Поразительно, но даже в состоянии опьянения я насторожился.
– О чём ты толкуешь?
– Он всегда приходит в такую погоду, как сегодня. А на следующий день мы узнаём о пропаже людей, в редких случаях – о смерти.
Уже изрядно затуманив голову алкоголем, я попытался вспомнить, говорилось ли что-нибудь в прочитанной мной статье о смерти людей, однако так и не смог. Да и в нашей беседе он упомянул только об одном трупе.
– Но… – попытался возразить я.
– Но, – не дал мне продолжить бармен, – мы никогда не знаем умерших, за исключением того первого раза. Даже если тело находят, это труп никому не известного старика, раздетого и лысого. Всегда.
– Как это неизвестного?
Я хоть и был пьян, но рассудок не терял. От сказанного становилось как-то жутко. Невольно, не осознавая своих действий, я оглянулся, и мне вдруг показалось, что за нами наблюдают. Вспомнилось время, когда мы с друзьями собирались у костра в летнем лагере. В детстве такие посиделки всегда сопровождались жуткими рассказами о маньяках или привидениях. Вот и теперь, в баре, детские страхи неожиданно вернулись.
Убедившись, что никого нет, и выдохнув, я вновь повернулся к бармену. Я надеялся, что он стоит напротив и улыбается, разыгрывает меня. Но тот, будь он проклят, вовсе не улыбался. Иван продолжал смотреть серьёзным взглядом, направленным мне прямо в глаза.
Видимо, я начал заметно нервничать, потому что собутыльник тут же протянул мне наполненную рюмку с коньяком. Я даже не заметил, когда он успел её заполнить, однако удивляться не стал и выпил не закусывая. Я боялся и в то же время злился. Мне не нравилось, что бармен превратился из дружелюбного рассказчика в серьёзного проповедника.
Раздосадованный, я задал ещё один вопрос:
– Хорошо, ты хочешь сказать, что эти старики никак не связаны с исчезновением молодёжи?
Иван ответил с отвратительной ухмылкой, будто туманная взаимосвязь этих случаев доставляла ему удовольствие:
– Да, возможно, это так. Я думаю, что это действительно взаимосв…
Для меня его слова потеряли всякое значение где-то на середине предложения. Если и есть какое-то внутреннее чутьё, то именно тогда оно проявило себя как никогда ранее.
В баре негромко играла музыка, бармен тихо и размеренно вёл повествование, но самый страшный звук, который мне приходилось слышать в жизни, я всё-таки не упустил.
Он был не громким…
Он был не резким…
Он был…
Протяжным…
Доски на крыльце звучали так, словно по ним, как по струнам скрипки, водил смычком сам Дьявол. Казалось, на миг время остановилось. Не гремел гром, не стучал по крыше дождь и даже музыка словно сама по себе перестала играть.
Я обернулся, внутри всё похолодело, а мой взгляд метался из угла в угол, пытаясь уловить причины того самого скрипа. Казалось, я уже знал, что увижу, но до последнего не хотел в это верить. И он, взгляд, уловил худшее из того, что мог.
Окно, расположенное прямо напротив меня, было пустым. Через искажённое водой стекло виднелся лишь тусклый свет уличного фонаря и маленькая, едва заметная деталь – чёрный хвост. Если бы я находился не в том месте и не в то время, то подумал бы, что вижу хвост льва, такой же формы и пушистый на конце. Но это не мог быть лев, и я это прекрасно осознавал. В темноте он медленно смещался вправо, я понимал, что его обладатель следует к входной двери, и вот через мгновение пушистый чёрный кончик исчез за стеной.
Трудно определить время, которое прошло между этим видением и тем ужасом, что последовал после.
Я почувствовал, как по моим ногам потекло что-то тёплое. Я обмочился. Ещё до конца не осознав свою участь, я повернулся к бармену и увидел, как ублюдок ехидно скалится. Нет, он не улыбался, он скалился. Я ждал поддержки, а получил удар в спину от того, кого считал хорошим парнем.
Всё могло закончиться иначе.
Но мой инстинкт самосохранения оказался гораздо сильнее, чем я мог себе представить, потому успел вовремя.
С протяжным скрипом распахнулась дверь. В бар под шум дождя и завывание ветра, под раскаты грома и сверкание молнии медленно вошёл он. Дверь тут же закрылась, и вот уже размеренные удары копыт по доскам заглушили все предыдущие звуки.
Тук…
Где-то на заднем плане играла музыка.
Тук…
Сердце бешено колотилось, а мой рот жадно хватал воздух.
Тук…
Чёрные как смоль, мускулистые ноги, более всего походившие на бычьи, медленно, но верно несли чёрта ко мне.
Тук…
С каждым новым, неторопливым шагом доски прогибались под тяжестью громадного урода, несущего смерть.
Я обмочился второй раз и едва не испражнился, видя это существо перед собой.
Наконец я нашёл в себе силы и заорал. Мой собственный крик стал вторым по своему ужасу, что приходилось слышать в жизни. Вытянутое свиное рыло, бешеные красные глаза и мохнатые руки с длиннющими когтями устремились ко мне. Два метра, один… И вот он делает рывок, чтобы напасть! Я отскочил вовремя. Обоссанный не обоссанный, но всё же сумел сориентироваться. Чёрт ударился о барную стойку, громко прорычав. Я до сих пор не могу понять, как тогда устоял на ногах. Помню, как предательски подкосились колени, помню, как почувствовал, что волосы на голове встали дыбом. И ещё помню поганую рожу бармена, который ухмылялся во весь рот, но при этом тоже боялся. Ему страшно, я видел. Страх в его глазах был столь же очевиден, как и то, что я наконец обосрался. Я просто не выдержал, не знаю, как это произошло, но, видимо, некоторые рефлексы нам неподвластны.
Чёрт всё понял. Он опять не торопился. Теперь он наслаждался моим страхом, питался им и знал, что ему не надо заставать меня врасплох, чтобы расправиться. Некоторые черты морды стёрлись из памяти, однако я помню вытянутый свиной пятак на его рыле, клыки, вылезавшие из пасти остриём вверх. Но больше всего мне запомнились рога – два жутких, загнутых отростка, торчащие изо лба, оттенком напоминавшие ороговевшую человеческую кожу. Из пасти существа сочились слюни жёлтого цвета, ядовитого, словно желчь, которую выблёвывают при сильном отравлении.
Мне бы тогда убежать, но я не смог. Мне бы тогда смириться с неизбежной смертью, но почему-то не получилось.
Чёрт шёл на меня, и каждый стук его копыт эхом раздавался по пустому бару, волей случая ставшему ареной для нашей битвы. Бесов отпрыск не учёл одного: я не хотел сдаваться. Вернее, я сам не понимал, что не хочу этого. А потому, обоссанный, с дерьмом в штанах и поседевший (я знал, что поседел, но будь проклят, если понимаю откуда), я ударил его. Я врезал чёрту в пятак и почувствовал, что он был довольно мягким, прямо как у свиньи. Чёрт взвыл, завизжал, будто поросёнок, и яростно ударил в ответ. Его длинные грязные когти прошлись мне по груди, разорвав футболку и обнажив крест.
Чёрт усмехнулся, увидев распятие, потом зарычал.
Я отскочил в сторону, почувствовав жгучую боль. Идиотская мысль пронеслась у меня в голове: «А что если он своим грязнущими когтями занесёт мне какую-нибудь заразу?» Абсурдная мысль, точь-в-точь как и вся ситуация.
В панике я схватил стул и, замахнувшись, ударил бесово отродье. На этот раз он словно ничего не почувствовал. Тогда я замахнулся и ударил вновь, целясь в мерзкую рожу. Одна из ножек попала по пятаку, и мохнатый урод опять завизжал, как резаная свинья. В тот миг я понял, где его слабое место. Разгневанный чёрт ринулся на меня и схватил за волосы. Он вцепился в мою растительность мёртвой хваткой, и кажется, теперь, как свинья, завизжал я. По моему лицу стекала отвратительная слизь, запах которой мне не забыть никогда. Видимо, она служила неким клеем, благодаря которому волосы на моей голове тут же прилипли к его лапе.
Мне удалось вырваться и отбежать в сторону, при этом я почувствовал ужасную боль в голове. Взглянув на противника, я увидел, как он держит в своей мохнатой шестипалой конечности прядь моих волос с кусками кожи и ухмыляется. Оскал хищника, добравшегося до своей жертвы. Но не только.
Это было подобие улыбки. Жуткой и неповторимой улыбки из самого Ада.
Чёрт поднял лапу, и мне открылись выпирающие на ней вены. Между пальцами располагались небольшие полупрозрачные перепонки, и только от этого зрелища хотелось блевать. С жадностью вампира, сосущего кровь жертвы, чёрт закинул волосы в пасть и облизнул ладонь. Я видел, как он пережёвывает их, как желчь стекает по мохнатому подбородку и где-то там, вместе с ней, кусочки кожи с моей головы. Чавкающий звук раздавался по бару, а на заднем плане слышались рвотные позывы хозяина заведения. Я и сам хотел блевануть, но не смог. К этому моменту я высрал в штаны всё, что было в кишечнике.
Мгновением позже адреналин заставил меня сопротивляться дальше, воспротивиться, казалось бы, уже неминуемой участи. Я прыгнул к барной стойке, избежав попытки захвата противником. Мне удалось проскочить мимо и зацепить нож, лежавший там. Иван, ещё не успев до конца отойти от рвоты и увидев, что мне удалось вооружиться, удивлённо отошёл, очевидно, чувствуя себя виноватым. Ему было явно хреново, и осознание этого придало мне сил.
Отстранившись от бармена и мохнатого монстра, я принял защитную стойку и приготовился к нападению. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбилось, и я ощутил небывалую усталость, несмотря на адреналин, который придавал мне силы всего лишь пару мгновений назад. Казалось, какая-то часть моей энергии куда-то испарилась. Свободной рукой я рефлекторно потрогал голову, лишившуюся части волос и кожи.
Во мне вспыхнула ярость. Как с таким видом мне теперь выкладывать видео?
Идиотские мысли закоренелого блогера.
Чёрт вновь ухмыльнулся, обнажив гнилые, но острые зубы. Я увидел, как моя рука трясётся, я снова содрогался от страха. В любой момент нож мог выпасть из руки, промедление грозило мне смертью или чем-то похуже. Я вновь предпринял попытку нападения, кинулся вперёд, замахнувшись на нечистого. В этот миг жгучая боль охватила висок: бармен кинул стакан, и тот угодил в мою и без того больную голову. Осколки стекла порезали лицо и рассыпались по полу. Воспользовавшись моментом, чёрт замахнулся и ударил меня по уху. Я потерял ор