— Я больше не хочу с тобой ни с чем говорить. Приезжай немедленно. Все, до свидания. — В трубке послышались короткие гудки.
— Ну, дозвонился? — спросил появившийся в дверях с двумя чашками кофе Арнольд.
— Дозвонился на свою голову.
— Неприятные новости?
— Похоже на то, — Сергей положил трубку, встал и прошелся несколько раз взад и вперед по гостиной. — Противник опережает меня по крайней мере на один ход. Надо что-то предпринимать.
— Выпей кофе, может, в голове прояснится что-нибудь.
— Да, да, конечно. — Журналист схватил чашку и, обжигаясь, начал маленькими глотками пить кофе, продолжая мерить шагами комнату. — От кого, от кого, но от своего главного я этого не ожидал. Хотя, у меня есть еще один телефон.
Николаев поставил чашку и набрал еще один номер.
— Редактор «Независимой газеты» Владимир Соловьев слушает, — раздался в трубке приятный баритон.
— Володя, привет. Это Николаев тебя беспокоит.
— А, Сергей. Только сегодня с тебе говорили.
— С кем это интересно?
— Звонили. Похоже, ты кому-то из властвующих на хвост наступил.
— Ну и что тебе говорили?
— Да так, намекнули, что в стране дефицит с бумагой и типографской краской.
— Ты хочешь сказать…
— Да, если я возьму у тебя хоть строчку и напечатаю, мою газету прикроют. Не забудь, она печатается в типографии нашей всеми любимой и замечательной партии. Других у нас нет.
— Вот и вся демократия, — усмехнулся Сергей.
— Какая, к чертовой матери, демократия? Да у нас ее никогда не было и не будет. Перестань себя обманывать и других. Ладно, пока.
— Пока, — попрощался Николаев и положил трубку.
— Опять неудача? — поинтересовался реставратор.
Николаев молча кивнул.
— Тебе надо уносить отсюда ноги. Мне вчера чудом повезло и я не погиб под колесами электрички. А если они узнают об этой пленке, живым тебе из нашего города не выбраться.
— От кого они могут узнать? От тебя?
— Нет, не от меня, — Арнольд допил свой кофе и поставил пустую чашку на столик. — Просто мне пришло в голову, что они в свой ночной визит могли оставить здесь «жучок».
— Что ж ты мне раньше не сказал?
— Я сам только сейчас об этом подумал.
— Да, кстати, во сколько произошло твое происшествие?
— Электричка проходит в десять ноль восемь. Там как раз часовой перерыв.
— А за сколько можно проехать оттуда до моей гостиницы?
Арнольд подумал, слегка пожал плечами и ответил:
— Ну, минут за пятнадцать.
— Теперь все становится на свои места. Вот, значит, для чего они спровоцировали драку со мной и разбили часы, для того чтобы у твоих убийц было твердое алиби! Сразу видно, работают специалисты своего дела. Похоже, мне действительно надо выбираться отсюда. — Николаев подошел к окну и выглянул из-за занавески на улицу. — Стоит моя «ласточка». Одна надежда на нее.
— Если хочешь, я могу помочь тебе выбраться на трассу, а там оживленное движение, и они вряд ли посмеют тебя тронуть.
— По старому шоссе?
— Нет, через санаторий ЦК профсоюзов. Они отдельную подъездную дорогу построили для своих боссов и их гостей, прямо к аэропорту. На ее строительство они, пожалуй, больше народных денежек угрохали, чем на свой санаторий. — Арнольд откинул прикрывающую арбалет скатерть и сунул его в, большую спортивную сумку.
— А это еще что такое? — поинтересовался журналист.
— Так, на всякий случай. — Реставратор перекинул сумку через плечо. — Поехали.
Немного покрутившись по прибрежным улочкам, они подъехали к огромным воротам.
— Вот зараза, — выругался Арнольд, — закрыты. Ну-ка, сверни налево, там есть еще одни.
Они проехали с километр вдоль высокого каменного забора и остановились у других ворот, поменьше. Реставратор выскочил из машины и подергал кованые створки, но и на них висел огромный замок.
— Проклятье, — сказал Арнольд, возвратившись, — и здесь закрыто. Очень странно.
— Может, объехать можно? Или по пляжу?
— Нет, тут не объедешь. Странно, почему их закрыли. Что ж, придется ехать через центр.
— Похоже, за нами хвост, — Сергей кивнул на зеркальце заднего обзора, — голубые «Жигули». Попытаемся оторваться?
— Вряд ли это удастся сделать на твоей старушке.
— Это не старушка, а «ласточка».
— Хорошо — «ласточке». Тут по-умному надо. Притормози возле хозяйственного.
Машина преследователей остановилась в метрах десяти от них.
— Не оглядывайся, — сказал реставратор, — выходи из машины и иди за мной.
В магазине Арнольд купил аэрозольный баллончик с нитрокраской.
— Смотри, какой колер.
— Зачем она тебе?
— Сейчас увидишь.
Через подсобное помещение они вышли во двор и обошли вокруг магазина.
— Айн момент, — реставратор выглянул из-за угла на улицу. Никого нет. Они ищут нас внутри. Бегом к машине, заводи движок.
И он направился к «Жигулям» преследователей. Покрыть их лобовое стекло слоем ярко-красной краски было для специалиста-реставратора делом нескольких секунд. Откинув в сторону пустой баллончик, Арнольд сел в машину.
— Ну, как тебе нравится? — спросил он Сергея. — «Красное на голубом».
— По-моему, на Западе ты без работы не остался бы. У тебя призвание к монументальной росписи машин. Такое чувство цвета, гармонии.
— Ты прав. А что мы стоим? Поехали. Вот, кстати, и наши друзья. Ты думаешь, им тоже понравится?
— Несомненно, — улыбнулся Николаев, глядя в зеркальце, как два бандита пытаются оттереть от краски лобовое стекло.
Один из парней, поняв бесполезность своих усилий, откинул в сторону испачканную краской газету и вытащил радиопередатчик.
— Они оторвались от нас. Идут в вашу сторону. Мы попытаемся их догнать.
Парень толкнул своего напарника и показал на вылезающего из кабины огромного грузовика шофера. Бандит подскочил к нему и, протянув руку, сказал:
— Ключи.
— Ты что… — Водитель не успел договорить, как два резких удара обрушились на него, и он упал, обливаясь кровью, на асфальт.
Продавщица мороженого закричала. Грузовик развернулся прямо на тротуаре и, подмяв под себя лоток с мороженым, а заодно и визжащую от ужаса женщину, рванулся за машиной Николаева.
Они уже выбрались за город, когда увидели впереди стоящую поперек дороги милицейскую «Волгу» и несколько человек в черных куртках возле нее.
Сергей резко крутнул руль, и «жигуленок», выскочив на старую, всю в выбоинах дорогу, чуть не врезался в зад колесному трактору, медленно переползавшему через железнодорожный переезд.
— Вот черт! — нажимая на тормоз, ругнулся Николаев. — Что он тащится.
Вплотную в хвост к ним пристроился неизвестно откуда появившийся огромный «Урал» и засигналил. Трактор вдруг остановился, и из него выскочил тракторист. Сергею второй раз пришлось нажать на тормоз, чтобы не врезаться.
— Он что, спятил, останавливаться на переезде?! — возмущенно сказал журналист и чуть не прикусил язык, так как в этот момент наседавший сзади грузовик ударил «жигуленок» и загнал его под самые колеса трактора, но и это еще было не все, сидевшие в кабине «Урала» два парня вдруг тоже выскочили и бросились в разные стороны.
— Поезд! — закричал Арнольд, показывая на приближающийся состав. — Беги!
Сергей рванул дворцу, но ее от удара грузовика заклинило. Он дернул еще раз, и ручка, обломившись, осталась у него в руке.
— Беги! — вновь закричал Арнольд и, перегнувшись через сиденье, схватил сидящего в оцепенении Николаева за воротник пиджака и буквально выдернул его через свою дверцу из машины.
Едва они отбежали на достаточное расстояние и рухнули в какие-то заросли, раздался взрыв и жуткий, раздирающий барабанные перепонки скрип тормозов локомотива. Сергей приподнялся. Метров на пятьдесят вдоль полотна были вперемежку раскиданы горящие обломки трактора и его «жигуленка».
— Ложись, — зашипел на него Арнольд и прижал к земле. — Пускай они думают, что мы погибли.
— Моя «ласточка», — застонал, уткнувшись в траву, Сергей.
— Я понимаю тебя, — потряс его за плечо реставратор, — мне тоже жалко машину, но, я думаю, было бы крайне неразумно дать им сейчас, под шумок, нас прикончить. Давай отходить к деревьям.
Пригибаясь, они добежали до небольшой рощицы.
— Тут мы в относительной безопасности, — сказал Арнольд, садясь на пенек. — Ну и денек выдался. Второй раз за сутки меня пытаются засунуть под поезд.
— Значит, не зря говорят: кому суждено быть повешенным, тот не утонет, — сказал Николаев, опускаясь на соседний пень.
— Это точно. А ты чего не вылезал?
— Дверь заклинило, — Николаев разжал кулак и показал обломок ручки, — Все, что у меня осталось от «ласточки». А ты, смотрю, свою сумку не бросил.
— Ну, не только сумку. Ты вообще в рубашке родился. Точнее, в кожаном пиджаке. От любого другого пиджака у меня на память о тебе только один воротник бы остался.
— Чуть не порвал…
— Ну-ну, ты мне еще счет выставь. Кассету хоть не потерял?
Сергей похлопал себя по карману пиджака.
— Здесь, родимая.
От переезда донеслось завывание сирен «скорой помощи» и пожарных машин.
— Минут через пять, — Арнольд взглянул на часы, в сгустившихся сумерках стрелок было почти не видно, — они точно будут знать, что мы остались живы, и на нас начнется большая охота. Я предлагаю сделать ответный ход. Конем.
— Что ты имеешь в виду? Разъясни, а то у меня котелок сегодня не совсем варит.
— Я предлагаю нанести ответный удар в логово зверя, благо оно находится недалеко отсюда, разворошить их муравейник и, пока они будут заняты зализыванием своих ран, мы постараемся выбраться за пределы города.
— Кто будет зализывать раны? Мы? — спросил, улыбаясь, Сергей. — Как мы это сделаем, безоружные?
— А это что? — Реставратор вытащил из сумки арбалет. — В умелых руках он опаснее «Калашникова».
— Но у меня нет оружия.
— Возможно, оно нам и не понадобится.
Минут через пятнадцать, пройдя параллельно железной дороге километра полтора, они вышли к какому-то высокому забору.