– Не буду, – пообещал Белозор, покрывая поцелуями макушку и темя Дионы.
Подождав, пока возбуждение главаря разбойников поутихнет, Диона отстранилась и холодно сказала:
– Прости, Белозор, но у меня нет твоей бурой пыли.
– Пыли? – Он засмеялся и махнул рукой. – Да не волнуйся за пыль! Я ее уже нашел! А тех, кто ее присвоил, жестоко покарал! Вон, посмотри!
Белозор шагнул к груде, сваленной в углу и накрытой стареньким, истертым покрывалом, взялся за край и сдернул покрывало с этой груды.
Диона вытаращила глаза и попятилась. На полу лежали три мертвых, окровавленных тела. Одно из них Диона узнала сразу.
– Бабка Потвора, – в ужасе прошептала она.
– Точно! – кивнул Белозор. – А этот, с выколотыми глазами, ее племяш. Они думали, что могут просто так промышлять на моих землях. – Белозор усмехнулся и качнул головой: – Нет, брат, шалишь. В Хлыни я хозяин!
Белозор быстро глянул на Диону и сказал:
– А ты чего так перепугалась? Ждала увидеть под покрывалом кого-то другого?
– Нет, – дрогнувшим голосом отозвалась Диона. – Просто... Просто все это так жестоко.
– Да брось ты, – весело проговорил Белозор. – Ладно. Я на тебя зла не держу. Тем паче что ты сама ко мне вернулась. Вратко, Горан, Дубок! – окликнул он.
Дверь горницы распахнулась, и через порог переступили три дюжих парня-разбойника. Удивленно взглянули на Диону, но ничего не сказали.
– На улице уже стемнело, – снова заговорил Белозор. – Снесите мертвецов в овраг. А я пока развлекусь с моей зазнобой.
Парни принялись за работу, а Белозор перевел взгляд на Диону и протянул к ней руки:
– Ну, иди же ко мне, моя изменчивая радость!
Диона отступила на шаг и тихо сказала:
– Не трогай меня, Белозор.
На лице главаря появилось недоумение.
– Это почему ж?
– Я больна.
Белозор несколько секунд молчал, затем взял со стола огниво и потянулся к свечам, воткнутым в тройчатый деревянный подсвечник.
– Нет! – холодно выкрикнула Диона, схватила подсвечник и швырнула его на пол. – Ты не должен меня видеть!
Даже в полумраке было заметно, что лицо Белозора вытянулось от удивления. Он сглотнул слюну и проговорил:
– Неужели все так плохо? Что же это за болезнь такая?
– Это... оспа, – ответила Диона.
Белозор нахмурился и невольно отступил на шаг.
– Зачем же ты ко мне пришла? – с боязливой угрюмостью спросил он.
– Ты хотел найти того, кто носит из Гиблого места бурую пыль.
– Ну да. И что?
– Я нашла его.
– Как?
Диона прищурилась:
– Помнишь, я рассказывала тебе про глаза на моих ладонях?
– Про те, которые вышиб стригой?
Диона кивнула:
– Да. – Она подняла руки и повернула ладони к Белозору. – Взгляни!
– О, боги! – воскликнул он и снова попятился.
Диона засмеялась:
– Они снова видят! Я помолилась богам Гиблого места, и они помогли мне!
– Богам Гиблого места? – с изумлением повторил Белозор. – Но ведь эти боги – мертвые боги!
Глаза Дионы сузились.
– В Гиблом месте все не так, как здесь у вас, – проговорила она неприязненно и холодно. – И падший бог – не мертвый бог. Но не будем об этом. Я хочу помочь тебе изловить тайного ходока. Того, который таскал из чащобы бурую пыль, а потом свалил всю вину на Дивляна.
– Что ж... – свирепо прохрипел Белозор, в душе которого снова поднялась отчаянная, злобная храбрость. – Тогда мы нагрянем к этому гаду прямо сейчас!
2
Передвигаться по городу Глебу приходилось с величайшей осторожностью. Слишком многие здесь точили на него зуб, слишком многие готовы были посадить его на нож или сдать княжьим охоронцам за щедрую награду.
Лишь звериное чутье, натренированная интуиция и серый суконный плащ с капюшоном помогали Глебу избегать опасности.
Израненная Ядвигой грудь Глеба ныла, так же как и плечо, но он сумел подавить боль, лизнув бурой пыли, и чувствовал себя довольно сносно.
Сразу после побега из темницы Глеб явился к сестрам Рожене и Божене, и они обработали его раны заживляющей мазью. Кроме того, сестры дали Глебу старую одежду Дивляна – штаны из лосиной кожи, заношенный до дыр свитер и вполне сносный охотничий полушубок.
Когда сумерки сгустились настолько, что вечер перестал отличаться от ночи, Глеб вернулся в свою комнату, взял из тайника, устроенного под половицей, деньги, короткий меч и несколько метательных ножей, после чего бесшумной тенью выскользнул из дома.
Лавку обувщика Мойши-жидовина, про которого рассказывал одноногий бродяга Пичуга, Глеб нашел в подвале двухэтажного бревенчатого дома. Толкнув дверь с нарисованным на ней сапогом, Глеб переступил через высокий порог и вошел внутрь.
– Здравствуй, Мойша, – поприветствовал он пожилого, лысоватого мужчину, сидевшего за столом и ковырявшего ножом подметку сапога при свете двух сальных свечей.
Обувщик вскинул голову, скользнул острыми черными глазами по лицу Глеба и прокартавил, как старый ворон:
– И тебе не хворать. Кто ты такой и чего тебе надобно?
– Меня зовут Гудимир, – ответил Глеб. – Я охотник-промысловик.
– Вот как. – Мойша опустил взгляд на ноги Глеба. – Хорошие ичиги, – похвалил он. – Но не холодновато ли тебе в них? Могу подбить мехом. И возьму недорого.
– Хорошая мысль, – кивнул Глеб. – Но этим мы займемся после. А пока я хочу задать тебе вопрос.
– Какой? – насторожился сапожник.
– Я ищу одного парня.
– Всего одного? – по толстым губам Мойши скользнула усмешка. – Приходи днем на торжок, и ты найдешь их дюжину дюжин.
Глеб пропустил неуклюжую шутку сапожника мимо ушей.
– Несколько дней назад ты сладил одному парню новые яловые сапоги, – снова заговорил он. – И я...
– Я многим парням сшил сапоги, – прищурил темные глаза Мойша. – А что, кто-то жаловался на мою работу?
Глеб качнул головой:
– Нет. Просто я ищу этого парня. Ты должен был его запомнить.
– Да ну? – Мойша хмыкнул. – И чего ради?
– Он заплатил тебе серебром, – сказал Глеб. – И при этом не торговался, а сразу дал цену, которую ты ему назвал.
Сапожник прищурил темные глаза.
– Я понял, о ком ты говоришь, охотник, – сказал он. – Но зачем тебе понадобился этот парень?
– Он задолжал мне денег.
– Вот оно что. – Мойша понимающе кивнул. – Что ж, это дело святое. По моему разумению, не стоит брать взаймы, если не сможешь отдать. Выходит, этот парень расплатился со мной твоими деньгами?
Глеб усмехнулся:
– Выходит, что да.
Обувщик качнул головой и насмешливо проговорил:
– Ну и ну. Я тебе сочувствую, охотник. Но, видишь ли... Очень давно я взял себе за правило не вмешиваться в чужие дела.
– Это очень хорошее правило, – вынужден был признать Глеб.
Глаза сапожника лукаво блеснули.
– Именно так! И главное, оно уже не раз спасало мне жизнь.
– Правда? – Глеб опустил пальцы на рукоять меча. – На этот раз может и не спасти.
Сапожник взглянул на меч и сглотнул слюну. Морщины на его смуглом левантийском лице стали глубже.
– А что, если я кликну княжьих охоронцев? – тихо прокартавил он.
Глеб посмотрел на обувщика так, что голова его стала погружаться в плечи. А потом небрежно обронил:
– Попробуй.
Еще несколько секунд Мойша раздумывал, поглядывая на Глеба снизу вверх темными глазами и силясь понять, пусты ли его угрозы, или их стоит воспринимать всерьез. В конце концов он вздохнул и сказал:
– Не вижу смысла рисковать своей жизнью ради пары сапог. Пусть даже слаженных из отличной кожи. Спрашивай, охотник, я отвечу на твои вопросы.
– Опиши мне этого человека, – потребовал Глеб.
Мойша нахмурил лысоватый лоб и задумчиво проговорил:
– Ростом пониже тебя. Сложения... Да самого обычного. Лицо круглое, глаза... Не то черные, не то темно-синие. Странные это были глаза. Смотрит на тебя – а будто бы мимо.
– Когда ты его в последний раз видел?
– Недавно. – Мойша усмехнулся. – За четверть часа до твоего прихода.
– Что? – Глеб почувствовал, как на скулах у него натягивается кожа. – Где?
– Да тут, неподалеку. Вышел я во двор по нужде, гляжу – идет. Серьезный, хмурый, руки – в карманах кафтана, и по сторонам не смотрит. Прошел мимо околицы и побрел дальше – к дому Капицы Рыжего.
Глеб перевел дух. Наконец-то события стали приобретать нормальные очертания.
– Капица Рыжий все еще сдает комнаты постояльцам? – сухо спросил он.
Обувщик кивнул:
– Сдает. Только желающих нынче мало. Да и дом его совсем обветшал, не каждый решится в таком жить.
– Благодарю тебя, обувщик. В следующий приход обязательно закажу тебе новые ичиги. И сам подберу тебе лучшую оленью кожу. А пока... – Глеб достал из кармана несколько медных монеток и положил их на стол. Затем повернулся, чтобы идти к двери, но тут Мойша окликнул его:
– Погоди, охотник!
Глеб остановился.
Мойша раздумчиво потеребил пальцами отвислую нижнюю губу и пробормотал, искоса поглядывая на Глеба:
– Сказать – не сказать?
Глеб молчал, выжидая, чем закончится размышление сапожника.
– Хорошо, – сказал наконец тот. – По виду ты похож на порядочного человека, хоть и угрожал мне мечом.
– Я бы не причинил тебе вреда, – заверил Глеб.
Обувщик усмехнулся.
– Ты и сам этого не знаешь. Ну, да бог с ним, с мечом. Как я тебе уже сказал, я видел этого парня. А пока я подвязывал штаны и обтирал снегом руки, мимо околицы прошел кое-кто еще.
– И кто же? – нетерпеливо спросил Глеб.
– Девка, закутанная в черный платок. А с ней Белозор Баска и пятеро его головорезов.
Голос Глеба дрогнул, когда он спросил:
– Это все?
Мойша кивнул. Глеб повернулся и торопливо выскочил из обувной лавки.
На улице он достал из кармана берестяную коробку, в которой хранил бурую пыль, соскребанную из кармана штанов, сунул в нее палец и облизал его. Несколько секунд Глеб выжидал, прислушиваясь к своему телу и к своей душе. Затем облегченно вздохнул и хрипло пробормотал: