Но это место не было абсолютно пустым. За окном мелькнула сперва одна тень, потом другая, третья. Выбравшись на улицу, Соня невольно зажмурилась из–за яркого дневного солнца, которое было в зените. Стоп, дневного? К собственному удивлению девушка осознала, что проспала больше десяти часов. Вряд ли она смогла бы вспомнить, когда такое было в последний раз. Даже в их родном убежище был режим, которому приходилось подчиняться. Правила едины для всех.
Мимо нее пробегали занятые своими делами люди, которым до незнакомки не было никакого дела. Они словно не видели ее, а если и замечали, то быстро отводили взгляд, не придавая особого значения увиденному. Подумаешь, новый человек. Не зараженная, и ладно.
Однако вскоре Соня поняла, что идут все эти люди в строго определенном направлении. И судя по черным одеяниям, повод был не радостный.
– Извини, – было неловко дергать проходящую девочку за локоть, но только так можно было узнать, что происходит. – Куда все так спешат?
С минуту девочка молчала. Прикидывала в уме стоит ли говорить. Видимо то, что Соня не настаивала и не заставляла отвечать, лишь терпеливо ждала ответа, решило исход борьбы противоречий.
– Сегодня похороны. Ира умерла.
Больше она ничего не сказала, да Соня и не настаивала. Слышала, как дрогнул голос девочки при упоминании чужого имени. Видимо, эта Ира была важна для многих местных жителей. Если не всех.
Девочка пошла дальше, а Соня так и стояла, решая, стоит ли идти следом. С одной стороны, это ее не касается, похороны – дело личное, не все близкие люди были бы рады видеть посторонних рядом с телом родственника. Но с другой, раз это было общее событие, был шанс найти там Викторию, с которой хотелось поговорить. Особенно обсудить дальнейшие их действия и узнать, где находится медчасть.
Весь народ собрался на главной площади. В противовес количеству людей, над толпой царила мертвая тишина. Осторожно, стараясь не задеть ненароком кого–либо, Соня пробиралась вперед, ближе к самодельному гробу. Не понятно зачем, ведь она не знала усопшую, но непонятное желание увидеть тело своими глазами все равно подталкивало вперед, ближе к центру круга. Она думала, что ей нужно это увидеть.
Лучше бы не видела.
Крохотная деревянная коробка, в длину не более полутора метра. Дно выстилала белоснежная ткань, украшенная живыми, едва распустившимися бутонами ветреницы. И в центре сего деяния, одетая в белый сарафан, лежала девочка лет десяти. Наверное кто–то из взрослых поработал над внешностью, но даже это не спасало от излишней синевы мертвецкой кожи. Руки, сложенные на груди, словно держали крохотный букет. На правой руке, чуть выше запястья виднелись следы укуса. Совсем свежие, только кровь по краям свернулась. Если бы не одна крохотная деталь, можно было бы подумать, что ребенок спит. Если бы…
Аккуратное круглое отверстие ровно промеж глаз не оставляло возможности ошибиться с выводами: вынужденная мера, чтобы предотвратить дальнейшее заражение.
Чуть в стороне послышался сдавленный всхлип. Женщина, прикрыв рот платком, едва держалась на ногах, но все равно подходила к гробу, чтобы взглянуть на тело. Те же рыжие волосы, тот же слегка вздернутый нос – при жизни девочка была точной копией матери. Вот только сейчас эта женщина словно постарела лет на двадцать, разом превратившись в старуху. Лицо опухло от непрекращающихся рыданий, руки тряслись в отчаянной попытке прикоснуться к собственному ребенку. Попытаться разбудить, хотя разум упорно твердил, что это невозможно.
Но разве можно объяснить это убитой горем женщине?
Тугой ком подступил к горлу, вынуждая Соню отступить обратно в толпу, уходя дальше от прощальной церемонии. Слишком тяжело и больно, в убежище она видела похороны и не раз. Но сейчас она стала свидетелем того, как вирус унес жизнь ни в чем неповинного ребенка. Не честно. Почему именно она? Столько убийц и мародеров ходит по земле, а умирают все равно те, кто не может себя защитить. Дети без присмотра, в первую очередь.
– Не думал, что найду тебя здесь.
От неожиданности Соня вздрогнула, но поворачиваться не стала. Какой смысл, если твой собеседник все равно уже садится рядом, кряхтя от еле заметной боли в плече. Выглядел Марк откровенно паршиво: глубокие мешки под глазами, на бинтах проступили легкие пятна крови, да и в целом парень был помятым, словно и не спал всю ночь. Хотя, наверно, так оно и было.
– Чего грустишь одна?
– Ты видел, что сейчас в центре заставы? – не отрывая взгляда от загона с домашней птицей, вопросом на вопрос ответила девушка; чуть поодаль бегали желтые цыплята, которые и привлекли все ее внимание, хотя мысли и витали очень далеко.
– Видел, что все куда–то идут, но потом увидел тебя и пошел следом.
– Там похороны. Девочка, лет десять, не больше. Ее укусили, а позже застрелили, чтобы не мучилась, – Соня закусила губу, прокручивая в голове увиденное. – Там была ее мать. Она так смотрела… не хочу, чтобы мой отец когда-нибудь смотрел на меня также.
– Боишься умереть?
– Боюсь, что он останется один. Мне–то уже все равно будет, а ему с этим жить.
Несколько птенцом заметили больших людей, начиная прыгать в их сторону, желая изучить гостей их жилища. Правда, допрыгать до людей им не удалось – мама вовремя клюнула каждого в темечко, возвращая инстинкт самосохранения, разворачивая слишком уж прозорливых детенышей обратно в сторону курятника. Понимает, что вдалеке от дома опасно.
– Ты не умрешь.
Столько уверенности было в его голосе, что Соня невольно повернула голову, удивленно вскинув брови.
– С чего бы такая уверенность? Мы не знаем, что будет завтра или даже…
– Я сказал, – обрывая сомнения на корню, твердо повторил юноша, глядя ей прямо в глаза. – Ты не умрешь. Ясно?
Соня смотрела на него с нескрываемым скептицизмом, ожидая дальнейшей шутки или чего-то, что сможет разрядить обстановку. Но, к ее удивлению, Марк оставался серьезным, стоически выдерживая взгляд девушки. И никакого намека на смех. Юноша оставался серьезным.
В противовес всей ситуации Соня начала тихо смеяться. Скорее от смущения, нежели действительно увидела в его словах повод для улыбки.
– Ты чего смеешься? – хоть Марк и пытался изобразить недовольное выражение, смущенный румянец все равно проступил на слегка тронутой загаром коже. – Я сказал что–то смешное?
– Нет, вовсе нет, – покачала головой Соня, прикрывая рукой улыбку. – Спасибо. Правда, спасибо. За все.
– Эй, голубки! Хорош лобызаться, бегом сюда.
Андрей, чтоб его. Кто как не он умеет появляться в самые неподходящие моменты, видя ситуацию с совершенно ненужной стороны. Соня и Марк обреченно уронили головы в сложенные руки.
– Ужасный человек.
– Полностью согласна.
Следуя за Андреем, который словно изучил это место от и до всего за утро, они добрались до небольшого помещения, где их уже ждала Виктория. Она сидела за столом, на котором в строгом, одной ей понятном порядке было разложено оружие. Чистка от лишнего пороха и посторонней грязи – залог долгой службы огнестрельных помощников.
У стены на старом диване уже сидели остальные из их небольшой группы. Все довольные, отдохнувшие. Марк даже позавидовал их свежему состоянию.
– Это все?
– Да, – кивнул Андрей, садясь рядом с Алисой. – Теперь все в сборе.
– Что происходит? – Соня все еще не понимала сути происходящего, от чего становилось неуютно.
Женщина улыбнулась. Отложила пистолет в сторону и, сложив руки в замок перед собой, обвела присутствующих взглядом.
– Ничего серьезного. Хотела обсудить с вами ваши дальнейшие действия. Вы ведь движетесь на запад, верно? Не расскажете причину?
– Это личное, – переглянувшись с остальными, кивнула Соня. – Но Вы правы, на запад.
– За торговцами, как я слышала. Гиблое дело, но не мне вас отговаривать. Тем более, что вы столько преодолели уже. Знаю, что вам нужна машина, однако тот грузовик у нас один, поэтому придется вам идти на своих двоих. Помочь можем только оружием и припасами. Отдохнете сколько надо и можете идти.
– Зачем вам это? В смысле Вы помогаете нам просто так, не требуя ничего взамен. Почему?
Она действительно этого не понимала. В тяжелейших условиях выживания, когда каждая канистра бензина, каждая ампула антибиотиков была на счету, было бы странно помогать незнакомым людям, не требуя ничего взамен.
– Тяжелые условия ужесточают борьбу за ресурсы, – мягко говорила Женщина, подпирая щеку рукой. Эта улыбка делала ее совсем юной, хоть легкие морщинки в уголках глаз и говорили о среднем возрасте. – Но мой покойный отец всегда учил: что бы не происходило, люди должны оставаться людьми. Это залог нашего выживания. В противном случае мы умрем не из-за инфекции, а потому, что перебьем друг друга за последнюю банку тушенки. Я лишь стараюсь следовать его взглядам, продолжая помогать выживать другим.
Вот оно что. Это многое объясняло. Их община напоминала не просто собрание людей, вынужденных выживать вместе. Они были одной большой семьей. Заботились друг о друге, делили горе и радость, помогали в трудную минуту. Те же принципы распространялись и на случайных путников. Это удивляло и восхищало одновременно. Возможно, у человечества еще был шанс на спасение.
– Спасибо Вам. Правда, спасибо большое. Даже не знаю, как Вас отблагодарить.
И это была правда. Трудно выразить словами всю ту благодарность, которую сейчас испытывала Соня. Да и остальные чувствовали то же самое. Слишком много сделала для них эта женщина и судя по тому, что никто из местных не выказал недовольства их присутствием, придерживались они того же мнения.
– Отблагодарите, когда вернетесь живыми. Если будете возвращаться той же дорогой, заходите. Мы всегда вам рады.
Чуть позднее Виктория показала им карту местности. Дополненную разными уточнениями по поводу окружающей местности. Больше опасных троп, больше зон, которые стоило обходить десятой дорогой из–за зараженных животных или людей. Кто из них опасней еще вопрос.