[255], так что даже наше тело ценит этот орган. Ища внеземной разум, мы предполагаем, что инопланетяне по крайней мере столь же умны. И все же пара простых фактов, пожалуй, несколько охладят наш пыл. Кто сказал, что люди – разумные существа? Да мы сами. Вот вам очередной пример нашего высокомерия. Пойдем дальше. Да, мы гораздо умней, чем самые умные существа после нас – шимпанзе. Тем не менее наши ДНК идентичны более чем на 98 %. Но какую пропасть между людьми и шимпанзе создают эти 2 %! У нас есть поэзия, философия, искусство, космические телескопы и многое другое. А на что способен самый умный шимпанзе? Только ставить ящики один на другой, чтобы дотянуться до висящего банана, – то, что может любой ребенок. Или выбрать ветку нужного размера и длины, чтобы извлекать с ее помощью из термитника вкусных термитов. Так из чего же складывается такая разница? Может быть, наши интеллекты разнятся на те же 2 %? Эта мысль никому из нас не приходит в голову только потому, что мы слишком высокого мнения о себе. Однако Древо жизни знает множество животных, которые делают многие вещи гораздо лучше нас. Другими словами, если бы Олимпийские игры проводились с участием не только людей, но и зверей, мы бы проиграли почти все состязания.
Но есть что-то, в чем мы превосходим всех животных: мы способны преследовать любое наземное животное до изнеможения. Взять наскальные рисунки. На них обычно изображены охотники на оленей и других крупных млекопитающих. Любое из них сильнее нас и бегает намного быстрее, но они не могут бежать вечно. Наша шерстистая добыча в конечном счете перегревается от безостановочного движения и вынуждена остановиться, тогда как наши безволосые тела позволяют нам потеть и охлаждаться. Копья тоже делают полезное дело, сокращая время погони. Но эта тактика хороша только при охоте на травоядных животных. Если вы преследуете плотоядное животное, то его добычей можете оказаться вы сами. У меня есть сильное подозрение, что многие пещерные люди, пожелавшие полакомиться львиным мясом, были быстро изъяты львами из генофонда.
Но бог с ними, с телами, даже способными потеть. Не они наше главное достояние. Наше главное достояние – мозг. Да, он достаточно большой, но не самый большой среди млекопитающих. У китов, слонов и дельфинов мозг гораздо больше, чем у нас. А для нашего эго это пощечина. Но продолжим. А что, если оценить всех млекопитающих с точки зрения соотношения веса мозга и тела? Вот с этим дело обстоит гораздо лучше. По этому показателю мы превосходим прочих.
Однако манипуляции с соотношением весов и объемов порождают искажения[256]. Например, соотношение веса мозга и тела у мышей намного лучше, чем у людей. Если мы включим сюда всех позвоночных, то мы проиграем и мелким птицам (попугайчикам, например), и средним (тем же воронам). Есть видеоролик, где показано, как сорока пьет на улице воду из бутылки[257]. Ее клюв не дотягивается до воды, поэтому, сделав глоток, из-за чего уровень воды понижается, она находит камешек, проходящий в горлышко, и бросает его туда. Уровень воды повышается, и сорока снова пьет. Она повторяет это семь раз. Так что одно можно сказать наверняка: на протяжении веков мы упорно недооценивали разум наших собратьев-животных, и потому испытываем удивление, когда они делают что-то очень умное. И это тоже не говорит в пользу нашего капризного эго.
Если мы сопоставим веса мозга и тела вообще всех животных, тогда впечатляющую победу над всеми одержат муравьи. Вес человеческого мозга в среднем составляет всего 2,5 % от веса тела, а у некоторых видов муравьев этот показатель достигает 15 %. Так что посети Землю пришельцы, ставящие во главу угла вес и объем мозга, они, видимо, попытались бы войти в контакт с муравьями, затем с птицами, а затем с китами, слонами и дельфинами. А потом с мышами. И только потом, возможно (заметьте: возможно!), с людьми. Звучит обескураживающе.
Зато в нашем распоряжении есть ум и большие пальцы на руках, и с их помощью мы можем задумывать и производить вещи, недоступные животным. Несомненно, в этом отношении мы держим первое место в животном мире, и здесь самое время возвратиться к сравнению шимпанзе и человека. Представьте себе инопланетную форму жизни, ДНК которой лишь на 2 % отличается от нашей, порождая ту же интеллектуальную разницу, которая существует между нами и шимпанзе. Тогда получится вот что: если самые умные взрослые шимпанзе способны делать то, что вполне по силам человеческим детенышам, то самые умные взрослые люди были бы способны делать то, что вполне по силам инопланетным малышам. В принципе, у инопланетян вообще может не быть ДНК, но это не портит мысленного эксперимента. Так вот, допустим, инопланетные приматологи искали самого умного человека на Земле и остановили свой выбор на Стивене Хокинге, когда тот был жив. В этом случае они бы, наверное, доставили его на свою планету и на ближайшей научной конференции представили его как земного профессора, умеющего производить в уме астрофизические вычисления, как это делает, например, местный Зейдок-младший, когда возвращается домой из детского сада. Малыш Зейдок только что обобщил одну фундаментальную теорему и с радостью демонстрирует это родителям. На что они отвечают: «Ах, как мило! Возьми магнит и прикрепи листок с расчетами на холодильник!»
Безусловно, самые простые мысли инопланетян были бы доступны лишь немногим из людей. Так, шимпанзе едва ли сумеет осмыслить фразу: «Давайте встретимся в половине одиннадцатого за чашечкой кофе и обсудим квартальный отчет, прежде чем обнародовать его». И вот еще что: как бы плохо мы ни умели делить или умножать в столбик, у нас это получается гораздо лучше, чем у любого шимпанзе. И вполне может оказаться, что за счет двухпроцентной разницы ДНК инопланетяне вообще могут не признать нас разумными. Представьте, на какие мысли, открытия и изобретения могли бы натолкнуть эти 2 %! Ах, ну да, мы этого представить не можем. В самом деле не можем. Что же касается форм жизни, превосходящих человеческий разум на 5 или 10 %, то они отнесутся к нам так же, как мы относимся к червям. Или хуже.
Кроме жестов, сопровождаемых самыми элементарными словами, мы, по большому счету, не знаем, как общаться с шимпанзе. Мы даже не можем сказать им: «Приходите сюда завтра после полудня. Специально для вас доставят новую партию бананов». Оценивая усилия, которые мы прилагаем, пытаясь заставить млекопитающих (тех, у кого относительно большой объем мозга) делать то, что мы хотим, мы склонны оценивать степень их разумности через призму нашей способности понимать их. Но если мы не в состоянии общаться ни с какими другими видами живых существ, обитающих на Земле, даже с теми, кто генетически к нам ближе всего, насколько дерзко с нашей стороны считать, что мы вообще способны общаться с разумной инопланетной жизнью.
Космическая перспектива хороша еще и тем, что она может сгладить наше высокомерие. Но остается ряд вопросов, на которые у нас пока нет ответов. Есть ли за столом переговоров между разумными существами Вселенной место для нас? Достанет ли нам ума, чтобы ответить на поставленные нами же космические вопросы? Достанет ли нам интеллекта, чтобы понять, какие вопросы уместны?
С чем мы остаемся? И что все это нам дает? Может ли постичь разум, как работает мозг? И может ли Вселенная, если мыслить в том же разрезе, создать что-то более сложное, более дееспособное и более совершенное, чем сама Вселенная? Эта мысль лишает меня сна. Мы часто восхищаемся сложностью человеческого мозга – тем, что число содержащихся в нем нейронов не уступает числу звезд в Млечном Пути[258]; тем, что мы обладаем удивительной способностью мыслить; тем, что лобные доли мозга дают нам возможность предаваться абстрактным рассуждениям. И именно мы создали компьютеры, которые превосходят нас практически во всех интеллектуальных состязаниях. И добавьте сюда робота, который может сложить кубик Рубика за 0,25 секунды[259]. Не скажу, что я в этом сильно разбираюсь, поскольку никогда не читал литературы и методах собирания кубика на скорость, но мой личный рекорд – 76 секунд. То есть машина собирает кубик в 300 раз быстрее меня. Скоро компьютеры будут управлять всеми автомобилями, причем куда эффективнее и без ДТП, которые ежегодно уносят жизни 36 000 человек в США и 1,3 миллиона человек во всем мире[260]. Поэтому независимо от того, удастся ли Вселенной сотворить нечто более сложное, чем она сама, нам уже удалось создать нечто, что умнее нас самих. А ведь мы только начали.
Если кремниевая пластина, через которую пропущен ток, способна превзойти наш мозг и более работоспособна, не значит ли это, что мы переоцениваем свои умственные способности? Впрочем, ничего удивительного. Мы ведь очень высокого мнения о себе. Только представьте: среди нас немало взрослых образованных людей, которые боятся числа 13, уверены, что Земля плоская, и винят в несчастьях ретроградный Меркурий. Мало того, химические вещества, вводимые в мозг, нарушают наше восприятие реальности. Если не сегодня, то в недалеком будущем мы наверняка смоделируем более разумные копии самих себя. И жить они будут в рациональной вселенной, куда более совершенной.
Но разве мы не живем в такой уже сейчас? Ход мыслей здесь таков: разумная жизнь постоянно эволюционирует, изобретает мощные компьютеры для имитации разумной жизни, наделенной даже свободной волей и не имеющей понятия о своей искусственности. Более того, она сама сможет однажды эволюционировать до уровня, на котором сумеет изобрести мощные компьютеры для программирования жизни… Так можно продолжать бесконечно. Если закрыть глаза и мысленно бросить дротик, у нас куда больше шансов попасть не в реальную Вселенную, а в ее модель. Отсюда следует, что мы, скорее всего, живем внутри модели реальности. Да, именно к такому выводу можно прийти. Однако, хорошо поразмыслив, мы поймем, что вряд ли компьютер, созданный для имитации разумной жизни, способен запрограммировать все те бессмысленные и иррациональные поступки, которые мы совершаем. Компьютеры непогрешимы, и имитируемая ими жизнь совершенна. И это, возможно, служит лучшим доказательством того, что мы живем не внутри модели. Пусть оно будет для нас прививкой от безумия.