– Здоровенная мрачная орясина с изрезанной рожей и единственным глазом? – с этим типом, смахивающим на порождение кошмаров, я имел несчастье случайно столкнуться нынешним утром. Такой ночью приснится – и проснешься седым. Однако гули, Рейенир да Кадена и девица Меланталь, вкупе с моим досточтимым предком Райаном, бегали вокруг него едва ли не на цыпочках, проявляя несомненное уважение и почтительно внимая любому его слову.
– Эта компания нынешним вечером собирается навестить лагерь Ольтена Эльсдорфа, – продолжал Менхотеп. – Переговоры начинаются завтра в полдень, они же надеются повидать лично герцогиню Эрде. Ты присоединишься к ним, выказав желание перейти на сторону мятежников. Послушаешь, о чем будут вестись разговоры. И приложишь все усилия, дабы выполнить одно крайне простое действие.
Ксальтоун извлек откуда-то – может, из воздуха или из складок рукава – и положил на стол диковинную вещицу. Я наклонился посмотреть. Иголка. Толстая портновская иголка длиной с мой указательный палец. Не железная, выточена из куска полупрозрачного синеватого камня. Попробовал взять – иголка смирно лежала в ладони, не проявляя никаких колдовских свойств. Попытался согнуть, не удалось.
– Что мне с ней делать? – удивленно спросил я. – Ткнуть кого-нибудь?
– Одноглазого, – сухо отозвался маг. Мне показалось, что в его голосе прозвучала тщательно скрываемая ненависть. – Боли он не почувствует, однако постарайся, чтобы никто не заметил твоего поступка. Иглу можно воткнуть в его одежду, но лучше в плоть.
– И что произойдет? – глуповато спросил я, держа синюю иголку двумя пальцами и разглядывая ее на просвет. Внутри камня темнел скрученный волосок.
– Ничего особенного, – дернул плечом стигиец. – Дальнейшее тебя не касается. Смотри, запоминай, поступай по обстоятельствам. Не мне тебя учить ремеслу шпиона. Если сумеешь, навести завтра до полудня здешнюю таверну. Я бы с интересом послушал твой пересказ беседы госпожи Эрде с посетителями.
– А потом? – настаивал я.
– Потом будет то, чему угодно случиться, – непререкаемо отрезал Менхотеп. – При любом исходе дела я не откажусь от своих слов. Выполнишь – можешь не беспокоиться за свою участь.
Он поднялся с табурета. Я тоже хотел встать, но почему-то у меня перед глазами поплыли разноцветные круги. Я затряс головой, мельтешение пропало. Ксальтоун тоже сгинул. Вроде только что стоял рядом, я слышал, как поскрипывают под ним половицы и шелестит коричневый суконный плащ, а спустя миг его уже нет.
Остались только горстка золотых монет – плата за выпивку – и крохотный загадочный предмет цвета перезрелых черничных ягод. Глаза он мне отвел, что ли?
«Это наверняка давние ссоры между колдунами, – несколько раз повторил я. – Какое мне до них дело? Подумаешь, кольнуть иголкой! Не умрет!».
Я пошарил в карманах и в поясной сумке, нашел неведомо как затерявшийся в углу плоский хрустальный флакон из-под розовой воды. Аккуратно затолкал каменную иглу внутрь. Теперь не потеряется. Допил вино. Поднялся, убедившись, что крепко держусь на ногах и не собираюсь падать. И целеустремленно потопал к выходу. Полуденное Побережье никуда не денется. У меня появился шанс, и я намерен его использовать.
Если бы ксальтоун хоть полусловом заикнулся о том, чтобы причинить вред Дане Эрде, Ольтену или еще кому-то из моих знакомых, даже Райану, пропади он пропадом, я бы его зарубил на месте. Клянусь, зарубил бы. Наплевать, что потом со мной станется. Но Менхотеп намеревался устроить неприятность своему же собрату по ремеслу, которого я знать не знал и не стремился познакомиться.
Верзилы у входа в таверну охотно растолковали мне, где искать большую коновязь у полуночной окраины. Оказалось, ехать совсем недалеко. Я еще задержался у деревенского колодца, плеснул воды в лицо и почувствовал себя немного ожившим. Напиться не удалось, поездка к Океану откладывается. Ладно, пойду к мятежникам. Там, небось, тоже скучать не придется. А папаша у Тотланта страховидный. Ксальтоун, надо же. Как там Райан говорил? «Управляющий течением времен?». Интересно, что он с этим Одноглазым не поделил?
Незадолго до означенного места встречи я нагнал Тотланта. Как выяснилось, сын ксальтоуна направлялся туда же. Очень странно, очень…
Однако, если ты решил служить другому господину – не задавай вопросы, а исполняй свой долг.
ГЛАВА ПЯТАЯИз дневника Халька Юсдаля«Колеблющееся Равновесие»
Замок Демсварт, Немедия.
24 день Второй весенней луны.
…Сам я никогда искусством волшебства не владел, и особой тяги к его изучению не ощущал. В нашем мире, где магия играет далеко не самую последнюю роль, частенько важны не личные колдовские умения, а то, в каких отношениях ты пребываешь с окружающими тебя колдунами и волшебниками.
Лично я близко знаком лишь с тремя (правда, отнюдь не самыми последними) представителями братии магиков. В первую очередь, с Тотлантом из Пограничья и аквилонским придворным волшебником, престарелым Озимандией Темрийским. Еще с Пелиасом из Кофа: он – близкий приятель Конана, серьезно помогавший королю Конана в недавней истории с Алой Цитаделью и войной с Кофом и Офиром. В последнюю луну мне удалось раззнакомиться сразу с двумя магами. Райан Танасульский, отдаленный родственник нашего несчастного Маэля Монброна, показался мне гордецом и редкостным воображалой. Страшноватый тип по имени Эллар из Рабиров, которого приволокли с собой брат госпожи Ринги и его знакомая, вообще оставался для меня сплошной романтической загадкой. Впрочем, романтические загадки, даже будучи волшебниками, не таскают с собой громадные двуручные мечи из черненой стали и не выглядят, как прошедшие огонь, воду, пустыни и горы наемники в отставке.
Однако замечу, Эллар достойно выдержал схватку с ксальтоуном в Бельверусе, после чего означенный ксальтоун проникся к гостю из Рабиров (кстати, являющимся не гулем, но лишь обычным человеком!) высокопробной ненавистью. Надо же, отыскался кто-то сильнее и могущественнее ксальтоуна, получившего высшее посвящение! В таком случае о степени посвящения Эллара в тайны магии лучше не задумываться. Ступень, когда магик имеет право называться ксальтоуном – «управляющим течением времен» – для Эллара давно пройдена.
Интересно, из-под какого камня в своих загадочных холмах гули вытащили сей живой артефакт? Почему раньше никто не слышал о маге Элларе (вообще-то его полное имя Астэллар. Наверное, оно что-то означает, только я не знаю, что именно), достигшем неизмеримых высот в таинственном искусстве? Он явно не состоит ни в полуофициальном братстве Алых Магов, ни в Черном Кольце Стигии, совершенно точно не имеет отношения к гиперборейской Белой Руке или вольной компании волшебников, которую Пелиас Кофийский небезуспешно сколачивает уже полтора года, высокопарно поименовав новое сообщество «Орденом Золотого лотоса» в честь легендарного магического цветка, которого, замечу, никто никогда в глаза не видел.
Воображаю, сколько придется трудов придется вложить новому королю Немедии для исправления художеств Эллара, оставшихся на память о его кратком визите в Бельверус… Что, например, прикажете делать с дворцовыми воротами, в которые его не пропустили и которые он мимоходом превратил в сплошные шипы, железные пики и страшные демонические морды? Не исключаю возможности, что Ольтен или Тараск (смотря кто займет трон) проникнутся нелюдской эстетикой сего творения. Вещь получилась ужасающая, но в своем ужасе привлекательная. Во всяком случае, удивительная. Такой наверняка не отыщется ни в одном королевстве Заката. На нее еще будут водить любоваться гостей Бельверусского замка.
Тотлант, кстати, тоже не промах – еще лет десять-пятнадцать, и стигиец наверняка дорастет до звания ксальтоуна. Как выражается Веллан, «мастеровито колдует, ежели трезв и в своем уме». Именно поэтому, а также из-за близости Тотланта к тайнам народа оборотней, мы и доверили стигийцу обратное превращение Конана.
Я узнал об этой невероятной истории, лишь когда свита Просперо явилась к назначенному месту встречи возле замка Демсварт. Пока гвардия и слуги разбивали лагерь, я немедленно побежал в гости к Эрхарду, приехавшему на берега Нумалии на пару дней раньше. И обнаружил там нескольких старых знакомых, покинувших столицу немедийского королевства самостоятельно и таинственно. Зенобию (вы бы слышали, как вопил Тараск, узнав, что его фаворитка сбежала незнамо куда!), графа Монброна, Веллана, собственно Тотланта и…
И большого, черного, похожего на волка пса по имени Кораннон.
Эрхарду и Зенобии пришлось тем же вечером идти к Просперо. Объясняться, предъявлять герцогу собачку, доказывать, что не было другого выхода, объясняться заново и клясться всеми богами в том, что Тотлант обязательно все исправит. Тем более, что волшебник наконец-то заполучил в руки привезенную Эрхардом из Бельверуса пресловутую Книгу Бытия – главный магический трактат народа оборотней.
– …Позвольте откланяться! – покраснев, как спелое яблоко, рявкнул граф Монброн, сорвал с шеи свою дворянскую цепь, которая золотой змейкой свернулась у подошв сапог Просперо, и выбежал наружу из герцогского шатра.
– Чего это он? – Просперо озадаченно уставился на меня. Нагнулся, поднял цепь, полюбовался на медальон с ярким эмалевым гербом и передал мне. – Хальк, сохрани у себя. Одумается – вернется. Вот еще выдумал, гербами кидаться! Никакого отречения от титула Монброн не получит – слишком тягомотное дело. Надо собрать не меньше десятка свидетелей, да и вообще отречься он может только в Танасуле, в присутствии тамошних дворян и всех родственников, к которым отойдут лен и замок… В общем, пусть перебесится. Завтра, наверное, уже придет извиняться.
– Не думаю, – я покачал головой, упрятывая графскую цепь в свой сундучок. – Так же горделив, как его родственничек Райан. Эх, молодежь… Подумаешь, два-три векселя к пальцам прилипли! Да канцлер Публио в год ворует из казны столько, что Монброну и не снилось! Просперо, между прочим, ты действительно обидел молодого графа. Человеку с его именем предложить должность посыльного!