хлоп! – мои глаза вдруг открылись и точно сами собой быстро осмотрели всю палату. И я поняла, что теперь точно вернулась назад, в тело».
Но по возвращении Эдит столкнулась с непониманием, насмешками и даже угрозами, что ее направят на лечение у психиатра, если она продолжит рассказывать об ОСП.
«Мне было так радостно, так хотелось поделиться своей историей, казалось, я взорвусь, если не расскажу никому, какое чудо со мной случилось! Мне нужно было попытаться описать словами этот свет, его силу и благодать. „Как же мне повезло, что получилось частичку его унести с собой, – думала я. – Теперь я никогда с ним не расстанусь!“
Ко мне зашла медсестра измерить давление. Едва увидев ее, я начала рассказывать обо всем, что со мной было. Она слушала, пока я не закончила. Снимая с меня манжету тонометра, она наконец сказала: „Очень интересно, конечно, но ведь у вас серьезная болезнь. Это были галлюцинации“. И я решила, что она совсем не поняла, что я пыталась сказать.
Потом пришла другая медсестра. Я попробовала рассказать ей свою историю. Она выслушала и ответила, что лекарства, которые я получаю, часто вызывают у людей странные сны. Но я-то знала, что все это происходило со мной на самом деле, я все это видела, это не было „странным сном“! Ни один сон не мог быть таким ярким и реальным. Я подумала, что лучше будет подождать и рассказать кому-нибудь обо всем попозже.
Когда пришел персонал ночной смены, я попыталась в третий раз. Но, выслушав меня, новая медсестра отвечала сухим и холодным тоном, что ко мне позовут психиатра, если я не перестану говорить о таких вещах. После такого заявления я испугалась. „Если медработникам кажется, что я схожу с ума, лучше мне и в самом деле помолчать, – решила я. – Буду помнить об этом свете всегда и всегда держаться его, но стоит это делать лишь наедине с собой, тихо, очень тихо“. Так я и поступила».
Некоторым людям бывает трудно после ОСП понимать и соблюдать межличностные границы, как это принято в обществе. Пережив чувство глубокого единения со всеми людьми на земле, они иногда начинают вмешиваться в жизнь других так сильно, что это может показаться кому-то неприемлемым. Например, Джо Джерачи, полицейский, который после околосмертного опыта стал учителем, постоянно получал от директора выговоры за «непрофессиональное» поведение, так как всячески пытался участвовать в личных делах своих учеников. Алекс, двадцатипятилетний юноша, у которого после ОСП возникли трудности с поиском своего жизненного пути, однажды появился у меня на пороге с чемоданами и золотистым ретривером в машине. Услышав, как я говорю об околосмертных переживаниях, он собрался и приехал в мой город, потратив два часа на дорогу и ожидая, что я буду рад поселить его у себя на то время, что потребуется, чтобы разобраться с последствиями его околосмертного опыта. К счастью для моей семейной жизни, профессиональная подготовка психиатра включает и навык устанавливать здоровые границы. Я выслушал рассказ Алекса о его сложностях и тревогах в ресторане, за довольно утомительным обедом, после чего посоветовал ему психотерапевта, знакомого с проблемами ОСП, в его родном городе, и местную группу поддержки, где он сможет открыто поговорить с другими людьми, пережившими схожий опыт.
Свет был лучезарным, как „сияние торжественных одежд“ из евангельского гимна. Он источал великолепный блеск и неземной покой.
И тогда я понял, что именно этого нам и не хватает – специалистов, которые относятся к ОСП серьезно, как к реальным событиям, и групп, где люди, пережившие околосмертный опыт, смогут делиться своими историями, чтобы побороть чувства одиночества и растерянности.
В 1980-х годах общественная осведомленность относительно феномена околосмертных переживаний начала расти. И многие коллеги, узнав о моем интересе в данной сфере, стали отправлять ко мне на консультации своих пациентов, столкнувшихся с трудностями в связи с ОСП. Консультируя таких людей индивидуально с переменным успехом, я в какой-то момент решил объединить их в группу. И вскоре обнаружилось, что они дают друг другу гораздо больше понимания и поддержки, чем я мог им предложить. Групповая терапия довольно скоро переросла в мероприятие, открытое для посещения всеми желающими, и ежемесячные встречи этой группы длились более сорока лет. Многие участники приводили туда членов своих семей. Например, Кенни был подростком, когда случайный разряд с высоковольтной линии ударил его током и привел к остановке сердца. В его ОСП были как райские, так и адские видения, и Кенни был уверен, что его спас Иисус Христос и вернул на землю для исполнения божественного предназначения. Родители привезли Кенни ко мне на прием, потому что в школе он перестал общаться с друзьями, которые не понимали, почему он так изменился. Я привел мальчика в нашу группу поддержки, а он, в свою очередь, пригласил туда родителей, чтобы они увидели, что не у него одного возникла такая проблема. И еще долго после того, как Кенни перестал посещать встречи, его родители продолжали на них приходить.
С тех пор, как Кенни вышел из группы, прошло тридцать лет, но все это время его борьба с некоторыми последствиями околосмертного переживания продолжалась. Он сам подвел ей итог таким словами:
«После ОСП у меня были и взлеты, и падения, что-то плохое и что-то хорошее. За эти годы я открыл в себе большие способности к эмпатии. Я знаю, что мой истинный дар – эмоциональность и гуманизм. Я действительно умею утешить и помочь советом, когда человеку совсем плохо. И я верю, что тот удар током направил меня на нужный путь. Я знаю, что в моей жизни есть смысл, и он в том, чтобы жить ради чего-то большего, чем я сам, например помогать людям своей работой или просто быть неравнодушным к чужим бедам».
Поскольку трудности с возвратом к обычной жизни после ОСП возникали у многих[199], в 1984 году Международная ассоциация исследования околосмертных переживаний (IANDS) спонсировала пятидневный симпозиум по вопросам помощи людям, прошедшим через околосмертный опыт[200]. Я был председателем этого мероприятия вместе с Барбарой Харрис Уитфилд, которая в то время входила в совет директоров Ассоциации и к тому же сама прошла через ОСП. Мы пригласили к участию тридцать два человека, половина из которых были людьми помогающих профессий (доктора, медсестры, психологи, соцработники, священники), а половина – людьми, испытавшими ОСП. Некоторые из участников попадали в обе категории. В таком составе мы опробовали большое количество терапевтических стратегий и подходов, использование которых подразумевало обращение с человеком не как с больным или беспомощной жертвой. По результатам работы мы составили общую инструкцию, в которой подчеркивали три основные цели. Во-первых, мы пришли к выводу, что необходимо помогать пациенту найти такое объяснение своему опыту, которое будет для него наиболее благотворным. Во-вторых, следует со вниманием относиться к тому, что ОСП часто служит движущей силой личностных изменений. В-третьих, нужно помочь человеку в достижении личных целей, которые он видит перед собой в жизни. Для работы с целями симпозиум разработал ряд конкретных техник, в которых ключевым компонентом стала организация групп взаимопомощи.
Однако учреждениям здравоохранения потребовалось еще десять лет, чтобы осознать важность околосмертных переживаний в жизни пациентов. В 1994 году Американская психиатрическая ассоциация в четвертом издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам»[201] впервые указала, что ОСП могут приводить к серьезным кризисам, в результате которых человеку может потребоваться помощь. В эту версию руководства был добавлен новый раздел под названием «Проблемы, связанные с религией и духовностью»[202], куда были включены такие состояния, как «переживания, связанные с утратой веры или сомнениями в ней… а также сомнениями в духовных ценностях». В сопутствующей статье, поясняющей данную категорию, авторы приводили как пример околосмертные переживания и истории моих пациентов для иллюстрации таких частых последствий ОСП, как гнев, депрессия и ощущение изоляции[203].
В течение последующих лет я разработал несколько дополнительных инструкций для работников больниц, в основном врачей, медсестер и священников-капелланов – тех, у чьих пациентов существует наибольшая вероятность столкнуться с околосмертным опытом. Но родственникам и друзьям таких пациентов эти указания тоже могут показаться полезными. В них сообщается прежде всего о том, как важно выслушать рассказ человека об ОСП, не требуя подробностей и не пытаясь объяснить и по-своему сформулировать, что произошло. Второй совет – рассказать, что околосмертное переживание – нормальное и распространенное явление, признавая при этом глубоко личный характер его влияния. Наконец, третье – поддерживать желание человека исследовать изменения в собственных взглядах, убеждениях и ценностях и вызванные ими перемены в жизни. Иногда стоит спросить прямо о том, чувствует ли ваш пациент или близкий злость, печаль или растерянность, есть ли в их ОСП что-то, что их расстраивает, приводит в недоумение, кажется странным и непонятным.
Недавно мы с моей коллегой Мариэтой Пехливановой провели исследование различных видов помощи и поддержки, к которым обращаются люди[204], чтобы разобраться в своих околосмертных переживаниях, а также препятствия, мешающие людям искать и принимать помощь, и пользу от таких попыток. Мы обнаружили, что две трети опрошенных нами людей, обратившихся за помощью, сделали это не меньше, чем через год после ОСП. Причины, по которым они решились на это, отличались. Самой распространенной из них оказались трудности, вызванные последствиями околосмертного опыта, на втором месте – какая-либо черта самого ОСП, вызывающая беспокойство. Третьей по частоте причиной оказались проблемы в отношениях с другими людьми, связанные с околосмертным переживанием.