Лорд Кельвин (1824–1907) был профессором в Глазго. Его имя как физика широко известно, ибо он не только открыл так называемое «второе начало термодинамики», но и дал строгое научное определение абсолютной температуры (измеряемой сегодня в Кельвинах). Кроме того, Кельвин вывел стандартную формулу периода возникающих в электрических колебательных контурах колебаний, а также открыл названный его именем термоэлектрический эффект. Лорд Кельвин, как ясно из этого короткого перечня, был великим человеком в сфере естественных наук. Однако в наше время ничего не известно о том, что Кельвин был уверен: «жизнь» первоначально возникла не на Земле, нашей крошечной планете, а была занесена в форме спор из глубин мирового пространства. Кельвин был убежден, что эти одноклеточные растительные крупинки с зародышами — бесполые зародышевые клетки, из которых может возникнуть новая жизнь, — настолько устойчивы к глубочайшему холоду, что они с метеорами и метеорной пылью жизнеспособными попали на Землю, развились под действием живительной силы света, и в конце концов из них смогли развиться высшие организмы. Я за то, чтобы принять всерьез учение Кельвина в целом. Он еще в свое время поставил в рамки тех, кто высокомерно считал, что жизнь якобы могла возникнуть только на нашей планете.
Даже в таких по сути собственно естественнонаучных областях то и дело приходится сталкиваться с ограничениями, налагаемыми религиозным (т. е. соответствующим требованиям церкви) мышлением: поскольку жизнь конечна, она должна быть конечна и во Вселенной.
Пока ученые-естествоиспытатели не доказали, что уверенность столь глубоко уважаемого ими лорда является заблуждением в широком спектре мнений о том, как могла возникнуть жизнь на Земле, она, эта уверенность, должна сохранять предпочтительное место на иерархической лестнице предположений. Почтенный лорд это заслужил.
Я никогда бы не рискнул использовать в дискуссии такой смелый и великолепный тезис. При этом я чуть ли не автоматически прихожу к констатации факта, что умозрительным идеям, за которые я подвергаюсь нападкам, при некотором прилежании можно найти подтверждение в научной литературе. Это успокаивает меня, но беспокоит моих критиков.
Например, и это важно при предложенной мною теории о битве в космосе, я наталкиваюсь на скепсис, когда пытаюсь, скажем, с помощью изображений на рисунках в пещерах доказать, что различимые там компоненты космической техники (космические скафандры, антенны, системы жизнеобеспечения и т. д.) указывают на визит разумных существ с других звезд. Чепуха, говорят мне: если так интерпретировать применяемые сегодня компоненты из такого давнего времени, то эти инопланетные разумные существа, видимо, совершили дальнейшее развитие совершенно иначе, чем мы. Правда, точных аргументов я не слышу, но «не может быть того, чего нет». В море предположений есть несколько логических выводов, которые обосновывают мой тезис о том, что инопланетные разумные существа, по-видимому, такие же, как Homo sapiens, или по меньшей мере очень на них похожи.
Профессор Роланд Пуссетти, сотрудник таких известных специальных журналов, как «The philosophical Quarterly» и «Analysis», пишет в своей книге «Инопланетные разумные существа с философской и религиозной точки зрения», что данное исследование он провел, поскольку «после дилетантских выводов пора непредвзято проверить новейшие научные выводы по этому кругу вопросов с точки зрения ученого-философа и теолога».
Мнение Пуссетти о том, что разумные существа во всей Вселенной в значительной степени должны походить на Homo sapiens, разделяют лучшие естествоиспытатели. Еще в 1964 г. известный биолог д-р Роберт Бьери высказал в журнале «American Scientist» в статье «Гуманоиды на других планетах» такую же уверенность, а биохимик д-р Джозеф Крот из Калифорнийского университета пришел к такому результату после 15-летних исследований ферментов.
Но как же можно «подтвердить», что внеземная разумная жизнь развивалась подобно тому, как развивался человек? «Аргументацией» может быть только логическая последовательность выводов, базирующихся на доказанных фактах.
Профессор Пуссетти исходит из того, что одинаковые внешние условия у генетически различных живых существ приводят к образованию похожих телосложения и органов. Такая конвергенция существует на всех похожих на Землю планетах, где есть условия жизни, пригодные для сложных систем живых организмов. Поэтому различия в истории развития эволюции между живыми организмами — возникшими на нашей или какой-либо другой планете, — вероятно, будут незначительными. Другими словами, здесь, как и там, жизнь начиналась с химического преобразования поверхности планеты — «с возникновения органических веществ из неживой материи на базе соединений углерода в водной среде». Доказано и то, что растительноядные и плотоядные животные разделились в своей океанской среде и развились в особые формы, «прежде чем завоевать сушу»: ископаемые останки обнаружены не только в горных породах, имеющих возраст 60 млн лет, но и в сланце «нонсач», возраст которого миллиард лет.
Развитие новых форм тела у прежде земноводных существ происходило не случайно: для передвижения, бега по твердой почве им нужны были другие конечности, не такие, что есть у рыб. Природа выработала единственный рациональный способ передвижения в виде ходьбы, потому что она возможна по любому грунту. У земноводных существ был еще маленький мозг, наземным же существам был нужен больший мыслительный аппарат, поскольку опасности окружающей среды выросли многократно. Но более крупный мозг носить и снабжать кровью легче при хождении.
Сколько ног должны были иметь новые колонисты? — спрашивает Пуссетти. Одной ноги было бы мало, поскольку существо не сможет встать. Нечетные количества были бы непрактичны с точки зрения равновесия, кроме того, несколько пар были бы неблагоприятны, поскольку позволяли бы лишь медленно ползать. На самом деле ископаемые находки служат весомыми доказательствами того, что эволюция на протяжении миллионов лет непрерывно сокращала количество ног, пока наконец чрезвычайно целесообразными не оказались две ноги. «Две ноги представляются наилучшей предпосылкой для образования большого мозга, поскольку для перехода к жизни на деревьях в случае двух пар становится возможным превращение одной пары в руки и на стадии развития облегчается обращение с инструментами».
Очевидно, что к такому изменению «ходовой части» вынудил переход от земноводного обитания существа к наземному. Если так было у нас, то так же было и где-нибудь в другом месте. Тот факт, что вся жизнь имеет океанское происхождение, больше сомнений не вызывает, и, таким образом, в данном вопросе существует благотворное единодушие. Необходимой оказалась также новая конструкция «шасси»: с началом активного образа жизни хищников их морда стала находиться в передней части тела, а анальное отверстие — в задней. Такая локализация оказалась наиболее пригодной для приема пищи и выделений у преследующих хищников (и не только у них!).
У всех хищников важнейшие органы чувств и хватательные органы находятся спереди в области морды. Неудивительно, что там находится и мозг, крупнейший пучок нервов, поскольку при таком расположении команды от мозга кратчайшим путем поступают к хватательным органам. При существовании на суше происходит постепенное совершенствование нервной ткани, что со временем приводит к развитию способности образовывать понятия. Известно, что дельфины «имеют мозг значительных размеров, хотя они обитают в воде; однако способность к образованию понятий, видимо, возникает только в сочетании с жизнью в сообществе, с языком и с использованием орудий». Поскольку применение даже простейших орудий под водой крайне затруднительно, то «маловероятно, чтобы в таких условиях мог развиться мозг, способный к понятийному мышлению, потому что такой процесс предполагает социальное окружение и некоторую форму объектного языка».
Профессор Пуссетти также исключает возможность того, что разумные существа могли быть похожи на птиц, поскольку летающее существо должно быть легким, а большой мозг тяжел и требует интенсивного кровоснабжения. А упоминает он такой вариант жизни, чтобы фантастические умозрительные рассуждения о развитии вернуть к реалистическим логическим моделям.
К неизбежностям эволюции в животном мире относится также сходство развития глаз у совершенно разных видов: они имеют совершенный, похожий на фотоаппарат глаз с хрусталиком, сетчаткой, глазными мышцами, прозрачной роговицей и т. д. Одинаково также количество и расположение глаз, всегда находящихся в голове вблизи мозга, как и два уха, нашедшие свое наиболее рациональное место на самой высокой точке тела. Рецепторы обоняния и вкуса находятся в пасти и носу в непосредственной близости от нервного центра.
Профессор Пуссетти излагает свои аргументы (здесь они приведены в сжатой форме), чтобы опровергнуть утверждения биологов, что, с технической точки зрения, разумная жизнь могла развиваться по бесконечно многим направлениям. Утверждение о многообразных и противоположных возможностях развития вступает в противоречие с утверждением, что жизнь должна развиться до разумных форм в определенных условиях, похожих на земные, даже на планетах за пределами Солнечной системы. Пуссетти констатирует, что в условиях внешней среды, аналогичных земным, в других местах тоже из жидкой среды — воды — должны были возникнуть живые существа, которые неизбежно развивались по тому же образцу, что и на нашей Земле, как только они вышли на сушу, «где у них была возможность выработать язык, использовать орудия и перейти к социальным формам сосуществования». Такой путь эволюции предначертан разумной жизни на любой другой планете. Как говорит Пуссетти, подобные пути развития во Вселенной столь многочисленны, что попытки встретить разумных внеземных существ и возможность найти с ними общий язык «не были бы обречены на неудачу».
Пуссетти:
«Мой вывод… состоит в том, что разумные внеземные существа во всем космосе в значительной мере должны походить на