Он представил небольшие улочки родного города, единственный кинотеатр, любопытных соседей. Каждый будет считать своим долгом спросить у него, почему он не остался в большом городе. Вот, соседка — поехала учиться и вышла замуж, а почему ты вернулся назад? Учился плохо? В большом городе хорошо, лучше чем у нас, хоть сходить есть куда…
«Нет, домой хода нет! Надо устраиваться здесь на работу, получить общагу, скопить денег и купить кооператив. Правда, в последнее время они здорово подорожали… Ничего, буду где-нибудь подрабатывать, глядишь, лет через двадцать буду иметь свою квартиру. Пить надо бросить. Пора заниматься делом!..»
По другую сторону улицы Сергей заметил щит, на котором большими буквами было написано: «Нашему заводу требуются». Далее шло перечисление специалистов, которых на заводе не хватало. Судя по списку, завод должен был давно стоять из-за нехватки кадров, но из его окон доносился лязг металла, а в ворота то и дело въезжали или выезжали грузовики.
Да, не зря иностранцы косятся на Советский Союз, умом его не понять. Однажды, учась в институте, Сергей достал из главного вычислительного центра еще неподправленные статистические данные по промышленности и не поленился с карандашом в руках просмотреть их. По em подсчетам и самым благоприятным прогнозам при том развитии промышленности, что было в стране, когда производство практически было убыльным, а прирост его достигался лишь приписками директоров заводов, затем корректировками на уровне главков и выше, Союз должен был рухнуть как раз в наступающем 1982 году. Ан нет, ничего с ним не происходит, плевать он хотел на эту статистику, стоит «нерушимый, республик свободных», хоть и пьян каждый божий день, но даже не качается.
Сергей прошел через настежь открытые двери и направился к недавно построенному административному зданию, на котором еще висел огромный забрызганный цементом лозунг. На некогда кумачовом полотнище с трудом можно было разобрать только два слова: «Сдадим досрочно».
Вахтер недовольно покосился на незнакомого человека и вновь углубился в чтение лежащей перед ним книги.
Перебравшись через груды строительного мусора, Сергей нашел дверь с табличкой «Отдел кадров». Постучавшись, он вошел.
Первое, что бросилось в глаза — барьер. За деревянным барьером сидели четыре человека. Не один из них не поднял головы.
— Здравствуйте, я насчет работы.
— Ваша специальность? — спросил мужчина, сидящий за ближайшим к барьеру столом.
— Я работал старшим инженером в научно-исследовательском институте.
Мужчина наконец соблаговолил поднять голову и улыбнулся.
— Очень сожалеем, но у нас не научно-исследовательский институт и нам не нужны инженеры, у нас у самих их полно. — При этих словах две девушки за столиками прыснули. — Нам нужны квалифицированные рабочие: слесари, токари, фрезеровщики и, желательно, высоких разрядов.
— Может, вы все-таки меня кем-нибудь возьмете? Вот мои документы.
Мужчина взял протянутые документы, трудовую книжку и военный билет.
— Вы уже больше пяти месяцев нигде не прописаны и не работаете. Вы знаете, что вы можете подвергнуться уголовному…
— Да, знаю, но мне везде отказывают и говорят примерно то же, что и вы. Нет вакантных мест для бывших старших инженеров, а ставить меня дворником они не могут и не имеют права, так как у меня высшее образование.
Мужчина сложил документы в стопку и сказал:
— Вы знаете, у нас не хватает на штамповочном участке уборщиц, и я бы мог вас принять, но у вас нет прописки, а у нас общежития.
— Как, нет общежития? — удивленно спросил Сергей. — У вас же там, на доске, написано «имеется общежитие».
— Вы неправильно поняли. У нас действительно имеется общежитие для квалифицированных кадров, но даже для них не хватает мест. К тому же, у нас большие строгости в приеме на работу. У нас военное предприятие. Ну, в общем, что тут говорить, не можем мы вас без прописки принять.
— Где же мне взять прописку? Может, купить? Но это подсудное дело. Кроме того, у меня нет на это денег, ведь она стоит на черном рынке не менее трех тысяч. Для того чтобы иметь эти деньги, надо работать, а на работу без прописки не берут. Не правда ли, какой-то заколдованный круг? Что же мне делать?
Человек за барьером поджал плечами и протянул документы. Сергей взял их и вышел.
Заведующий кадрами пододвинул к себе телефон и набрал номер.
— Максимовна? Привет… Да, я. Как фамилия того мужика, которого ты приняла с испытательным сроком, а он через неделю попытался подбить твоих дурочек написать письмо в центральную газету?.. Точно. Он только что был у меня… Ты что?! Ты же знаешь, что у нас творится. Я не дурак на старости лет в тюрягу из-за какого-то правдолюбца-идиота подзалететь… Как ты после предновогоднего банкета, отошла?.. Я тоже. Ну, ладно. Пока.
Сергей хлопнул дверью. Висевший на стене плакат покачнулся и упал, подняв тучу цементной пыли.
«Вот скотина. Сидит сытый да довольный, какое ему дело до чужого горя, тем более до бездомного инженерешки. У него свой дом, своя жена, теплая постель и хорошее местечко. Разве этого человека может взволновать чужое несчастье. Побегал бы с мое по этим проклятым „отделка-дров“, поспал бы на вокзале и в подвалах на водопроводных трубах. А, ладно! Что плакаться? Первый раз, что ли?.. Может, на вагоностроительном попробовать? Зайду только на вокзал».
На вокзале он взял в автоматической камере хранения свою сумку, в которой лежали все его вещи, и пошел в уборную. Там он помылся, побрился, привел себя в порядок. Потом разменял рубль на пятикопеечные монеты и положил сумку в камеру. Немного постоял, подумал, не забыл ли чего, взглянул еще раз на номер ячейки и вышел на привокзальную площадь. Главным ее украшением были огромный портрет Генерального секретаря Коммунистической партии и часы, которые показывали без пятнадцати одиннадцать. Одиннадцать… Скоро открывается водочный магазин.
Девушка, возле которой он остановился, вдруг покосилась на него и отошла в сторонку.
«Черт побери! Наверное, от меня здорово разит перегаром. Надо пойти куда-нибудь перекусить или хотя бы выпить кофе».
За несколько месяцев бродяжничества Сергей неплохо изучил город, особенно центр. Он знал время работы всех кафе, столовых или маленьких забегаловок, где можно было выпить или даже подремать за столиком, а за сорок копеек неплохо поесть. Правда, в последнее время у него совсем пропал аппетит. Целыми днями Сергей ничего не ел, пил только кофе. Вот и сейчас он устремился не в столовую, а в кафе.
— Вы последние?
Стоящая рядом с молодым человеком девушка повернулась к Николаеву и сказала:
— Да, мы.
У нее были огромные красивые глаза, добрая улыбка и белая нежная кожа, которую очень трудно встретить у жителей большого города. Вероятно, она недавно приехала из провинции, и город не успел наложить на ее чистое лицо свою каинову печать. Стоявший же рядом с ней парень в грязном сером плаще, был уже отмечен ею. Он наклонился к девушке и прошептал:
— Аллочка, мы должны выпить за нашу встречу вон того винчика.
Молодой человека потыкал в витрину своим оттопыренным мизинцем. Обгрызенные ногти на его пальцах были покрыты красным маникюрным лаком, но и сквозь него просвечивала грязь. Молодой человек был пьян, поэтому достаточно развязен.
— Я еще никогда не пила. Мне мама — не разрешает даже шампанского на Новый год.
— Ты же сказала, что живешь в студенческом общежитии. Какая там мама? Да и выпьем мы чуть-чуть, по сто грамм. Ну, может, я двести прихвачу. Потом пойдем ко мне слушать музыку. У меня такие записи! Закачаешься. «Битлз, Бони-М, АББА, Би-Джиз…»
— Ладно, но только чуть-чуть.
— О чем речь? Ты не смотри, что вино дешевое, зато градус есть, живо настроение поднимет. Понятно?
Девушка улыбнулась, до нее еще не дошел смысл речи ее спутника. Она не понимает и того, что своим согласием выпить с этим человеком она подписывает смертный приговор своей нежной белой коже, стройной фигурке и своим красивым глазам. Возможно, года через два она сама станет завсегдатаем одной из таких забегаловок. Глаза ее провалятся и станут злыми, кожа посереет и отвиснет, и симпатичная наивная девчушка превратится в опустошенную женщину с лицом, по которому можно будет без труда определить количество сделанных ею подпольных абортов.
Подошла очередь молодого человека. Продавщица подмигнула ему и тихо спросила:
— Жоржик, новенькая?
По лицу Жоржика расплылась самодовольная улыбка.
— Что тебе? Как всегда? Два по двести?
— Давай, два по двести.
— Вы же говорили, что мы выпьем по сто граммов? — удивленно спросила девушка.
— Ты что, не видишь, меньше чем по двести не наливают.
Продавщица улыбнулась и подала два стакана.
— Что еще желаете?
— Две конфетки для дамы.
— Пожалуйста, с вас два рубля.
Две мятые бумажки исчезли в ящике стола. Сергей проводил взглядом парочку до столика и подумал, что в данном случае это стоимость загубленной жизни девушки.
«Может, взять сто коньячка?» — но тут же отбросил эту мысль, — сначала надо устроиться на работу.
— Вы будете что-нибудь брать?
Голос продавщицы вернул его к действительности.
— Да, да. Мне, пожалуйста, один кофе, бутылочку за девять и… сто пятьдесят коньяка, — последняя фраза вырвалась у него сама собой. Он не хотел заказывать алкоголь и вот, пожалуйста.
— С вас три рубля семьдесят шесть копеек.
«Отказываться поздно, — надо платить. Вот же невезуха сегодня. Мне еще надо было сходить на вагоностроительный, насчет работы».
Сергей расплатился, взял коньяк и подошел к единственному свободному столику, за которым сидела молодая женщина в красной заграничной куртке.
— У вас свободно?
— Садись! — сказала женщина и посмотрела не него своими сильно подведенными глазами. — Что такой невеселый? Жена ушла или любовница рога наставила?
— Нет, на работу никак не могу устроиться.