Так же, как и при описании места загробной жизни, наука может сказать нам, что говорят о Боге истории околосмертных переживаний, и сравнить между собой личные рассказы людей. Но на данный момент наука не способна проверить достоверность таких сообщений. И так же, как с описаниями жизни после смерти, мне было трудно понять, являются ли такие описания Бога отражениями культурных проекций. Привычка к скептицизму удерживает меня от того, чтобы принять такие сообщения буквально. Я не утверждаю, что божественные сущности, которых встречали люди, не были реальны. Однако в описаниях используется множество разных названий – Бог, Будда, Брахма, Кришна, Аллах, Источник, Все Сущее или даже Гуаньинь и Кернунн. При этом многие рассказчики, например Сюзанна, Рейчел и Анита, сами утверждают, что такие имена не должны пониматься буквально, поскольку являются всего лишь сознательными попытками объяснить нечто, не поддающееся словесному описанию.
Кто-то из людей, испытавших ОСП, как Джулия, узнает те божественные образы, с которыми они встречаются, и поэтому совсем не удивлен их появлением. Другие же узнают божеств, но встреча с ними оказывается неожиданной. Так было с Рейчел, Дженис и Марсией. Наконец, третьи не чувствуют необходимости как-то идентифицировать и называть божественную сущность, с которой встретились, – как Сюзанна и Анита. Кажется, важнее не то, как именно люди называют богов, но то, как они себя чувствуют в божественном присутствии. Вне зависимости от имени и ожиданий, рассказчики постоянно упоминают чувства покоя, умиротворения, безмятежности, комфорта, благодарности и – чаще всего остального – любви.
Другая повторяющаяся черта почти всех этих описаний – то, что люди, как правило, ощущают божественную сущность, с которой встретились, как нечто во много раз превосходящее их самих, даже если чувствуют себя его частью. Таким образом, хотя теперь люди могут считать себя тоже богоподобными, они признают, что являются лишь крошечной частицей гораздо большей божественной сущности. Чтобы описать это состояние, многие проводят аналогию с волной в океане[168]. Волна – лишь малая часть огромного океана, но состоит из той же воды, что и весь океан, при этом сохраняет свою цельность, отдельность, свои особые черты – по крайней мере, на время. Как сказала Трейси, которая потеряла управление на дороге и врезалась в эвакуатор, «в капле океана – суть океана, хотя и не весь океан. Но океан не полон без каждой маленькой капли, составляющей его…»
Хотя бы в данный момент мне стоило признать, что вопросы о природе и идентичности божественных созданий в околосмертных переживаниях наука не решит. Но какую бы высшую сущность люди ни повстречали при ОСП, как бы ни объясняли себе ее появление, мне стало казаться, что это один из самых глубоких аспектов ОСП. И реакция человека на встречу с Богом, и ее продолжительное влияние на последующую жизнь заставили меня задаться другим, более серьезным вопросом, ответ на который уже можно пытаться искать научными методами. Вопрос этот: что делают люди после того, как прошли через околосмертный опыт? В чем отличия между теми людьми, у кого были ОСП, и теми, у кого их никогда не было? Оказалось, что именно эти вопросы наиболее важны – по меньшей мере, для психиатра.
Глава 15Это все меняет
Однажды ветреным июльским днем Джон Мильяччо нырял с аквалангом недалеко от побережья Нью-Джерси. Он приехал из института домой на каникулы. Волнение было довольно сильным, а видимость в воде такой плохой, что уже в трех футах впереди себя Джон не мог ничего разглядеть. Примерно через полчаса плавания ему стало труднее дышать – это означало, что воздух в акваланге почти закончился. Молодой человек был ярдах в ста от берега, а из-за волн он то и дело глотал соленую воду. У него начало першить в горле, и от нехватки воздуха возникло головокружение.
С этого момента Джон смутно помнил произошедшее. Он испугался, что потратил слишком много сил и не сможет больше плыть, а в следующий миг словно очутился в воздухе и глядел сверху на черную точку своего тела на поверхности воды:
«Я чувствовал полный покой и умиротворение. Мне больше не о чем было волноваться. Я знал, что кто-то другой позаботится обо всем. Помню, в этот момент я понял, что все кончено, и ощущал совершенную безмятежность. Наконец-то не надо было никуда плыть и можно было отдохнуть. Я покачивался на воде словно в большом бассейне. Заметил, как волна подхватила меня, а дальше ничего не помню. Последним физическим ощущением было то, как волны тянут меня за собой назад. После этого я телом уже не чувствовал ничего. Только умиротворение и облегчение, когда я сдался и разрешил всему идти своим чередом.
С пляжа меня заметили два других ныряльщика. Они вытащили меня из воды, когда я уже не дышал. Сердце мое не билось. Один из ребят стал делать мне искусственное дыхание, а другой сел на колени и начал массаж сердца.
До этого я и не думал о смерти. Мне было семнадцать лет, что я мог знать! Но вдруг с тобой случается такое, и ты понимаешь, что умирать не страшно. Потому что этот опыт показал мне, что такое смерть и как это будет со мной. В тот раз мне не было страшно, скорее приятно. Безмятежно. Как будто тебя переносят куда-то, а самому тебе ничего не нужно делать, ни о чем беспокоиться. Просто ощущение темноты, такой уютной темноты и спокойствия. Жизнь не проносилась у меня перед глазами, я не отправился ни в рай, ни в ад, ни в чистилище. Я никуда не перемещался, я просто отдыхал. Как цветок, который река неторопливо несет мимо весенних лугов. Только так я могу это описать. Все вокруг было солнечным, ярким и мирным, щебетали птицы, и я сказал себе: „Если это и есть смерть, не так уж и плохо. Даже очень неплохо…“
То переживание имело для меня два непосредственных последствия. Во-первых, я понял, почему остался жив. Во-вторых, я больше не боялся смерти. Когда недавно умер мой дедушка, это не подействовало на меня так удручающе, как на других членов семьи. Я уверен, что, когда умру, мое сознание останется жить».
Моя оценка значения околосмертных переживаний для понимания взаимосвязи сознания и мозга и представления о том, что все-таки происходит после смерти, основывается на нескольких десятках лет исследований. Однако она остается лишь личной интерпретацией фактов. И хотя мне представляется, что фактов набралось достаточно, чтобы подкрепить мое обоснование, я осознаю, что другие люди могли бы истолковать их иначе, и что новые данные могут опровергнуть мою гипотезу. Однако в одном вопросе, как мне кажется, собранных фактов более чем достаточно: ОСП оказывают влияние на ценности, убеждения и представления человека. Если выбирать лишь один аспект ОСП из всей этой книги, я бы хотел, чтобы читатель прежде всего оценил преобразующее воздействие околосмертного опыта на жизни людей.
Когда я спрашивал у прошедших через околосмертные переживания о том, как они повлияли на них впоследствии, первым, что они отмечали, было новое отношение к смерти, как упомянул Джон. В моих исследованиях, как и в работах других ученых, участники, подобно Джону, демонстрировали значительно меньший уровень тревоги относительно смерти[169], чем люди, побывавшие при смерти без ОСП. У людей, имеющих опыт околосмертных переживаний, заметно снижен уровень страха смерти, они гораздо меньше боятся умереть и меньше избегают этой темы в разговорах. Наоборот, часто они говорят о смерти как о двери в другую жизнь. Среди всех участников моих исследований 86 % говорили, что после ОСП меньше подвержены страху смерти. Те, кто, как Джон, не отправлялся в рай и не встречался с Богом, все равно убеждены, что, даже если умираешь, нет причин бояться.
Сара, которая в двадцать три года потеряла много крови при родах, тоже рассказывала мне о приятном чувстве успокоения, которое испытала, умирая:
«Это переживание навсегда останется со мной. Я была не просто при смерти – это была клиническая смерть, по всем показателям я в самом деле умерла. И с тех пор я живу, зная, что смерть дарит безмятежность. Я приняла как данность свою хроническую болезнь и научилась подстраивать под нее свой образ жизни. Но с тех пор, даже в самые тяжелые моменты, я никогда не боялась умереть. И я чувствую, что без страха жизнь стала в сотни раз радостнее для меня.
Позже, когда мне диагностировали рак, во время операции и после, я всегда помнила о том, каково это – быть мертвой. Смерть не ранила меня, наоборот, она обогатила мою жизнь. Зная, что «там» меня встретят и примут, что умираешь в красоте и покое, я не боюсь. Я всегда помню тепло, притяжение и заботливые объятья в конце того туннеля.
Самого перемещения я не почувствовала. Я не видела, как покидаю свое тело и лечу вверх, а сразу оказалась там, в туннеле, в конце. Смерть была спокойной, красивой и приятной. Однажды я уже умерла. Теперь я знаю правду, и мне нечего бояться».
Джордж рассказал мне, что использует ОСП, которое произошло с ним в возрасте сорока девяти лет при остановке сердца, чтобы помочь другим людям, оказавшимся при смерти:
«Все, что я могу сказать, – что у меня совершенно не было страха, только чувство умиротворения. Если смерть такова, то я спрашиваю, чего бояться? На „той стороне“ я не видел ни святых, ни родных, зовущих меня, как рассказывают некоторые люди. Но я не хотел возвращаться. Я не религиозен, не верю в ад или рай, но теперь я думаю, что мы каким-то образом переходим в некоторое новое состояние. Чем бы ни было это переходное состояние, оно подарило мне такие приятные ощущения, что я почти желаю их повторить. Что бы ни случалось с тех пор, смерть уже не вызывает у меня такого страха, как прежде.
Тот опыт во многом изменил мою жизнь. Как директор отдела социального обеспечения в больнице теперь я чувствую, что способен лучше понимать потребности и страхи умирающих пациентов. Я наслаждаюсь жизнью ежеминутно, пока это возможно. Но, думаю, примерно раз в неделю мне приходит в голову вопрос: что же дальше, за тем ярким светом?»