Кузнец усмехнулся:
– Ты распорол себе бок? Хитро. – Он оглядел испещренное свежими шрамами и кровоподтеками лицо Глеба и спросил: – Есть ли на тебе хоть одно живое место, ходок?
– Пока твари не добрались до меня, я сам – одно сплошное живое место, – неловко отшутился Глеб.
Вакар вздохнул.
– Что ж... – проговорил он. – Пусть светлый бог Семаргл поможет тебе исправить твою ошибку, ходок.
– Ты пойдешь со мной? – спросил Глеб.
Вакар покачал головой.
– Нет. Я слишком слаб для таких путешествий. Я подожду тебя здесь. Но если ты не вернешься через день, я отправлюсь тебя искать.
– Но поход может затянуться.
Кузнец прищурил синие глаза и сказал:
– Возможно, твое путешествие окажется гораздо короче, чем ты думаешь.
Вакар хотел еще что-то прибавить, но слюдяная пластина хрустнула в окне, и большой камень, влетев в комнату, сбил шапку с головы Глеба.
– Твою мать! – выругался Глеб, пригнувшись. – Отодвинься от окна, Вакар!
Кузнец сделал, как велел Глеб.
– Кто это может быть? – удивленно спросил он.
Глеб поднял камень и осмотрел его. Тот был покрыт черной слизью.
– Твари уже здесь, – сказал Глеб.
– И что мы будем делать? – спросил Вакар.
Глеб на мгновение задумался, затем отрывисто проговорил:
– Попробую пробиться. А ты спрячься в погреб и молись богу Велесу, чтобы он укрыл тебя от взоров тварей своей плащаницей.
Вакар повернулся и, не делая попыток возразить, заковылял к погребу. Дождавшись, пока кузнец спустится в погреб и задвинет за собой тяжелую дубовую крышку, Глеб схватил со стола ольстру и решительно двинулся к двери.
Пес, сидевший у печи, вскочил на ноги и заспешил за Глебом.
17
Открыв дверь, Глеб, не колеблясь, шагнул на улицу. Шагнул и – остолбенел. Вся лужайка перед домом была заполнена призрачными тварями. Существа стояли неподвижно и безмолвно, глядя на Глеба потемневшими, злобными глазами, словно ждали сигнала для атаки. Бава Прибыток, Дивлян, Ведана... Почти все лица были знакомы Глебу. Иных он знал близко, с иными лишь единожды встречался в кружале или на торжке.
За их спинами колыхались, покачиваясь в воздухе, безликие тени – словно зрители, собравшиеся со всего Гиблого места, чтобы понаблюдать за исходом битвы.
Глеб закрыл за собой дверь и крепко сжал в руках ольстру.
Новый приступ боли дернул его плечо. Боль запульсировала, сотрясая все тело. Глеб тяжело и хрипло задышал. Что ж, похоже, это его последняя битва. Расправиться с этими тварями, а потом можно и покромсать на куски самого себя.
Глеб передернул затвор ольстры и зычно крикнул:
– Хоронись, нечисть! Первоход вышел на охоту!
Он рассмеялся и бросился на тварей. Грохот выстрелов взорвал тишину леса. Дым пороховых газов окутал поле сражения. Твари кидались на Глеба, но падали одна за другой, срезанные раскаленным белым железом, падали на снег и таяли, оставляя после себя темные, пузырящиеся пятна.
А Глеб все стрелял и стрелял в выскакивавшие из дыма оскаленные рожи. Когда патроны закончились, он отшвырнул ольстру, выхватил из ножен метательный нож и принялся разить тварей ножом. Кромсая вязкие тела чудовищ, он чувствовал что-то вроде опьянения.
Призрачный пес сражался бок о бок с Глебом. Он грыз тварей зубами, разрывал их когтями. И вскоре на вытоптанной пустоши перед избой Вакара не осталось ни одного чудовища. Остатки темных тел пузырились и корчились на земле, вскидывая руки и судорожно сжимая тающие пальцы в последней попытке схватить Первохода.
Глеб остановился и вытер рукавом потное лицо.
– Похоже, мы покончили с ними, – хрипло проговорил он.
Пес, выдохшийся, испачканный слизью, сел рядом и, высунув язык, устало оглядел поле битвы.
И тут Глеб услышал треск ломаемых ветвей. Освежеватель надвигался из леса, круша березовый молодняк и ломая наваленные бурями гнилые стволы.
И вот огромная клубящаяся туша вынырнула из-за деревьев и, не останавливаясь, набросилась на Глеба. Сильный удар опрокинул Первохода на землю и выбил у него из рук ольстру и нож. Обвившись вокруг тела Глеба, тварь вздернула его в воздух, приблизила к нему свою бесформенную голову, вгляделась в его лицо огромными темными глазами и угрожающе затрещала, как трещит сухой хвост разъяренной гремучей змеи.
– Что, тварь... – прохрипел Глеб, превозмогая боль от сжавших его тело ледяных клещей, – не нравлюсь?
Он дотянулся до кармана, нащупал гладкую поверхность бруска-перевертня и, наморщив лоб, представил себе предмет, который ему был сейчас наиболее необходим.
Бесформенная голова червя-освежевателя заклубилась и, потрескивая, стала расширяться, будто он раскрывал свою огромную дымчатую пасть. Ледяные клещи потащили Глеба в эту разверзшуюся пасть, но он, вложив в одно-единственное движение всю силу, на какую только был способен, вырвал руку из кармана, размахнулся и всадил чудовищу в глаз клинок из белого железа, в который превратился перевертень.
На мгновение чудовище замерло, а затем распалось в воздухе на куски и обрушилось на землю грязным, зловонным ливнем.
Глеб рухнул на землю, встал на корточки и закашлялся. Темный сгусток выпал у него изо рта на снег. Глеб вытер грязный рот рукавом охотничьей куртки, поднял со снега перевертень, снова превратившийся в брусок, и сунул его в карман. Затем тяжело поднялся на ноги.
– Вот теперь точно все, – проговорил он, оглядев усыпанную грязью землю. – Идем, Дружок. Вакар нас заждался.
Он повернулся и захромал к избе. Пес нагнал его и пошел рядом.
Как только Глеб и пес вошли в дом и закрыли за собой дверь, нечто темное и склизкое зашевелилось на снегу. Ошметки грязи, усыпавшие землю, стали сползаться к темному комку, извергнутому из утробы Глеба, и соединяться с ним. Мокрый грязевой ком стал расти, подрагивая и корчась на земле.
Достигнув размеров человеческого тела, темный ком распрямился и поднялся на ноги. Контур его обрел четкость, а на темном лице прорезались человеческие черты. Взглянув на дом, он усмехнулся, сплюнул на снег грязь, прочищая рот, а затем бодро зашагал к двери, тихонько напевая странным, сипловатым голосом:
Вот – новый поворот.
И мотор ревет.
Что он нам несет?
Пропасть или взлет?..
18
Глеб сидел на полу у печи, вытянув к раскаленной заслонке озябшие руки, а кузнец Вакар стоял рядом с ним, когда дверь вдруг распахнулась, и темная тварь вошла в дом.
Остановившись у порога, тварь оглядела избу и весело проговорила:
– Привет! Вижу, вы меня не ждали?
Тварь была точной копией Глеба, только голой, грязной и мокрой, как только что покинувший материнскую утробу младенец.
Пока Глеб приходил в себя от изумления, Вакар подхватил с пола кочергу и шагнул к двойнику. Однако тот быстрым движением выбил из пальцев кузнеца кочергу, схватил Вакара за грудки и швырнул его об стену.
Грохнувшись об стену, кузнец рухнул на пол и затих. Двойник усмехнулся, перевел взгляд на Глеба и проговорил:
– Неплохо для простой тени, верно?
Глеб медленно поднялся на ноги. Пес, стоявший у печи, отступил к стене и тонко заскулил.
– Глеб, Глеб, – снова заговорил двойник, разглядывая ходока. – Вспомни, кем ты был, когда попал сюда впервые. Безвольным, слабым червяком. А теперь? Разве не Гиблое место сделало тебя таким сильным?
Глеб облизнул пересохшие губы и попятился. Двойник сделал шаг навстречу Глебу и снова остановился.
– Не понимаю я тебя, – с досадой проговорил он. – С какого перепою ты решил помогать людям? Разве это то, что тебе нужно? «Помогать людям, вершить добро»... – Двойник фыркнул. – Какая банальность! Все твое «добро» не стоит ломаного гроша. Не говоря уж о помощи людям. Эти ублюдки изгнали тебя из княжества после того, как ты спас их шкуры! Хороша благодарность.
– Кто ты, тварь? – хрипло проговорил Глеб, угрюмо глядя на чудовище, принявшее его облик. – Тень? Черная часть моей души? Моя темная половина?
Двойник усмехнулся.
– Я – это ты, Глеб, – ответил он. – Пора это признать. – Двойник сделал еще шаг. – То, что ты называешь «злом», – это то же добро, только поставленное с головы на ноги, – продолжил он. – Пойми, Орлуша, Гиблое место не зря наделило тебя Силой. Шесть лет ты водишь сюда людей и до сих пор жив. Думаешь, это случайность? Думаешь, если бы Гиблое место захотело тебя уничтожить, оно бы этого не сделало?
Глеб сжал кулаки и мрачно проговорил:
– Я привык полагаться на собственные силы.
– «Собственные силы», – передразнил двойник. – Да нет никаких «собственных сил»! Ты – часть Гиблого места. Прими это, Глеб. Согласись принять Силу, не отмахивайся от нее, и станешь всемогущ!
Глеб молчал, исподлобья глядя на двойника. Тот пристально вгляделся в его лицо и с досадой изрек:
– Вот оно что. Похоже, мы не сможем договориться. Жаль. Что ж, если ты не хочешь, придется мне самому.
И он приблизился к Глебу еще на один шаг.
– Что ты собираешься сделать? – тревожно спросил Глеб.
Двойник напустил на себя величественный вид, усмехнулся и торжественно процитировал:
– «Если твоя левая рука искушает тебя – отрежь свою руку!» Ты – моя левая рука, Глеб. И я от тебя избавлюсь.
Двойник пригнул голову и, холодно сверкнув глазами, двинулся на Глеба. Они схватились, как два борца, и, глядя друг другу в глаза, заскрежетали зубами. Глеб, высвободив руку, попытался ударить двойника по лицу, но тот перехватил руку Глеба, схватил его за больное плечо, приподнял над полом и швырнул в угол комнаты.
– Слабак! – презрительно проговорил двойник. – И всегда был слабаком!
Тут пес, до сих пор наблюдавший за схваткой неподвижно, вдруг сорвался с места, бросился на двойника и вцепился ему в руку.
Глеб открыл глаза и увидел перед собой перевертень. Черт! Он совсем забыл про это штуку. Проклятая бурая пыль!
Двойник тем временем легко оторвал от себя Дружка, размахнулся и швырнул его о печь с такой легкостью, словно это была болонка, а не рослый, рассвирепевший пес. Ударившись о печь, Дружок упал на пол и заскреб по полу когтями, силясь подняться.