никаких гарантий. Собственно, почти никому в итоге не удаётся, но сама попытка — уже высокая судьба.
— О чём вы?
— Если тянуться к Небу изо всех сил, всем своим существованием, каждой своей внутренней правдой, то рано или поздно ты станешь ближе к нему. Возможно — настолько близко, что нечеловеческая сущность возьмёт верх над человеческой. И крылья однажды просто распахнутся за спиной, потому что иначе будет никак.
— Возможно?..
— Обычно люди живут недостаточно, чтобы проверить. Но колдуны, особенно те, что под крылом кого-то из Древних… всё может быть. Но гарантий, как я уже сказал, в этом деле никто не даёт. Так что, какой способ предпочтительнее?
Я задумчиво склонила голову. Было бы замечательно стать ветром, как Шам. И летать в небе, как душе будет угодно. Интересно, какие у меня были бы крылья? Может, даже не хуже, чем у этой Дени. Тогда рядом с ним я была бы…
— Даже не заикайтесь о первом, — сказал Шам сухо.
— Почему? — невинно уточнил Мастер. — Это не займёт много времени. Разве твоя мать не совершает путешествия к Предвечной каждый год? Так и тут. А после твоя Ки станет тебе ровней. У меня на такой случай даже припасён один очень замечательный яд, “Ласковый поцелуй”. Человек засыпает счастливым и будет видеть самые лучшие сновидения, пока…
— Она и так мне ровня, — отрезал Шам.
Я замерла, изумлённо глядя на него.
— Интересно… — протянул Мастер.
— У мамы другое, это — её обязанность для поддержания нашего мира. Я не собираюсь позволять Ки умирать ради глупых амбиций! Смерть человека, будь она сто раз переходом — не игрушка.
— Даже так? Забавным же образом на тебя повлияло путешествие, мальчик.
— Мне все об этом говорят. Но неужели вы не можете превратить её в крылатую? — распалялся Шам. — Выпустить из темницы, которую сами же построили. Вы же можете всё!
— Могу, — отозвался Мастер безмятежно. — Но с чего хоть ты совершаешь ошибку людей и считаешь, что я обязан быть всеобщей палочкой-выручалочкой? Я не исполняю желаний. Это не моя обязанность.
Сказав это, Мастер повернулся ко мне.
— Но а ты что скажешь? Всё же, в конечном итоге это только тебе решать.
— Э нет, — отрезал Шам. — Мне её вообще-то подарили. Она мне принадлежит. А значит — решать всё же мне. И я решил. Ки! Мы уходим отсюда немедленно!
— Что скажешь, девочка? — повторил Мастер. — У меня прекращают своё действие любые демонические сделки. Ко мне прийти могут только те, кто наделён свободой воли. Никто другой. Потому ещё раз: что ты скажешь?
Я покосилась на Шама. Прикрыла глаза, решаясь.
— Скажу, что было бы глупо выбирать лёгкий путь.
Мне показалось, или ветер облегчённо выдохнул?
— Мы уходим, — сказал он, потянув меня за руку. — Сейчас.
Я не стала противиться, но уже ближе к выходу опомнилась.
— Подождите! Так как нам спасти тот мир?
— А, вы об этом? Уверяю вас, он и сам неплохо себя спасёт, — насмешливый голос Мастера догнал нас на самом пороге. — Главное — довериться ему. Пройдёт ещё немного времени – каких-то пару тысяч лет – и он окончательно перестанет нуждаться в какой-либо подпитке со стороны создателей.
— Спасибо… И ещё, последнее, — не смогу спать спокойно, если не спрошу. — Получается, все люди после смерти получают крылья? Или только некоторые?
— Кто тебе сказал такую глупость?
— Вы. Вы сказали, что это самый простой способ – умереть…
— Всё верно. И родиться крылатой — однажды.
— Что?! — возмутился Шам. — Вы сказали, что это — простой способ!
— Да, это самый простой и быстрый способ. Но как по мне, так хорошо, что вы отказались.
— Но зачем вы вообще предлагали?!
— Ты ещё не понял? Я всегда позволяю выбрать. Но редко помогаю тем, кто выбирает самые простые варианты.
Эпилог
— Так значит, мы с тобой равны? — спросила я.
— Да, — ответил Шам. — Как же иначе?
Чикира насмешливо чирикнула у меня на плече. Последние дни она честно работала моими глазами и ушами, так что теперь наслаждалась заслуженным отдыхом и гордо пушила перья. Ну а что? Имеет право!
Я слегка улыбнулась и отвела взгляд, рассматривая раскинувшуюся внизу Заарду: вид с крыши королевского дворца открывался просто потрясающий.
— Ну так ты же у нас Великий, — напомнила я. — И Лучезарный.
— И что? Пусть кто-нибудь скажет мне, что ты не Великая и не Лучезарная. Посмотрим, сколько он после этого проживёт!
Я покачала головой.
— Но я всё равно остаюсь твоей собственностью?
Шам хмыкнул.
— Когда дело доходит до употребления в пищу ядов и прочих экстремальностей? Да. Благодарю покорно, я ещё не отошёл от всей той дивной гаммы чувств, которую испытал, когда увидел тебя почти мёртвой. Я никогда не задумывался раньше о том, как много боли можно причинить человеку, как легко ему навредить. Эти ощущения стали сюрпризом… и больше я не хочу таких сюрпризов. Желательно — никогда.
Голос Шама едва заметно дрогнул. Я удивлённо покосилась на него, но промолчала. Спросила другое:
— Слушай, а ты уверен, что это вообще была хорошая идея?