Любовь – это испытать ее.
Как только появился этот Свет, я почувствовал, что сливаюсь с ним, соединяюсь с тем, что в моем восприятии было Светом Любви. Казалось, что-то двигало, влекло меня к этому Свету, и я перемещался, приближаясь к нему. Я летел через вечность на непостижимой скорости и в то же время оставался „в покое“. Чем ближе я подходил к Свету, тем он становился ярче, белее и чище. Свет Любви совмещал в себе все богатство самых лучших качеств, которые становились тем глубже, чем больше я узнавал о них. Умиротворение, спокойствие, гармония, единение, благоденствие, безусловная Любовь и принятие – вот что такое Бог, – понял я, – и гораздо больше. Свет, которым я стал во всей полноте, был такой яркости и силы, что описать его природу посредством сухих определений и физических метафор я не смогу, пока вновь не испытаю этого. От его красоты захватывает дух даже сейчас, когда я вспоминаю то переживание. Я вошел в Свет и стал един со Светом».
Многие люди утверждают, что во время ОСП осознали божественность каждого из нас. Анита Мурджани, у которой организм в какой-то момент перестал справляться с лимфомами, рассказала мне, как во время околосмертного переживания поняла, что все мы – частицы Божественной сущности:
«В своем околосмертном опыте я сама стала Источником. Возникла предельная ясность… Я поняла во время этого переживания, что где-то в глубине мы все – Одно. Все мы из Единства выходим в разделенность, но потом снова возвращаемся к Целому. И мой околосмертный опыт позволил мне взглянуть на это Единство. Я могла бы назвать его Богом или Источником, или Брахманом, или Всем Сущим, но я думаю, что у разных людей разные представления о таких вещах. Я не ощущаю Божественное отдельным от меня или кого бы то ни было. Для меня это скорее состояние, в котором мы существуем, а не отдельное существо…
Если дать этой энергии какое-то из имен – Источник, Бог, Кришна, Будда или любое другое – некоторым может быть сложно увидеть больше, чем имя. Для разных людей эти слова несут разный смысл, а также как будто ограничивают безграничное конкретной формой. С этими именами часто связаны определенные ожидания, многие из них несут оттенок двойственности, что создает у нас представление об этой энергии как о чем-то отдельном от нас самих. Но Энергия Вселенной, подобно состоянию чистого разума, не нуждается в границах и формах – только так она может быть единой с нами».
Восприятие Аниты отличается от рассказов других участников исследований, вероятно, в связи с очень разнообразным культурным прошлым. Она родилась в индийской семье в Сингапуре, где основными религиями были буддизм, индуизм и ислам. Затем семья переехала в Гонконг, где преобладают буддизм, даосизм и конфуцианство, а девочка, чтобы получить хорошее образование, пошла в католическую школу. Таким образом, Анита имела представление о многих религиозных метафорах божественной сущности. Противоположным примером служат истории атеистов, воспитанных вне любых религиозных традиций, чьи ОСП заставили их усомниться во всех своих убеждениях.
Так случилось с Дженис Блауз, у которой в двадцать восемь лет остановилось сердце, когда многочисленные язвы желудка вызвали рвоту с большим количеством крови. Она поделилась со мной: «Я была закоренелой атеисткой, но после ОСП я знаю точно, что Бог есть. Он ждал меня в конце туннеля, и я каким-то образом знала об этом. Я чувствовала себя умиротворенной и спокойной, как никогда раньше. Это очень обнадеживает, потому что я теперь знаю, что дух переживет тело, и что умирать весьма приятно».
ЛЮДИ, КАК ПРАВИЛО, ОЩУЩАЮТ БОЖЕСТВЕННУЮ СУЩНОСТЬ, С КОТОРОЙ ВСТРЕТИЛИСЬ, КАК НЕЧТО ВО МНОГО РАЗ ПРЕВОСХОДЯЩЕЕ ИХ САМИХ, ДАЖЕ ЕСЛИ ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ ЕГО ЧАСТЬЮ.
А Марсия, которая в тридцать девять лет провела две недели в больнице из-за сепсиса и по прогнозу врачей не должна была выжить, рассказала мне, как покинула свое тело и оказалась в неком ином мире:
«Я путешествовала среди яркого сияния. Я не чувствовала себя человеком, хотя могла ясно мыслить и ощущала себя спокойно и комфортно. Я двигалась куда-то вверх, под углом. Тогда я об этом не думала, но сейчас могла бы описать свое движение: я как будто была в воздушном шаре, наполненном горячим воздухом, и летела в полной тишине.
Я видела тяжелые, развевающиеся белые одежды Иисуса Христа и понимала, что направляюсь к ним. Но я не верю в Христа, поэтому была в растерянности. И, наверное, моя растерянность послужила причиной тому, что я остановилась и утратила чувство полного покоя. Умиротворенность оставалась, и я не хотела расставаться с этим чувством, но из-за сильного замешательства я вернулась назад.
Во время выздоровления я часто думала о своем переживании и ощущала тот самый абсолютный покой душой и телом. Мой отец был католиком, а мать принадлежала к методистской конфессии, поэтому я изучала обе религии. Еще в юном возрасте я решила, что не верю ни в Христа, ни в Святую Троицу. После околосмертного переживания я однажды попробовала сходить в методистскую церковь, но проплакала всю службу. Я не могла понять, почему меня направили к Христу, когда я в него не верю. Но после того ОСП меня не оставляет чувство умиротворения. Я рада, что это случилось со мной».
Большинство участников исследований – и те, кто характеризует свои духовные воззрения в терминах конкретных религий, и те, кто просто живет с неопределенным чувством единения со Вселенной, – говорят о том, что после ОСП ощущают нечто божественное, священное частью своей жизни. В моем исследовании более 80 процентов участников говорят об усилении своей веры в высшую силу и внутреннего чувства божественного присутствия.
Таня, у которой в сорок один год случилась остановка дыхания при большой потере крови после гистерэктомии, рассказала мне, что ощущение божественного присутствия осталось с ней надолго после ОСП:
«Это околосмертное переживание с тех пор всегда со мной. Благодаря ему я знаю о существовании жизни после смерти, духовного мира. Я знаю ответ на вопрос, которым, как мне кажется, на самом деле задается каждый: „Есть ли Бог на самом деле?“ Чтобы получить ответ, мне пришлось подойти вплотную к границе между жизнью и смертью. Но теперь я знаю, что Бог есть, и что для каждого из нас у Него свой путь. И я благодарю Его за то, через что мне пришлось пройти, чтобы обрести веру, которая есть у меня теперь. Мне уже никогда не стать прежней».
Веронике было сорок восемь, когда при операции ей в рану попала инфекция и вызвала серьезное воспаление. Женщина поделилась со мной похожей историей о своем ОСП:
«Этот опыт изменил мою жизнь. Я уверилась в том, что Бог существует. С тех пор, как я чуть не умерла, жизнь имеет гораздо больший смысл. Я ни к чему больше не отношусь как к данности. Бог стал моим лучшим другом. На Него я полагаюсь и во всем прошу Его совета. Я все время молюсь и благодарю Его за доброту. Каждый час, минута, секунда неимоверно ценны. Я стараюсь изо всех сил помогать людям. Я знаю, что Бог вернул меня из мертвых, и я навеки благодарна Ему за это».
Дарси, в двадцать восемь лет попавшая в больницу с гепатитом В, тоже говорит о том, что со времени ОСП ее отношение к божественному изменилось:
«В больнице, лежа в коме, я побывала в путешествии. Это было свободное движение безо всяких усилий с моей стороны. Не думаю, что я летала, потому что ощущение было, что я стою прямо. Там, куда я направлялась, все было залито светом. Звучала музыка, я чувствовала удивительное спокойствие и умиротворение. Казалось, что меня переполняет невероятно сильное чувство любви и принятия. О земных вещах я не думала. У меня есть муж и двое маленьких детей, но в том мире, чем бы он ни был, их как будто не существовало.
Передо мной явились два образа. Один из них, по-моему, был Бог, а другой – Иисус. И я – между ними – чувствовала себя любимой и счастливой. Они посовещались и решили, что я должна вернуться так же, как и пришла, поскольку у меня есть предназначение в этом мире. И я, все также глядя на них, отправилась назад.
С тех пор моя жизнь коренным образом изменилась. Я росла в языческой среде, но после ОСП ощутила глубокую личную связь с духовным миром. Иногда я не контролирую мысли и слова, а говорю так, будто кто-то другой говорит моими губами. И Бог уже не раз говорил со мной по разным поводам – если это не Господь или Христос, то все равно кто-то из тех, чей разговор я слышала во время ОСП. Обычно они дают мне совет, направляют меня».
Как и у Марсии, околосмертное переживание Дарси содержало образы божественных созданий – Бога и Иисуса – знакомых ей, несмотря на то, что на тот момент она не придерживалась христианства. Даже сейчас она с осторожностью охарактеризовала своего божественного советчика: «…если это не Господь или Христос, то все равно кто-то из тех, чей разговор я слышала во время ОСП».
Будучи ученым, я привык с легкостью обращаться с доказательствами в этом мире, однако религиозные доктрины – совсем не моя стихия. Меня воспитывали в «научной» семье, и потому сильное ощущение божественного присутствия было мне незнакомо. Поэтому сперва меня озадачило огромное количество людей, описывающих встречи с каким-либо богоподобным существом, – это не только не было частью моего личного опыта, но и проверить это научным методом мне не представлялось возможным. Но ведь ученые не выбирают, какие доказательства стоит учесть, а на какие не обращать внимания. Если мы называем себя скептиками, мы не можем просто отбросить наблюдения, противоречащие нашему мировоззрению, и принять лишь то, что вписывается в общепринятые теории, даже не взглянув на цифры. Как писал Зигмунд Фрейд, «если считать себя скептиком, то весьма последовательно сомневаться время от времени и в своем скепсисе»[167].
Там, куда направлялась Дарси, все было залито светом. Звучала музыка, Дарси чувствовала удивительное спокойствие.