Глеб провел по лицу рукой, словно стирал с него невидимую паутину.
– Где эта вещь? – сухо спросил он.
– У меня за спиной есть дверь... Видишь ее?
Глеб взглянул на неприметную светлую дверцу. Поднявшись с лавки, он протянул руку и потребовал:
– Ключ!
Бава мотнул головой.
– Нет ключа. Над притолокой... Медная пластина... Нажми ее!
Глеб отвел взгляд от купца, прошагал к дверце, поднял руку, коснулся пальцами медной пластины и надавил на нее.
Где-то в стене скрежетнули тайные пружины, и дверца слегка приоткрылась.
– Там еще одна дверь... – хрипло проговорил Бава, скосив глаза и стараясь поймать в поле зрения Глеба. – Пружина у порога... справа...
Глеб распахнул дверцу и увидел за ней еще одну. Одна из плашек на полу чуть выступала.
– Наступи... – прохрипел Бава. – Наступи на нее... Только посильнее.
Новый приступ боли заставил Глеба прислониться плечом к стене и стиснуть зубы. Вернуться к купцу, достать из ножен меч и отсечь ему голову! Глеб представил себе это, и свирепое, извращенное, сладострастное чувство захватило его.
Он почти повернулся, но стиснул зубы еще крепче и приказал себе: «Нет. Сперва вещь».
Глаза заволокло бурой пеленой, и Глеб, испугавшись подступающего припадка, шагнул к двери и наступил ногой на деревянную плашку.
Что-то проскрежетало, на этот раз более громко и зловеще, чем прежде. Смутное беспокойство охватило Глеба, но, оглушенный болью, он не успел среагировать вовремя, и тяжелая дубовая балка обрушилась ему на голову.
8
– Ну, что, Первоход? Получил мою вещь?
Бава Прибыток хрипло захохотал, но тут же оборвал смех и зашипел от боли.
– Ничего... – процедил он сквозь зубы. – Я еще помочусь на твою могилу.
Купец поднял руки, обхватил пальцами рукоять ножа и, сжав зубы, изо всех сил потянул за эту рукоять. Из темных глаз хозяина Порочного града брызнули слезы. Он застонал, но не перестал тянуть. Миг-другой – и нож поддался.
Вынув нож, Бава отбросил его в сторону и, сжав руками кровоточащую рану под ключицей, медленно поднялся на ноги.
– Леший... – тихо и остервенело выругался он, глядя на лежащего без сознания Глеба. – Чтоб тебя сожрали болотные духи, ублюдок.
Купец, пошатываясь, проковылял к столу, взял глиняный кувшинчик с водкой, вынул зубами притертую глиняную пробку и, не давая себе времени на раздумье, плеснул водку на рану.
– А-а, леший! – вскрикнул он и затопал от боли ногой.
Когда боль чуть отпустила, Бава оторвал зубами лоскут от расшитого петухами рушника, висевшего над столом, и, обливаясь потом, перевязал рану.
Затем, немного отдышавшись, подобрал с пола меч и заковылял к лежащему на полу под тяжелой деревянной балкой Глебу.
– Гнида! – выругался он и злобно сплюнул Глебу на куртку. – Думаешь, можешь вот так просто прийти ко мне в дом, перебить моих охоронцев и пришпилить меня к доске, как муху?
Бава злобно усмехнулся:
– Нет, ходок, это я тебя пришпилю!
Купец перевернул меч клинком вниз, обхватил рукоять двумя руками, поднял его, нацелившись Глебу в горло, и...
Что-то шелохнулось у купца за спиной.
Бава перехватил меч и резко обернулся. То, что купец увидел, заставило его оцепенеть.
Темный силуэт отделился от стены и медленно двинулся к Баве. Купец попятился и испуганно пробормотал:
– Кто ты?
Ответа не последовало. Темный силуэт медленно приближался. Вначале он был похож на темный клочок тумана, по какому-то странному стечению обстоятельств принявший вид человеческой фигуры, затем контур его оформился, а черты безликого лица проявились и стали четче.
– Это ты! – узнал Бава, изумленно вскинув брови. – Но ты ведь мертв!
Гость продолжал медленно приближаться, не произнося ни слова. Бава отступил еще на шаг и выставил перед собой для защиты меч.
– Я скрепил тайник десятью заговорами! – хрипло проговорил он. – Как ты сумел почуять?
– Первоход сорвал скреп, – сипло проговорил незваный гость. – Теперь я знаю, что вещь у тебя, и могу ее забрать.
Бава угрюмо качнул головой:
– Нет. Я не отдам ее тебе!
Гость усмехнулся и сказал:
– Ты не сможешь мне помешать. Ты сам позволил Первоходу сорвать заговоренный скреп.
Бава скрипнул зубами.
– Ты не пройдешь! – злобно выкрикнул он. – Я не пущу тебя!
На губах гостя появилась холодная усмешка.
– Ты уже пустил меня. Если ты забыл, купец, за тобой должок. Ты ведь так и не отблагодарил меня. Я принес тебе вещь, которую ты просил, а ты выгнал меня взашей, не заплатив ни медяка.
Бава облизнул губы и хрипло проговорил:
– Врешь! Ты не Дивлян! Я ничего тебе не должен!
Бава рубанул по гостю мечом, но тот вдруг обратился в туманное облако, и клинок увяз в этом облаке, как в вязком варенье.
– Твой меч из хуралуга, – спокойно произнес сиплый голос. – А меня может убить только белое железо. Первоход знал это и перебил твоих охоронцев. Но ты... – Туманный призрак усмехнулся. – Ты слишком глуп.
Гость отшвырнул меч, скользнул к Баве и положил ему руку на плечи.
– Нет... – испуганно пробормотал купец и попробовал вырваться, но гость взглянул ему в глаза своими странными, темными туманными глазами, и Бава обмяк в его объятиях.
– Вдохни и выдохни, купец, – мягко проговорил гость. – Все будет хорошо.
Он приоткрыл рот, и холодная черная мгла вытекла у него между губами, проплыла черным облачком по воздуху и медленно влилась в распахнутый рот и расширившиеся от ужаса глаза Бавы Прибытка.
9
Очнувшись, Глеб долго не мог понять, что с ним произошло. Плечо его горело огнем, глаза ничего не видели, а на грудь навалилось что-то столь тяжелое, что трудно было дышать.
С трудом высвободив правую руку, Глеб ощупал лицо. Причина слепоты стала ясна – кровь из разбитой головы залила глазницы и загустела.
Глеб соскреб с глаз липкую пленку крови, чуть приподнялся и попробовал спихнуть балку с груди. Приступ головокружения и тошноты заставил его вновь опустить голову на пол.
Каждое движение доставляло боль. Судя по всему, рухнувшая балка не только разбила ему голову, но и сломала пару ребер. Да и боль в левой ключице могла быть вовсе не отзвуком другой боли – той, что мучила его последние несколько дней.
Глеб повторил попытку, но на этот раз действовал осторожнее. Сантиметр за сантиметром сдвинул он тяжелую балку с покалеченного тела, затем снова опустил голову на пол и отдышался. Теперь можно было вставать.
Поднявшись на ноги, Глеб обвел мутными глазами комнату и остановил взгляд на грузном теле Бавы Прибытка.
Купец лежал в углу комнаты, скрючившись в позе зародыша. Кожа на его лице плотно облепила череп, глаза вылезли из орбит, губы были испачканы черной слизью.
Глеб подавил новый приступ тошноты, отвернулся и взглянул на дверь тайника. Она была приоткрыта. Глеб шагнул к ней, переступил через порог, потом еще через один, прошел еще несколько шагов и оказался в маленькой, темной комнатке, схожей с чуланом.
Глеб достал из кармана зажигалку и выщелкнул огонь. Язычок пламени осветил грубо сколоченный стол и деревянный ларец. Крышка ларца была откинута.
По всей вероятности, пока Глеб лежал без сознания, кто-то проник в комнату, убил Баву и завладел вещью. И этот «кто-то» был такой же темной тварью, как та, что убила Дивляна, Ведану и Белозора с его людьми.
Глеб задумчиво наморщил лоб. Тунгир и его головорезы тоже были темными тварями. Но как Бава Прибыток заставил их служить себе? Поразмыслив, Глеб пришел к выводу, что эту власть Баве дала таинственная вещь, которая лежала в ларце.
Где-то далеко послышались крики. Потом заржала лошадь. Глеб насторожился. Снизу донеслись мужские голоса и грохот сдвигаемых лавок. Потом где-то внизу забряцала броня и загрохотали шаги. Наверх поднимались люди. Кем бы ни были эти люди, встреча с ними не предвещала Глебу ничего хорошего.
Медлить было нельзя.
Покачиваясь и спотыкаясь, Глеб направился к окну. По пути он запустил руку в серебряную чашу с бурой пылью, стоявшую на столе, зачерпнул пригоршню и сунул ее в карман. Потом прошел к окну, распахнул ставни, перегнулся через подоконник и вывалился в пустоту.
Боли от падения он почти не почувствовал. Лишь потерял на мгновение сознание, а когда вновь пришел в себя, понял, что встать с земли сам не сможет.
Плечо жгла лютая боль, а вся левая сторона тела онемела. Кроме того, при каждом движении в голове Глеба перекатывался чугунный шар, а к горлу подступала тошнота – явные признаки сотрясения мозга.
«Бог Хорс и Крылатый пес Семаргл, помогите мне!» – стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, беззвучно взмолился Глеб.
Чьи-то мягкие, нежные руки обхватили его за щеки, в лицо ему пахнуло чистым девичьим духом. Глеб с трудом сфокусировал зрение, улыбнулся и прошептал:
– Милана... Боги послали мне тебя...
– Тш-ш-ш! – Милана поднесла палец к губам. – Тебе нельзя разговаривать. – Она погладила Глеба ладонью по волосам и тихо проговорила: – Я увезу тебя. Только молчи. Вокруг полно княжьих охоронцев. Я подниму тебя, но ты должен мне помочь.
– Да... – выдохнул Глеб. – Да, конечно.
– Опирайся на меня.
И они стали медленно подниматься. Встав на ноги, Глеб покачнулся и прохрипел, морщась от боли:
– Погоди... – Он сунул руку в карман куртки, подхватил щепотку бурой пыли, вынул ее и неуклюже забросил пыль в рот.
– Что это? – удивленно спросила Милана.
– Анестезия, – ответил Глеб, рассасывая пыль.
Боль постепенно отступила, а вслед за ней перестала терзаться и душа. Глеб прикрыл глаза и блаженно улыбнулся.
– Эй! – тихо окликнула Милана. – Эй, ты в порядке?
– В полном, – не открывая глаз, ответил Глеб.
– Идем.
Глеб не помнил, почти не осознавал, как дошли они до телеги, укрытой за голыми кустами бузины. Он как бы смотрел на себя со стороны. Вот Милана помогает ему забраться в телегу. Вот заботливо обкладывает его вытянувшееся на телеге тело соломой.