– Что это было? – еле выговорил он. – Меня будто ломом по голове долбануло.
Он удивленно осмотрелся вокруг и, опираясь на попадающиеся ему по пути предметы, подошел к майору.
– Ты что-то покрутил, – сказал Хромов, – вот оно и сработало.
– А кто же лазер выключил?
– Да что с тобой, Николай? Я, конечно.
Порошин недоверчиво взглянул на него и открыл было рот, чтобы что-то сказать, как взгляд его застыл, и он нечленораздельно замычал, протянув дрожащую руку к отклоняющемуся зеркалу. Хромов взглянул туда же и увидел в нем овальную дыру размером с теннисный мяч. Потом он решил посмотреть, что же сталось с его «брошью». Она лежала в своем первоначальном виде на обугленном лотке.
Когда электрики заменили в лаборатории лазерной спектроскопии разбитые светильники, Илья пригласил туда Шадского. Выслушав сбивчивый и во многом противоречивый рассказ экспериментаторов, Константин взял злосчастную «брошь» и, покачав ее на ладони, предложил:
– Давайте ее еще раз взвесим. Ведь масса тела является единственным параметром, который мы можем у «броши» проконтролировать после всех ее мыслимых и немыслимых превращений.
Шадский подошел к стоящим на соседнем столе электронным весам «Сарториус» и положил на них «брошь».
– Итак, – громко объявил он, – чистый вес этого предмета: два килограмма, сто тридцать два и шестьдесят семь сотых грамма. Проверь у себя, Илья, – повернулся он к майору, – сходятся ли новые показания с прежними?
Хромов в это время лихорадочно перелистал блокнотик с занесенными туда на прошлой неделе основными параметрами находок.
– Так, – скользнул он пальцем по глянцевой, мелованной бумаге, – диаметр, количество камней, толщина…Ага, вот! У меня записано, что «брошь» весила две тысячи сто тридцать четыре грамма и еще пятьдесят две сотых.
– Ничего себе, дефицит массы составил практически два грамма! Но, может быть, первичные измерения ошибочны? – сказал Константин.
– Оставьте, оставьте свои инсинуации, – обиженно проговорил Порошин, – таких грубейших ошибок у нас не допускают!
Он засунул руки в карманы брюк и принялся вышагивать по кабинету.
– Эксперимент необходимо повторить, – наконец объявил он.
– Согласен, – кивнул Илья. – Завтра начальство узнает о сегодняшнем происшествии, и работать нам дальше будет сложновато.
Двадцать минут спустя, проделав все подготовительные операции, они все вместе собрались у пульта управления установкой.
– Ну что ж, с Богом, – тихо произнес Шадский и, настроив таймер аварийного отключения на одну минуту, включил лазерный луч.
Все трое, затаив дыхание, следили за «брошью», озаренной розовым отсветом луча. Но ничего похожего на то, что наблюдалось в прошлый раз, почему-то не происходило. Минута истекла. Звонко щелкнули контакты реле, и луч погас.
– Ну вот, – разочарованно произнес Шадский, – на сей раз совсем не реагирует.
– Переведи-ка, Николай, установку на режим непрерывного освещения, – посоветовал Хромов. – Вдруг дело как раз в этом?
Поразмышляв несколько секунд над этим предложением, Николай с явной неохотой шагнул к установке. Переключив режим освещения, он отскочил в сторону и отбежал к двери.
– Я лучше здесь постою, – сказал он.
Ожидание чуда продолжалось недолго. Вновь, как и в прошлый раз, звонко застрекотали торопливые электрические разряды, и трансформация началась. Хромов, таща упирающегося Константина за рукав, начал пятиться к двери, готовясь при малейшей опасности выскочить в коридор. Обуреваемый же любопытством Шадский, наоборот, не желая пропускать самое интересное, изо всех сил противился ему. Впившись взглядом в экран видеокамеры, он, позабыв обо всем, громко комментировал происходящее.
– Смотрите, – восторженно кричал он, – теперь она стала похожа на полосатый огурец! А сейчас напоминает формой китайский фонарик с пупырышками.
Но его восторга никто не разделял. Охваченный вполне понятным ужасом, Николай Порошин плавно перенес одну ногу за порог комнаты, и по его встревоженному виду было понятно, что он чувствует себя крайне неуютно. Хромов же, поняв, что оттащить Константина не удастся, отпустил его, но сам все же отступил назад. Внезапно пронзительный скрежет и пощелкивание резко прекратились и в комнате повисла тишина, нарушаемая разве только гудением трансформаторов лазерной установки.
– Эй вы, что там жметесь, – повернулся к своим коллегам Константин. – Идите сюда, посмотрите, что получилось!
– Ну уж нет, – пробормотал Порошин, перетекая своим объемистым телом в коридор, – хватит с меня и одного раза.
Хромов, чувствуя внутреннюю ответственность за благополучный исход эксперимента, решил приблизиться.
– Только ничего там не трогай, – предупредил он Константина.
Выключив луч лазера, он вместе с Константином принялся рассматривать лежащий на ложке предмет. От плоской, увесистой «брошки» не осталось и следа. Предмет и в самом деле удивительно напоминал старый китайский фонарик, украшенный винтообразной и словно граненой «ручкой», с пупырчатыми наростами. От самой же «броши» осталась фактически только та ее часть, на которой располагались белесый центральный камень и окружающие его кольцом мелкие зеленоватые камешки. Правда, теперь центральный камень изменил окраску и стал темно-сизого цвета, а его более мелкие спутники и вовсе горели, словно раскаленные угольки.
– Николай, выключи, пожалуйста, свет, – попросил Хромов, оборачиваясь к выглядывающему из-за двери оператору.
Почти в то же мгновение позади него щелкнул выключатель, и вся лаборатория погрузилась в полумрак. Все уставились на слабое голубоватое сияние, истекающее из торца лежащего на подставке трансформера. Илья проследил глазами за эфемерным потоком и, к своему удивлению, обнаружил, что тот не отклоняется зеркалом в сторону лазера, как и положено обычному световому лучу, а как бы проходит сквозь него, резко обрываясь, лишь немного не достигая стены.
– Ничего себе, – прошептал Константин, – это что еще за фокусы?
Боковым зрением майор увидел, что тот тянет руку, стараясь коснуться призрачного луча пальцами.
– Ты куда, – оттолкнул он его, – мы же договаривались!
– Да это просто свет какой-то, – неуверенно произнес Константин, неохотно отводя руку, – чем он может быть для нас опасен?
– И где же ты видел свет, который проходит наискосок через зеркало и оканчивается в полуметре от стены?
– Что вы там так долго обсуждаете? – вернулся в комнату набравшийся храбрости Николай.
– Иди сюда, – позвал его майор, – увидишь нечто занимательное.
Подождав, пока Шадский и Порошин вдоволь налюбуются диковинным зрелищем, Хромов подтолкнул их обоих к выходу.
– Пойдемте, мужики, отсюда, обсудим ситуацию.
– Да что же там обсуждать? – возразил Константин. – Давайте принесем эту штуку наверх, запрем до утра в сейф, а утром…
– Слышишь, Илья, он на завтра рассчитывает, – нервно хихикнул Николай. – Если бы он побывал с нами на первом представлении, не предлагал бы такую бредовую идею.
– Будет вам, – остановил Хромов начавшуюся было перепалку и выключил свет.
– Не хотите эту штуку трогать, не трогайте. Только покажите мне, как ее первый-то раз в руки брали.
– Я стоял здесь, – неуверенно пролепетал Порошин и неуверенно простер ладонь правой руки над граненой «сигарой». – И взял я ее прямо за середину, за хвостовик.
– А кнопок этих ты случайно не задевал? – спросил Константин, указывая на выступающие из переливающегося металла наросты.
– Да черт его знает, – растерянно пожал плечами Шадский, – может быть, я их действительно потрогал. Разве упомнишь? Все так быстро произошло…
Он умолк и, пятясь, отошел от подставки.
Согнувшись над подставкой, Константин осторожно коснулся сверкающей трубки одним пальцем. Ощутив им ребристую поверхность «фонаря», он на всякий случай резко отдернул руку и отпрянул в сторону. При этом бывшая «брошь» только слабо звякнула, и в лаборатории вновь воцарилась напряженная тишина. Несколько осмелев, Константин осторожно ухватил странный предмет за хвостовую часть и, стараясь не задеть ни один из шести каплеобразных наростов, поднял его над подставкой. Увидев, что «фонарь» уже находится в руке у Константина, Порошин с Хромовым непроизвольно попятились.
– Ты будь поосторожней с ней, – тихо проговорил майор, – не тряси.
– Да вы куда побежали? – удивился Константин, заметив торопливо удаляющихся от него коллег. – Я-то думал, мы сейчас ее со всех сторон сфотографируем.
– Нет, нет, – дружно воскликнули Хромов с Шадским, – лучше не будем!
– В таком случае я ее к себе отнесу, – сказал Константин, – пусть у меня в столе полежит.
– Нет, – возразил майор, – лучше положим ее ко мне в сейф, там она сохраннее будет.
С великими предосторожностями упрятав излучающий тепло трансформер в нижнее отделение сейфа Хромова, они разошлись, договорившись завтра же продолжить исследования…
На следующее утро, едва майор поднялся к себе на этаж, он увидел нетерпеливо вышагивающего около своего кабинета Константина.
– Илья, – бросился тот к нему навстречу, – пойдем скорее ко мне.
– Что там у тебя стряслось? – удивился майор. – Дай хоть плащ снять.
– У меня снимешь, – замотал головой Константин. – Кажется, свершилось невиданное чудо. Лучше поспеши, а то самое интересное пропустишь.
Через несколько минут они вошли в его кабинет.
– Садись, – Константин кивнул в сторону стоящего у монитора стула.
Хромов уселся и заинтересованно уставился на экран монитора, на котором вскоре появились знакомые тексты.
– Кажется, мне удалось найти ключ к этим текстам, – сказал Константин. – Вначале, по аналогии с китайским, я начал искать двусложные и трехсложные псевдобуквенные кластеры. Но попытка не удалась. Тогда я принялся перебирать все варианты буквенных композиций. Получилась тоже полная ерунда, поскольку я насчитал 264 буквы, что для нормального алфавита многовато. Я понял, что вновь двигаюсь не в том направлении. И когда я догадался поподробнее изучить строение, или, если хочешь, геометрию самих букв, то сделал удивительнейшее открытие. Оказалось, что буквы в нем на самом деле не так просты и состоят в основной своей массе как бы из двух частей, верхней и нижней. Гляди.