Ты не хочешь послать нам послов бить челом, и мы удивлены, откуда у тебя такая гордость и сила взялась, что ты не хочешь согласиться на то, на что соглашался твой отец: отец твой весь свой век прожил, сносясь с наместниками, только разок под старость не захотел[29], – и как ему удалось это, ты знаешь. Отец твой с этим век прожил, а ты не хочешь – видно, ты лучше отца, что места его не хочешь! Если не пришлешь послов – миру не бывать; нам же к тебе послов посылать не подобает. Мы из снисхождения к тебе пишем. Если хочешь, чтобы мы тебя пожаловали и от сношения с наместниками освободили, то пришли к нам своих великих послов бить челом и отблагодари нас за это великим делом, насколько сможешь, тогда мы тебя пожалуем и от наместников освободим; а не дав выкупа, ты у нас этого не добьешься.
А что ты обращался к нам с лаем и дальше хочешь лаем отвечать на наше письмо, так нам, великим государям, к тебе, кроме лая, и писать ничего не стоит, да и писать лай не подобает великим государям; мы же писали к тебе не лай, а правду, а иногда потому так пространно писали, что если тебе не разъяснить, то от тебя и ответа не получишь. А если ты, взяв собачий рот, захочешь лаять для забавы, так то твой холопский обычай: тебе это честь, а нам, великим государям, и сноситься с тобой – бесчестие, а лай тебе писать – и того хуже, а перелаиваться с тобой – горше того не бывает на этом свете, а если хочешь перелаиваться, так ты найди себе такого же холопа, какой ты сам холоп, да с ним и перелаивайся. Отныне, сколько ты ни напишешь лая, мы тебе никакого ответа давать не будем.
Если хочешь выступить, так наши люди твои пушки видели; а захочешь еще попытаться – увидишь, какая тебе будет прибыль. Если же захочешь мира своей земле – пришли к нам своих послов, и каковы твои намеренья, мы их послушаем, и что следует сделать, то и сделаем.
Писана в нашей вотчине, в Ливонской земле, в городе Пайде, в 7081 году, 6 января (6 января 1573 г.), индикта 1, на 40-й год нашего правления, на 26-й год нашего Российского царства, 21-й – Казанского, 18-й – Астраханского.
[1] Грамота Юхана III была получена через пленника во время похода на северную Ливонию (Пайда) в конце 1572 – начале 1573 г.
[2] Текст ответа Юхана III на Первое послание царя не был включен в «Посольские дела», ибо было указано, что он написан «не по пригожею».
[3] Отец Юхана III Густав Ваза вступил на престол в 1523 г. в результате свержения власти датских королей над Швецией; он происходил из старинного шведского дворянского, но не королевского рода. Грозный поэтому считал шведских королей не равными себе – «прирожденному государю».
[4] Поскольку Швеция с конца XIV в. находилась под властью датских королей, русские государи со времени присоединения Новгорода сносились с нею не непосредственно, а через своих новгородских наместников.
[5] Речь идет о московском князе Юрии Даниловиче, занимавшем в начале XIV в. новгородский престол и ходившем в 1323 г. в поход на шведов (на Неве).
[6] Король Магнус Эриксон, занимавший в 1333 г. шведский престол, ходил на новгородский Орешек; поход был отбит новгородцами под предводительством московского князя Семена Ивановича Гордого.
[7] О переговорах с епископом Павлом Абовским и военных действиях в 1572 г. (см. коммент. к письму Ивана Грозного Юхану III 1572 г.).
[8] И. М. Воронцов и другие русские послы к королю Эрику XIV находились в Швеции с июля 1567 г.; во время их пребывания шведский король сошел с ума (стал «не сам у собя своею персоною», как объясняли послам шведы). Арестованный Эриком Юхан был освобожден в сентябре 1568 г. и, низложив Эрика, вступил в Стокгольм; тем самым договор с Иваном Грозным потерял силу; послы были лишены дипломатических прав и ограблены. Только в мае 1569 г. их освободили и отправили на Русь.
[9] Третьяк Пушечников был отправлен в Швецию еще в апреле 1565 г., при Эрике XIV; умер в феврале 1566 г.; в то время обвинения шведам в его отравлении не высказывались (считалось, что он умер «поветреем» – заразной болезнью).
[10] Шведский гонец Ганс Ларсон приехал в Россию в апреле 1566 г. после смерти Т. Пушечникова.
[11] Посол Нильс Гюлленшерн подписал в 1567 г. союзный договор с Эриком XIV, для окончательного заключения которого и приезжал в 1567–1569 гг. И. М. Воронцов с товарищами.
[12] После сентября 1567 г. плененный Эрик XIV из Або (Турку) пытался вести переговоры с Иваном IV (через толмача Анса), и Иван IV в 1571 г. послал ему тайную грамоту, перехваченную Юханом III.
[13] О задержке в 1570–1572 гг. послов Юхана III Павла Абовского и других см. коммент. к письму Ивана Грозного Юхану III 1572 г. В конце 1569 г. во время известной карательной экспедиции на Новгород царь велел «пограбити» шведских послов в отместку за такое же обращение с И. М. Воронцовым и товарищами.
[14] Иван IV считал, что Густав Ваза происходил из Смоланда – провинции на юге Швеции; в действительности род Ваз происходил из провинции Упланд.
[15] Иван IV имеет в виду, очевидно, Стена Стуре Старшего, регента Швеции в 1470–1497 и 1501–1503 гг. (в 1512–1520 гг. регентом был Стен Стуре Младший).
[16] Иван IV далее почти дословно цитирует русско-шведский договор 1537 г.
[17] Речь идет о датском принце Магнусе, которого Иван IV признал королем Ливонии.
[18] Архиепископ Упсальский являлся главой шведской церкви и играл важную роль в государственных делах.
[19] Иван IV намекает, очевидно, на польского короля Сигизмунда II Августа (незадолго до этого умершего), шурина Юхана III.
[20] Герцог Магнус, брат датского короля Фридриха II, был провозглашен «королем Ливонии» и «голдовником» Ивана IV еще в 1570 г., но после военной неудачи под Ревелем он отказался от этого звания. В конце 1572 г. Иван IV воскресил этот план, пожаловал Магнуса городом Полчевом (Пылтсама) в качестве временной резиденции; некоторое время спустя он обвенчал его со своей племянницей Марией Владимировной.
[21] Речь идет о датском короле Фридрихе I, царствовавшем с 1524 по 1533 г.
[22] Христиерн – Христиан II, датский король с 1513 по 1524 г.; в 1520 г. захватил Стокгольм и учинил избиение шведской знати – «стокгольмскую кровавую баню»; событие это дало толчок к перевороту в Дании и национальному восстанию в Швеции.
[23] В Дании королем стал в 1524 г. Фридрих I (дед Фридриха II), но только в 1533 г. его сыну Христиану III удалось овладеть всей страной.
[24] Иван IV имеет в виду легенду о происхождении русских Рюриковичей (через легендарного Пруса) от Августа, впервые изложенную в «Послании о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы.
[25] Реформация в Швеции началась в 1527 г.; конфискация церковных земель была завершена к 1540 г.
[26] Иван IV, по-видимому, противопоставляет себя, царя «божьей милостью», Юхану, получившему власть от отца.
[27] Ягайло – великий князь литовский (с 1377 г.) и король польский (с 1385 г.); Кейстут – его дядя (младший брат Ольгерда). В литовско-русских летописях рассказывается, что у князя Ольгерда был любимец, холоп Войдило; Ягайло женил этого бывшего холопа на своей сестре княжне Марии; Кейстут убил Войдило; Ягайло, захватив Кейстута в плен, велел его удавить.
[28] Речь идет об участнике посольства Павла Абовского Тоне Ольсоне, который был отпущен в Швецию еще в декабре 1571 г., когда остальные послы еще оставались задержанными.
[29] Речь идет о войне 1555–1557 гг. между Густавом I Вазой и Иваном IV, одним из поводов к которой было требование Густава сноситься непосредственно с русским царем.
Послание в Кирилло-Белозерский монастырь (1573)
Послание царя и великого князя Иоанна Васильевича всея Руси в Кириллов монастырь игумену Козьме[1]с братиею во Христе
В пречестную обитель Успения пресвятой и пречистой Владычицы нашей Богородицы и нашего преподобного и богоносного отца Кирилла-чудотворца, священного Христова полка наставнику, проводнику и руководителю на пути в небесные селения, преподобному игумену Козьме с братиею во Христе царь и великий князь Иоанн Васильевич всея Руси челом бьет.
Увы мне, грешному! Горе мне, окаянному! Ох мне, скверному! Кто я такой, чтобы покушаться на такое величие? Молю вас, господа и отцы, ради Бога, откажитесь от этого замысла. Я и братом вашим называться не достоин, но считайте меня, по евангельскому завету, одним из ваших наемников[2]. И поэтому, припадая к вашим святым ногам, умоляю, ради Бога, откажитесь от этого замысла. Сказано ведь в Писании: «Свет инокам – ангелы, свет мирянам – иноки». Так подобает вам, нашим государям, нас, заблудившихся во тьме гордости и находящихся в смертной обители обманчивого тщеславия, чревоугодия и невоздержания, просвещать. А я, пес смердящий, кого могу учить, и чему наставлять, и чем просветить? Сам вечно в пьянстве, блуде, прелюбодеянии, скверне, убийствах, грабежах, хищениях и ненависти, во всяком злодействе, как говорит великий апостол Павел: «Ты уверен, что ты путеводитель слепым, свет для находящихся во тьме, наставник невеждам, учитель младенцам, имеющий в законе образец знания и истины: как же, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? Говоря «не прелюбодействуй», прелюбодействуешь; гнушаясь идолов, святотатствуешь; хвалишься законом, а нарушением его досаждаешь Богу?»[3] И опять тот же великий апостол говорит: «Как, проповедуя другим, сам останусь недостойным?»