Андрей невольно вздрогнул, когда край ящика с грохотом опустился на каменный край печи. Языки пламени мгновенно охватили металлические стенки, прогревая до красноты раскаленного железа. Он не знал какого это, находиться в замкнутом пространстве без возможности выбраться, когда раскаленное железо касается кожи, оставляя ожоги, которые ничем не скрыть. Да и нет смысла. Слишком сильно остатки горячего воздуха обжигают легкие, делая каждый последующий вздох до ужаса болезненным.
Когда Марк впервые закричал, Андрей не знал куда себя деть. Лезвие у горла не давало возможности двинуться, но даже если бы ему каким-то чудом удалось вырваться из хватки, все равно было бы поздно. Он буквально видел, как обгоревшие руки колотятся в крышку в последней попытке выбраться к спасительному воздуху, но с каждой секундой сознание постепенно затуманивалось от боли. Куски кожи прилипали к стенкам, но он все равно продолжал двигаться, отрывая от себя уже омертвевшую ткань, не желая мириться со своей участью. И только когда обожженные легкие наполнились кровью, вытесняя остатки воздуха, Марк понял, что это конец. Последний удар ослабевшей руки пришелся в крышку его персонального гроба, после чего парень уже не дышал. Оно и понятно. Мертвецы не могут двигаться.
Он не хотел смотреть на закрытую дверцу печи. Просто не мог хотя бы потому, что эти крики, доносившиеся изнутри конструкции, пробирали до костей. Андрей направлял взгляд куда угодно, пока случайно не заметил в тени второго этажа несколько скрытых от посторонних глаз фигур.
Остатки их небольшой компании в неполном составе наблюдали за происходящим, ожидая удобной возможности вмешаться. Но её все не было. Соня была единственной, кто приблизился слишком близко к полосе тусклого света, видимо, напрочь забывая о безопасности. Винить её в этом Андрей не мог, просто не имел права. Тот взгляд, которым она смотрела на Марка, когда слышала его крики. Трудно представить её эмоции в тот момент. Потерять того, к кому собственное сердце испытывало слишком тёплые для дружеских чувства, да ещё и таким образом… Сказать, что ей было тяжело, значит ничего не сказать.
Только когда чужая рука сжала девичье плечо в поддерживающем жесте, Андрей разглядел в темноте незнакомую до селе фигуру. Мужчина был определённо старше их всех, опытнее. И опаснее. Было в нем что-то такое, что заставляло десять раз подумать, прежде чем подпускать ближе. Однако раз Соня никак не отдернула руку, напротив, едва заметно благодарно кивая, все было не так плохо. Ну или же казалось таковым на первый взгляд.
Ей потребовались считанные минуты, чтобы собраться с мыслями и, последний раз бросив взгляд на закрытую печь, голос из которой постепенно сходил на нет, одними губами прошептать:
"Готовься"
Ему не нужно было кивать в знак согласия или что-то говорить. Юноша и так понимал – ещё немного и они выберутся на свободу.
– Ты как?
Соня молчала. Что она могла сказать, когда тугой ком в горле не даёт нормально вдохнуть, а на глазах проступают непрошенные слезы? Внутри все замерло, оцепенело, словно все внутренности скрутили в тугой узел. Больно. Но в большей степени страшно. Потерять того, кого хотелось узнать поближе, с кем хотелось проводить время – ужасно. Видеть, как он заживо сгорает, окончательно умирая от болевого шока – нет таких слов, чтобы передать эти эмоции. Которых просто не осталось.
Замок из пальцев на плече несильно сжался, возвращая девушку в реальность. Стас не выглядел беспечным. Не смеялся, не пытался пошутить на счёт случившегося. Он просто ждал, когда она сможет адекватно воспринимать случившееся без ущерба для себя. И у неё получилось.
Затолкав жалость куда подальше, Соня зажмурилась на пару мгновений, после чего перевела взгляд на Андрея, одними губами говоря тому приготовиться. Потерять ещё одного близкого человека она не могла. Не имела права.
У них не было какого-то чёткого пошагового плана действий. Они ориентировались по ситуации, не забывая главного: выбраться живыми, при этом не потеряв кого-то ещё. Слишком опасными оказались приветливые местные жители.
Всё произошло быстро, словно они каждый день отрабатывали слаженность действий.
Стас сбросил вниз часть валяющегося здесь повсюду мусора, привлекая всеобщее внимание, одновременно перепрыгивая через перила, оказываясь внизу. Растерянность не ожидавших такого поворота событий местных дала им фору – пока они соображали, что делать со сбежавшими пленниками, Андрей успел освободиться от державших его людей, попутно приобретая себе новый нож. Не самый чистый, да и ржавчина намекала на скорейшую поломку, но все же. Его открытую спину прикрыл подоспевший Стас, который, вырвав характерный хруст из шеи одного из мужчин, отправил того к праотцам. Кстати, о последних. Отец наблюдал за развернувшейся картиной с нескрываемым ужасом на лице. Понимал, что его ждёт та же участь. Потому и кинулся бежать, наказывая оставшимся в живых подчинённым разобраться с ребятами.
– Что с этим делать? – косясь на схватившего сразу два тесака пекаря, неуверенно спросил Стас. Себя он никогда не мог назвать человеком миниатюрных размеров, но сейчас, по сравнению с этим громилой, чувствовал себя ребёнком. – Оглушаем и бежим?
– Серьезно думаешь, что это поможет? Он же в маске.
– А если по затылку? Хорошо прицелиться и тогда…
Договорить ему не дал звук выстрела, оглушивший всех присутствующих. Громила с тесаками в руках как замер на мгновение, так и рухнул лицом вниз, являя взору парней аккуратную дыру в затылке. Подняв взгляд выше, можно было понять причину столь скоропостижной смерти – Соня уже вернула винтовку на законное место за спиной, теперь внимательно разглядывая результат своей работы. Андрей прекрасно понимал ее решимость. Именно пекарь на ее глазах затолкал железный ящик в печь, обеспечивая Марку не самую лучшую смерть. Это был ее способ заплатить за кончину друга. Жестоко? Да. Справедливо? Более чем.
– Бегом давайте, – поднимаясь на ноги кивнула в сторону выхода Соня. – Пока остальные не набежали.
Им действительно удалось выбраться из поселения. Отец со своими дружками решили спрятаться в безопасном месте от греха подальше, что только облегчило жизнь ребятам. Им оставалось только пройти по улицам в сторону ворот, однако оказавшись на улице, Стас окликнул их.
– Не через главный же вход собрались? Идем, покажу короткий путь.
– Откуда ты все это знаешь? – покосился на него Андрей. – И кто ты вообще такой?
– Для начала мог бы сказать спасибо тому, кто спас тебе жизнь, – выразительно кивнул Стас. – Банальная вежливость, друг мой.
– Спасибо. И я тебе не друг. И вопрос все еще остается открытым – ты кто такой?
– А ты умеешь ладить с людьми, и не поспоришь, – усмехнулся мужчина, проводя пятерней по волосам. – Ваш новый друг Стас. Приятно познакомиться.
– Не особо взаимно, но да ладно, – интерес к новому знакомому быстро исчерпал себя, тем более что сейчас состояние Сони было куда важнее. – Ты как?
– Нормально, – покачала головой девушка, слабо улыбаясь. – Правда, все хорошо. Рада, что ты жив.
– И чья это заслуга? – уж явно не Стаса-мастера-на-все-руки. – Так, где пойдем?
– Через брешь в заборе. Один паренек показал мне ее, когда я проходил мимо. Фактически, из-за него я здесь и оказался. Попросил помочь вам.
Ребята удивленно переглянулись.
– Как он выглядел? – осторожно спросила Надя, впрочем, не надеясь услышать нужный ответ.
– Обычный пацан. Вашего возраста. Тощий немного, но для кого это проблема в наши-то времена?
Вот как бывает. Похоже, иногда Антон все-таки мог быть человеком. Хотя это не отменяло его отвратных человеческих качеств. И все-таки в какой-то мере они были ему благодарны. Кто знает, что с ними было бы, не встреть они Стаса*
Их путь лежал через жилую часть поселения. Здесь не было никаких складов или амбаров. Только небольшие дома для местных жителей, которые вышли на улицу, провожая чужаков затравленными взглядами. Не видя этих людей, Соня искренне полагала, что они такие же как Отец – озлобленные, дикие, лишенные человеческих чувств. Реальность оказалась куда хуже. Худые, вплоть до выпирающих мельчайших костей, впалые щеки, тусклая кожа, совсем редкие волосы – это далеко не полный список отличительных черт абсолютно всех людей. Но больше всего бросалось в глаза другое. Беспрерывная мелкая дрожь, бившая по всему телу, не давала им возможности стоять на одном месте. Они не пытались подойти ближе, но не имея полного контроля над собственными мышцами, стояли словно качающиеся на ветру фигурки, затравленно глядя на их компанию.
– Что с ними? – стараясь незаметно оглядывать стоявших как вкопанных людей, спросила Соня. – Они просто запуганы?
– Мне кажется, это Куру, – неуверенно протянула Надя, в нервном жесте заламывая пальцы. – Они же едят человеческое мясо. Наверняка ели и мозг. Эта болезнь смертельна и не лечится. Не стоит их трогать. Им не долго осталось.
Несправедливо. Из-за трусости лидера погибает целое поселение. Особенно больно было смотреть на детей. Неровные, зачастую деформированные черепа – признаки врожденной энцефалопатии, явный признак носительства болезни. Они обречены, даже если сами не подозревали об этом. Никто не заслуживает такой смерти. Тем более те, кому, по сути, не дали никакого выбора.
Выбравшись через небольшую брешь в заборе и отойдя на безопасное расстояние, ребята наконец смогли выдохнуть. Потеряв несколько человек, их планы претерпели некоторые изменения. Они не знали, что делать дальше. Не знали, как поступить, да и стоило ли вообще что-то делать.
Однако Соня не могла позволить себе такой слабости. Она четко знала, чего хочет и не собиралась отказываться от своей цели. Именно поэтому девушка продолжала идти вперед. Как и остальные, которые следовали за ней.
И никто не заметил, как идущая позади всех Надя на минуту замерла на старом деревянном мосту, что располагался над ручьем. Ее взгляд то и дело метался от воды назад, к оставшемуся за чащей леса поселению, где остался тот, кого долгое время она считала самым близким человеком. Решение пришло само. Металлический кружок, обжигающий безымянный палец, последний раз удостоился взгляда своей хозяйки, после чего погрузился в холодную воду, тут же уносимый стремительным течением. Этого никто не видел. Кроме Артура, который сразу же отвернулся, не подавая виду, что знает. Это и не нужно. Тем более, что он и так всегда рядом, готовый поддержать словом и делом.