Я смотрю на часы и добавляю в говядину картофель. Я очень рада, что Ли никогда не встречался с какой-нибудь вегетарианкой, считающей, что мясо и овощи надо готовить отдельно. Лично для меня такой подход абсолютно неприемлем.
Пока готовится жаркое, я взбиваю тесто для йоркширских пудингов[21]. Это будут настоящие большие йоркширские пудинги, подаваемые с подливкой в качестве первого блюда. Люди, живущие на юге нашей страны, не знают, как много они теряют из-за того, что не умеют готовить такие пудинги, как в Йоркшире.
Окинув напоследок кухню придирчивым взглядом, я поднимаюсь на второй этаж, чтобы привести в порядок уже саму себя. Все замечательно, все под контролем. Именно так, как и должно быть.
Без десяти час я начинаю смотреть на улицу через окно спальни. Ли бы очень не понравилось, если бы он узнал о моем наблюдении, но я не думаю, что он сможет меня в окне заметить. Я вовсе не собираюсь за ними шпионить – просто хочу увидеть их вместе до того, как они переступят мой порог, то есть тогда, когда они и не догадываются, что за ними кто-то наблюдает.
Я бросаю взгляд на край стены рядом с окном. Там сейчас краска вместо обоев. Я все еще вижу их, мысленно конечно. Все еще слышу звуки, которые раздавались, когда я соскребала этот кусочек обоев. И в глубине души мне все еще стыдно.
Я прячусь за шторой, когда автомобиль Ли останавливается на противоположной стороне проезжей части. Выйдя из машины, Ли обходит ее и открывает дверь со стороны переднего пассажирского сиденья. Он ведь джентльмен, наш Ли – насчет этого никогда не было никаких сомнений. Сначала я вижу ее ноги – точнее, высокие ботинки, которые появляются из автомобиля. Ботинки на толстой грубой подошве с большими громоздкими каблуками, которые в нынешние времена носят многие девушки. Она одета в платье-тунику горчичного цвета и черную куртку с подкладкой. У нее длинные, слегка растрепанные волосы. Она улыбается Ли. Он берет ее за руку и захлопывает дверцу автомобиля.
Я быстро спускаюсь на первый этаж. Проходя мимо зеркала, я бросаю на себя взгляд. Я чуть-чуть подправила «маску», которую «надела» на свое лицо сегодня утром – просто чтобы слегка освежить ее, но чтобы при этом не было заметно, как я старалась. К тому моменту, когда Ли вставляет ключ в замочную скважину, я уже нахожусь на кухне. Услышав, как он громко говорит «Привет!», я выхожу в коридор.
– Привет, милый, – говорю я, целуя его.
– Мама, это Джесс. Джесс, это Анджела.
Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Она, похоже, очень сильно нервничает. Я все еще хорошо помню знакомство с родителями Саймона. Оно проходило в очень официальной обстановке, и у меня, когда мы сидели за обеденным столом и ели, упала с вилки на пол горошина. Я тогда не знала, как мне следует поступить: то ли наклониться и поднять ее, то ли сделать вид, что ничего у меня не падало.
– Мне очень приятно с тобой познакомиться, – говорю я, легонько целуя ее в щеку. – Заходи и чувствуй себя как дома. У нас тут не нужно придерживаться никаких формальностей.
Она улыбается мне, и ее плечи, похоже, слегка опускаются. Ли берет у нее ее куртку. Он прав: ее лицо – удивительное. У нее слегка средиземноморская внешность, большущие глаза и высокие скулы. Она – завидная девушка. Но и Ли, конечно же, тоже завидный парень. У них, несомненно, родится потрясающе красивый ребенок.
Они идут вслед за мной на кухню.
– Я сейчас подам на стол йоркширские пудинги, – говорю я.
– Да, тебе обязательно нужно их попробовать, Джесс, – говорит Ли. – Они самые вкусные во всей нашей стране.
– Не говори так, – улыбаюсь я ему. – Я уверена, что мама Джесс прекрасно умеет готовить йоркширский пудинг.
Они переглядываются. У меня появляется ощущение, что я сказала что-то не так.
– Извини, мне следовало бы предупредить тебя об этом, – говорит Ли. – Мама Джесс умерла семь лет назад.
– Ой, мне очень жаль, дорогая. Я ляпнула нечто неуместное…
– Ничего-ничего, – говорит Джесс. – Вы просто этого не знали. Она была замечательной мамой, но у нее не получалось готовить йоркширские пудинги, поэтому она перестала это делать и попросту покупала их в магазине.
Она улыбается, говоря это, но ее голос немного дрожит. Она мне нравится. Очень нравится.
– Она, должно быть, очень сильно гордилась тем, что у нее такая красивая дочь, как ты, – говорю я. – Это платье сидит на тебе очень хорошо. Да и цвет тоже приятный.
Ее щеки слегка розовеют. Она бросает взгляд вниз, на свои ноги. Эта девушка, похоже, не отличается чрезмерной самоуверенностью. В ней даже чувствуется застенчивость, а это, пожалуй, не часто встретишь в девушках в нынешнее время.
– Спасибо, – говорит она. – Мне это подарили.
Произнося эти слова, она бросает взгляд на Ли. Он ей явно очень нравится: это прямо-таки написано на ее лице. С ней нам с Ли может повезти. Очень даже может.
– Я рада, что он относится к тебе должным образом. Ну да ладно, а чего бы вам хотелось выпить? У меня есть красное и белое вино.
– Мне только кофе, спасибо, – говорит Джесс.
– И мне, – говорит Ли. – Вчера лег спать поздно.
– Да, конечно, я совсем забыла про вручение наград, – говорю я, ставя на плиту чайник. – Как прошло мероприятие?
– Хорошо, спасибо, – говорит Ли. – Мы теперь официально признаны самой лучшей компанией среди малого бизнеса в Лидсе.
– Это замечательно! Молодцы. А вам дали что-то вроде памятного подарка?
– Да. Но я оставил его дома. Красивая штуковина. Как раз подойдет для нашего офиса.
– А еще мы сидели за столом лорд-мэра, – говорит Джесс. – Он вел себя очень любезно. Ничуть не чопорно.
Ли был прав. Она действительно очень близка к земле. На нее, похоже, это мероприятие произвело большое впечатление. Подозреваю, что она участвовала в таких мероприятиях не чаще меня. А я в них вообще не участвовала.
– Получается, вы с Ли пообщались с весьма солидными людьми, да?
Она кивает и слегка пожимает плечами с таким видом, как будто ей и самой в это не верится.
– И Джесс, конечно, была самой красивой в том зале, – добавляет Ли.
Она снова краснеет и опускает взгляд. Ли берет ее за руку. Он тоже, похоже, немного смутился.
– Я уверена, что это правда, – говорю я, ставя на стол кофе. – Ну ладно, вы вдвоем пока садитесь за стол, а я пойду посмотрю, готовы ли пудинги.
Они готовы. Я подаю их со своей домашней подливкой. Им обоим – по большому пудингу. Я помню, как нахмурилась Эмма, когда пришла в первый раз. По-видимому, такие большие йоркширские пудинги не принято делать на юге, откуда она родом. Джесс же съедает все до последней крошки. Она расправляется со своим пудингом быстрее всех.
– Ух ты, это было очень вкусно, спасибо, – говорит она.
– Спасибо тебе, приходи еще, – шучу я.
– О-о, она обязательно еще придет, – говорит Ли.
Я замечаю, какое у него выражение глаз, когда он это говорит. Он настроен серьезно. Уж эту девушку он от себя не отпустит.
Когда мы все расправились с пудингами, я достаю из духовки говядину и Ли начинает ее разрезать. Он перенял эту роль у отца, когда его место в этом доме стало свободным. Ли в то время еще даже не был подростком. Мой маленький мужчина. Так я его раньше называла. Сейчас он, конечно, уже совсем не маленький. Из него получится замечательный отец, я уверена. И вот теперь – впервые за долгое время – у меня появилась реальная надежда, что это и в самом деле произойдет.
– А где ты живешь, Джесс?
– В Митолройде. Это возле Хебден-Бриджа. Я живу вдвоем с папой.
– Он, получается, не нашел себе какую-нибудь другую женщину, да?
Она отрицательно качает головой:
– Нет, он слишком предан маме. Я не думаю, что в его жизни будет еще какая-то женщина.
– Вы, должно быть, очень дружны с ним?
– Да. Думаю, что очень дружны.
Это хорошо, конечно, когда человек очень дружен со своими ближайшими родственниками. Если, конечно, она не настолько дружна со своим отцом, что не захочет его покинуть.
– Готова поспорить, что он очень скучал бы по тебе, если бы тебя рядом с ним не стало.
Она роняет вилку, и та со звоном падает на ее тарелку. Она быстро бросает на меня и на Ли взгляд и слегка хмурится. Я не понимаю, что я такого сказала. Может, она меня просто как-то неправильно поняла?
– Я имею в виду, что ему будет трудно, когда ты переедешь жить в какое-то другое место. Ну, то есть обзаведешься своей собственной семьей и все такое прочее. Мужчинам зачастую бывает трудно самим заниматься хозяйством и готовить себе еду.
Она открывает рот, но ничего не говорит. Ли бросает на меня выразительный взгляд.
– Отец Джесс – повар, – говорит он.
– А-а, ну тогда ему будет намного проще. Большинство мужчин ведь не умеют готовить. Они не привыкли заниматься домашними хлопотами, но он, похоже, вполне справится.
Она опускает голову, и волосы скрывают одну сторону ее лица.
– Кстати, – говорит Ли, – а Джесс, возможно, работать в кинотеатре скоро уже не будет. У нас намечается собеседование с кандидатами в среду.
– С кандидатами на что?
– На должность секретаря на ресепшене. Бет уходит в декретный отпуск, и формально нам нужен человек на время ее отпуска, но мы более чем уверены, что она на работу не вернется.
– Это замечательно, – говорю я с облегчением, хотя и пытаюсь это скрыть.
Мгновение я думаю, не скажет ли она сейчас, что горит желанием заниматься рекламным бизнесом. Что она из тех девушек, которые хотят сделать себе карьеру. Но работа секретаря – это нечто совсем иное. Секретарем устраиваются работать перед тем, как выходят замуж и заводят детей. Выйти замуж и завести детей работа секретаря аж никак не помешает.
– Это было бы здорово, если бы вы работали вместе, правда? – говорю я, поворачиваясь к Джесс.
И только теперь замечаю выражение ее лица. Она пристально смотрит на Ли.
– Я вообще-то не соглашалась пойти на это собеседование, – говорит она, и при этом ее голос становится более твердым, чем за все время нашего разговора.