Очень много неясного и в обстоятельствах гибели командующего ВВС Западного фронта генерал-майора И. И. Копца. По общепринятой версии Копец застрелился в своем служебном кабинете вечером 22 июня 1941 года. Имеющиеся и изученные мной документы штаба ВВС Западного фронта молчаливо свидетельствуют о том, что командующий ВВС фронта действительно сменился: утром 22 июня документы подписывает Копец, а в ночь с 22 на 23 июня - уже другие, быстро сменяющие друг друга лица. Однако никакого документа о том, что новый командующий вступил в исполнение обязанностей, нет, равно как нет и малейших упоминаний о том, куда же делся прежний. Все это очень странно: по известным уставным нормам даже уход командира в очередной отпуск и назначение временно исполняющего обязанности оформляется письменным приказом.
В традиционную версию (самоубийство, вызванное психологическим срывом от разгрома авиации фронта) не вписывается самое в таком вопросе главное -свойства личности погибшего. Герой Советского Союза, кавалер ордена Ленина и ордена Красного Знамени, участник двух войн (испанской и финской), 34-летний генерал Иван Копец не был «бывшим летчиком-истребителем». До последнего дня он оставался летающим летчиком. Маршал Скрипко в своих мемуарах с некоторым даже неодобрением отмечает, что командующий авиацией округа большую часть времени проводил на аэродромах, на которые он не приезжал на ЗИСе, а прилетал на истребителе И-16. Да и звание Героя Советского Союза командир эскадрильи И. И. Копец получил не в подарок «к юбилею», а за личное мужество, проявленное в небе Мадрида.
Для человека с такой биографией и таким характером гораздо естественнее было бы свести счеты с жизнью - если бы такое намерение на самом деле возникло - в воздухе, в кабине боевого самолета, прихватив с собой нескольких врагов. Самолет-истребитель в личном распоряжении командующего ВВС был. Немецких самолетов в небе над Белоруссией было предостаточно, они сами прилетали к Минску. Все становится на свои места, если предположить, что во второй половине дня 22 июня 1941 года за командующим авиации фронта приехали. Приехали люди с «горячими сердцами», «друзья народа». Вот в таком случае единственным способом уклониться от «следствия» и неправого суда оставалась одна только пуля в висок.
Не вписывается в версию о самоубийстве генерала Копца и один эпизод, описанный в дневнике П. К. Пономаренко (первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, в первые дни войны - член Военного совета Западного фронта). В этом документе (опубликован под редакцией известного российского историка В. Невежина в минском журнале «Неман» № 7, 8 за 2008 год) имеется такая запись: в середине дня 23 (двадцать третьего!) июня в телефонном разговоре с Пономаренко Сталин говорит ему: «Да, чуть не забыл. Смушкевич показал, что Копец являлся немецким шпионом. Командующим авиацией назначен его заместитель. Присмотритесь к его качествам. Расскажите об этом Павлову...»
Если это правда и днем 23 июня ни командующий фронтом Павлов, ни член Военного совета ЗФ Пономаренко еще ничего не знали про самоубийство командующего ВВС фронта, якобы произошедшее днем ранее, то, скорее всего, никакого самоубийства и не было. Был арест и/или убийство при задержании.
Разумеется, окончательные выводы делать еще рано, историкам остается надеяться на то, что для документов «дела» генерала И. Копца место в архивных хранилищах НКВД-КГБ-ФСБ нашлось...
Итоги большой работы, проведенной чекистами за неполных два месяца, поражают воображение. Были арестованы:
- заместитель наркома обороны, бывший начальник Генштаба РККА (Мерецков);
- нарком вооружений (Ванников);
- нарком боеприпасов (Сергеев);
- трое бывших командующих ВВС Красной Армии (Локтионов, Смушкевич, Рычагов);
- начальник Главного управления ПВО СССР (Штерн);
- помощник главкома ВВС по авиации дальнего действия (Проскуров);
- начальник штаба ВВС РККА и его заместитель (Володин и Юсупов);
- командующий ВВС Дальневосточного фронта (Гусев);
- заместитель командующего ВВС Ленинградского ВО (Левин);
- командующий ВВС Северо-Западного фронта (Ионов);
- командующий ВВС Западного фронта (Таюрский);
- командующий ВВС и начальник штаба ВВС Юго-Западного фронта (Птухин и Ласкин);
- командующий ВВС Московского ВО (Пумпур);
- помощник командующего ВВС Орловского ВО (Шахт);
- помощник командующего ВВС Приволжского ВО (Алексеев);
- начальник Военной академии командного и штурманского состава ВВС (Арженухин);
- начальник НИИ ВВС (Филин);
- начальник НИП авиационных вооружений (Шевченко).
Список, разумеется, далеко не полный. Он даже не включает в себя всех тех, кто был поименно назван выше. А ведь были еще десятки других командиров, инженеров, управленцев, которые были арестованы и убиты в рамках «дела авиаторов». А одновременно с ним раскручивалось грандиозное дело об «антисоветском заговоре» в Главном артиллерийском управлении РККА (были арестованы и расстреляны заместитель начальника управления генерал-майор Г. К. Савченко и его заместители, многие конструкторы артиллерийских систем).
Никто не знает почему, но Сталин помиловал двух обреченных: Ванникова и Мерецкова. 20 июля прямо из тюремной камеры на рабочее место вернули Ванникова. Председатель ГКО Сталин самолично написал бумагу такого содержания:
«ГКО удостоверяет, что товарищ Ванников Борис Львович был временно подвергнут аресту органами НКВД, как это выяснено теперь, по недоразумению, что т. Ванников считается в настоящее время полностью реабилитированным. Т. Ванников Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР назначен заместителем наркома вооружения и по распоряжению ГКО должен немедленно приступить к работе в качестве заместителя наркома вооружения».
Чуть позже Ванникова назначили наркомом боеприпасов СССР. Он служил Хозяину верой и правдой, и когда наступило время создать для товарища Сталина боеприпас небывалой разрушительной силы - атомную, а затем и водородную бомбу, то поручили это дело именно Ванникову, ранее арестованному органами НКВД, «как это выяснено теперь, по недоразумению». Ванников с заданием справился, довел дело до испытания боеприпаса мощностью в 50 мегатонн и стал трижды Героем Соцтруда.
Мерецкова освободили в начале сентября 1941 года и прямо из тюремной камеры в том же звании генерала армии и снова в должности представителя Ставки отправили на Карельский фронт. Больших (да и малых) успехов этот фронт под командованием бывшего заместителя наркома не достиг. Возможно, потому, что здоровье и силы Мерецкова были безвозвратно подорваны. По распространенной исторической легенде, заботливый Сталин даже разрешал изувеченному пытками генералу докладывать сидя. Хрущев в своих мемуарах пишет: «Когда я видел Мерецкова в последний раз, это был уже не Мерецков, а его тень. Раньше он был молодой генерал, физически крепкий, сильный человек, а теперь он еле ходил...»
Всех остальных, кто не был замучен во время следствия и дожил до приговора, расстреляли. 28 октября после эвакуации центрального аппарата НКВД из Москвы в Куйбышев на окраине «запасной столицы» расстреляли Локтионова, Штерна, Арженухина, Рычагова, Смушкевича, Проскурова, Савченко, Володина. Судьба самой большой группы арестованных была решена 29 января 1942 года, Сталин лично начертал на докладной записке наркома НКВД Берии: «Расстрелять всех поименованных в списке». 13 февраля 1942 года Особое совещание НКВД СССР оформило волю вождя постановлением о смертном приговоре. Молодых, тридцати- и сорокалетних генералов, записавшихся в партию большевиков-ленинцев в возрасте 18-20 лет, расстреляли 23 февраля 1942 года. В День Красной Армии.
С той поры прошло много-много лет. В Куйбышеве на месте расстрельного участка НКВД появился парк. Детский парк имени Гагарина. В начале перестройки на месте будущего памятника героям-мученикам поставили памятный камень. Пригласили родственников, произносили речи. Теперь на этом месте стоит скромный, почти незаметный из-за деревьев монумент.
Правда, трава там родится хорошая, высокая и красивая. С полевыми цветами.
25 июня. Провокация, на которую поддались?
25 июня 1941 года советская авиация нанесла массированный бомбовый удар по городам, портам, железнодорожным станциям и аэродромам Финляндии. Вечером того же дня финский парламент принял решение считать страну находящейся в состоянии войны против СССР.
К этим простым и не вызывающим сомнения фактам можно добавить еще несколько, не менее достоверных.
22 июня 1941 года в 7:15 за подписями Тимошенко, Жукова и Маленкова вышла известная Директива № 2 («В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз приказываю...»). Заканчивалась Директива словами: «На территорию Финляндии до особых указаний налетов не делать». В 10:45 аналогичные указания («границу с Финляндией не переходить и не перелетать») даны в Директиве командования Северного фронта (развернут на базе Ленинградского ВО).
23 июня запрет на открытие военных действий против Финляндии был еще раз подтвержден. В документах командования Северного флота это отразилось так: «Народный Комиссар ВМФ дал директиву Военному совету Северного флота по приказанию Ставки Главного командования впредь до особого распоряжения против Финляндии никаких боевых действий не производить».
Вечером 24 июня за подписью наркома обороны СССР маршала Тимошенко вышла Директива Ставки Главного командования, в которой было сказано: «В целях предупреждения и срыва авиационного удара на Ленинград, намеченного немецким командованием в Финляндии, приказываю Военному совету Северного фронта с 25.06.1941 г. начать боевые действия нашей авиации и непрерывными налетами днем и ночью разгромить авиацию противника.»
В опубликованной 26 июня сводке Совинформбюро за 25 июня факт бомбардировки Финляндии был признан: «Наша авиация нанесла ряд сокрушительных ударов по аэродромам немцев в Финляндии, а также бомбардировала Мемель, корабли противника севернее Либавы и нефтегородок порта Констанца». Как видим, специально подчеркивать это событие не стали, его лишь упомянули в сложном предложении наряду с другими.