– Она любезная, доброжелательная и все такое прочее. Хорошо готовит йоркширский пудинг.
– Но?.. – произнося это слово, он пристально смотрит мне в глаза. Я догадываюсь, что он уловил что-то в моем голосе.
Я пожимаю плечами:
– Она и в подметки не годится маме.
Он медленно кивает:
– Ей никто в подметки не годится, милая. В этом-то и проблема. А его отец?
– Его родители разошлись много лет назад. Он, похоже, уже не общается с отцом.
– А ты узнала, сколько ему лет? Я имею в виду Ли.
Я вздыхаю. Я не сказала папе о возрасте Ли после первого свидания с этим парнем, но понимаю, что рано или поздно это придется сделать.
– Ему тридцать два. Но он выглядит моложе своего возраста.
– О господи, Джесс…
– А какое это имеет значение?
– Имеет, если у человека двадцатидвухлетняя дочь, о которой нужно заботиться.
– Но почему? Это ведь означает, что он более зрелый, чем другие парни, с которыми я встречалась. Лично я бы сочла, что это даже хорошо.
– Да, я просто, наверное, смотрю на это совсем другими глазами.
Я знаю, про что он. Про секс. Папе не нравится, что мужчина на четвертом десятке охмуряет его маленькую девочку и тащит ее в постель. Хотя папа, конечно, никогда в этом не признается.
– К твоему сведению, он еще и более ответственный, чем все, с кем мне доводилось встречаться.
Папа вздыхает и смотрит на потолок. Я думаю, он прекрасно понимает, что я имею в виду.
– Ну а как же так получилось, что он все еще холостой в свои тридцать два?
– Я не знаю. Я спрошу его в следующий раз. Спросить? Или же я могу привести его сюда, и ты сможешь спросить его сам.
– Ты могла бы привести его, когда он привез тебя сюда вчера вечером.
– Я знаю. И теперь я рада, что не сделала этого, иначе ему пришлось бы столкнуться с таким вот допросом.
Мы некоторое время сидим молча. Я пью свой чай – главным образом для того, чтобы избавиться от необходимости разговаривать. Правда заключается в том, что я не пригласила Ли к себе домой потому, что не хотела, чтобы он видел, в каком доме я живу. Он и так ведь видел из машины убогость нашего Митолройда… Не хватало еще, чтобы он зашел ко мне домой и увидел, какая это жалкая лачуга! Этот парень привык к жизни в шикарных квартирах, и если он придет сюда, то увидит, что я – не из его мира.
– Я всего лишь пытаюсь оберегать тебя, Джесс.
– Правда? А может, ты пытаешься удержать рядом с собой свою доченьку на веки вечные?
Я встаю и направляюсь к двери. Папа опять бросает взгляд на часы. Мой поезд придет только через пятнадцать минут. Папа это знает, но, по-видимому, решает ничего по этому поводу не говорить.
Когда я прихожу на платформу, Сейди там еще нет. Прийти так рано – это вообще не про меня. Но сейчас это что-то вроде передышки между двумя неприятными разговорами. Впрочем, я подозреваю, что разговор с папой похож на легкий бриз по сравнению с ураганом, который ждет меня во время разговора с Сейди. Она прислала мне в воскресенье ответное сообщение, но оно было очень коротким: «Хорошо». Она могла бы написать что-нибудь такое, от чего мне стало бы легче, но, видимо, решила этого не делать.
Я вижу, как Сейди идет по пешеходному мостику. Судя по ее походке, она все еще очень сильно на меня злится. Даже ее кожаная куртка – и та как бы напыжилась.
– Привет, – говорю я, когда Сейди подходит ко мне. – Как прошла вечеринка?
– Хорошо.
– Мне очень жаль, что я не смогла прийти.
– Правда жаль?
– Ну конечно.
Она кивает, и мы какое-то время стоим молча. Сейди переминается с ноги на ногу. У нее никогда не получалось злиться на меня очень долго.
– А я бы не сожалела, – говорит она.
– Что ты имеешь в виду?
– Если бы я выбирала между крутым парнем, предлагающим затрахать меня аж до потери чувств, и ерундовым празднованием дня рождения какого-то подростка в Митолройде, я не думаю, что хоть сколько-нибудь сожалела о том, что не пошла на этот день рождения.
Я позволяю себе слегка улыбнуться, внимательно наблюдая за Сейди на тот случай, если улыбка окажется неуместной.
– Вообще-то, – говорю я, – он трахнул меня еще до того, как мы пошли на мероприятие.
Ее рот открывается, и она хватает меня за куртку:
– Ну ты и шлюха!
– Но я все равно думала, что поеду после того мероприятия домой, понятно? Я вовсе не собиралась пропускать празднование дня рождения.
Произнося это, я улыбаюсь уже настоящей улыбкой, чувствуя облегчение от всего того, что сказала Сейди.
– Готова поспорить, что вы сделали это и позднее, разве не так?
– Может, и сделали, – отвечаю я, сдерживая смех.
– И как, воспаление мочевого пузыря у тебя уже началось?
– Заткнись, – говорю я, пытаясь отвести ее подальше от двух людей, только что пришедших на платформу.
– Ну, тогда скоро начнется, если ты будешь продолжать в том же духе. Ты ведь еще не привыкла так часто этим заниматься, девочка.
– Думаю, я уже вполне могла к этому привыкнуть.
– Он хорош, да?
– Не жалуюсь. Но я, кстати, искренне сожалею. Я по поводу того, что не пришла на вечеринку. Я надеюсь, Мэдди не сильно сердилась.
– Она к половине десятого уже изрядно подвыпила.
– Ли сказал, что так и будет.
Сейди оборачивается и смотрит на меня, слегка выгнув бровь:
– Что ты имеешь в виду?
Я слишком поздно осознаю, что сболтнула лишнее.
– Просто я чувствовала себя очень неловко из-за того, что у меня не получается попасть на день рождения. И он пытался меня утешить.
– Понятно. – Судя по ее голосу, она не очень-то мне поверила. – Ты оставалась с ним и весь вчерашний день?
– Да. Мы пошли домой к его маме на обед, а потом ненадолго вернулись к нему.
– Еще вроде бы рановато знакомиться с родителями, а?
– Он всегда ходит к ней в воскресенье на обед. Так что в этом не было ничего особенного.
Сейди вскидывает брови:
– А мне это кажется уже довольно серьезным. Ты уверена, что не ходила туда для того, чтобы получить официальное благословение?
– Нет. Все было совсем по-другому.
– Напомни мне об этом, когда она станет твоей свекровью.
Я таращусь на Сейди. Она, конечно, и сама не понимает, что она только что сказала. Однако внутри меня все холодеет. Я делаю пару шагов в сторону, надеясь, что она не сможет увидеть мое лицо. Но она знает меня слишком хорошо, так легко скрыть от нее мои эмоции невозможно.
– Эй, я всего лишь пошутила.
– Я знаю.
– Она что, настолько ужасная?
– Нет. Немного странная и прямолинейная, но ничего такого, с чем я не смогла бы справиться.
– В чем же тогда проблема?
Я смотрю вверх, на небо. Мне очень сильно хочется рассказать ей обо всем, но я понимаю, что чем больше я расскажу, тем хуже ей будет, когда я умру. Я не могу так поступить с ней.
– Все, что так или иначе касается того, что может произойти в будущем, напоминает мне о тех публикациях в «Фейсбуке» – только и всего.
– Но ты же вроде бы сказала, что это все уже прекратилось…
– Да, прекратилось. Но меня эти публикации все же слегка вывели из равновесия.
Мы некоторое время молчим.
– У тебя все нормально, точно? – тихо спрашивает Сейди.
– Да. Все прекрасно.
– Хорошо. Ты меня заставила слегка поволноваться.
Я чувствую, что у меня на глазах вот-вот выступят слезы. Сейди, черт побери, всегда была так добра ко мне. Она – единственный человек, который понимает (или, по крайней мере, пытается понять), что со мной происходит. А я вот заставляю ее волноваться. Мне нужно попытаться заставить ее забыть об этом или хотя бы убедить, что я тоже во все это не верю.
Поезд медленно подъезжает к станции. Пока мы ждем, когда откроются двери, я поворачиваюсь к Сейди:
– Ты можешь вообще забыть о том, что я тебе про это когда-то рассказывала? Я просто чувствую себя из-за этого какой-то дурой. Полной дурой. Я вела себя как полная идиотка.
– Конечно могу, – говорит она.
– Спасибо, – отвечаю я, надеясь, что она когда-нибудь в будущем вспомнит об этом разговоре. И что это, возможно, поможет ей не судить себя очень строго.
Новый график – на следующие две недели – вывешен в комнате для персонала. Мне предстоит работать оба уик-энда и до половины одиннадцатого каждый вечер, кроме завтрашнего дня, а также понедельника и вторника на следующей неделе, когда у меня будут выходные.
– Черт побери!.. – говорю я, разглядывая график.
– Что такое? – спрашивает Сейди.
– В ближайшие две недели я почти не смогу видеться с Ли.
– Ты будешь ходить на свидания с ним в обеденный перерыв.
– Это не одно и то же.
– Ты имеешь в виду, что ты не сможешь с ним трахаться?
– Нет, – говорю я, резко поворачиваясь к Сейди. – Я имею в виду, что хочу проводить с ним время по-настоящему. Прошлый уик-энд был просто изумительным, но теперь одному только Богу известно, когда мы сможем это повторить.
Сейди подходит ко мне и смотрит на график.
– Я предложила бы нам с тобой поменяться, – говорит она, – но мы с тобой в одних рабочих сменах.
– Я знаю. Но все равно спасибо. Мне, думаю, остается лишь надеяться, что он увлечен мною настолько, что не бросит меня из-за этого.
Примерно через час приходит сообщение от Ли.
Спасибо за классный уик-энд. Последнее время, выделенное для собеседования, – полдень среды. Я зарезервировал его для тебя. Поставь меня в известность. Но не настаиваю. Когда я снова тебя увижу? X
Я закрываю глаза и вздыхаю. В полдень в среду я могла бы сходить: работа в этот день у меня начинается в два. Ли хочет со мной видеться, но если я буду и дальше работать здесь, в кинотеатре, то встречаться с ним по вечерам не смогу. Ему в конце концов надоест меня все время ждать, и он начнет встречаться с кем-нибудь другим. Я не могу так рисковать. Не хочу, чтобы эта моя новая жизнь так быстро закончилась. Она ведь мне уж очень нравится. Я быстренько отправляю ответ, чтобы вдруг не передумать.