А он явно запал на Джесс. Ему нужна Джесс и нужно все то, что он может от нее получить. Он преобразится, когда станет отцом. Он не совершит тех ошибок, какие совершал Саймон. Он лучше Саймона. Всегда был и всегда будет лучше его.
ЛИЧНОЕ СООБЩЕНИЕ
Сейди Уорд
13/09/2017 10: 45
Со мной недавно связались полицейские. Они сказали, что бывшая подружка Ли обратилась в полицию и выдвинула против него обвинение. Причем, похоже, довольно серьезное. Они расспросили ее, и она рассказала им о возможном свидетеле, которого они собираются допросить. Все это, конечно, к твоему делу прямого отношения не имеет, но теперь получается, что не одна я его в чем-то обвиняю. Другие люди говорят нечто аналогичное. Это означает, что полицейские теперь воспринимают это всерьез. Они уже не положат все эти сведения под сукно. Я не перестану бороться, Джесс. Мне наплевать, что я наживаю себе недоброжелателей: мне необходимо добиться того, чтобы стала известна правда.
Я знаю, что это расстроит твоего отца, но я борюсь за справедливость, и по-другому я не могу поступить. Он слишком добрый, твой папа. Всегда видит в людях только все самое лучшее. Именно поэтому Ли и сумел запудрить ему мозги. Я не собираюсь ничего обнародовать здесь, в «Фейсбуке», зная, что Ли может это увидеть, но я уверена, что рано или поздно им займутся полицейские. Они уже раскручивают это дело. Детектив, которая позвонила мне (женщина-шотландка), была настроена очень серьезно – я это почувствовала. Она разговаривала со мной совсем не так, как тот мужчина, который принимал у меня заявление и который не проявил никакой заинтересованности. Уж она-то не оставит ни одного неперевернутого камня. Она сама так выразилась, когда говорила со мной. Я буду продолжать бороться, Джесс. Ради тебя и ради Гаррисона. Именно так поступают настоящие друзья.
Воскресенье, 13 марта 2016 года
Я прячу свой телефон, когда Ли возвращается в автомобиль, заплатив за бензин. Мои руки дрожат. Я впервые зашла в «Фейсбук» с того момента, как мы отправились на отдых, и уже сильно жалею о том, что сделала это. Это не может быть правдой. Я не могу поверить, что Ли избил какую-то свою подружку. Он был по отношению ко мне исключительно добрым и внимательным: держал мою руку, когда я нервничала в самолете, делал мне комплименты, покупал мне различную одежду. Я, конечно, помню и то, как он повел себя по отношению к той официантке в отеле. Я видела вспышку гнева, видела, какими сердитыми стали его глаза. Официантка его испугалась. Он явно способен вызывать страх у женщин. Возможно, он потерял контроль над собой, возможно, он зашел слишком далеко. Однако кричать на кого-то и кого-то избить – это далеко не одно и то же. И я все еще не верю, что Ли может кого-то избить. Возможно, его бывшая подружка преувеличивает. Возможно, она ревнует, что Ли женился не на ней, а на мне, а Сейди усугубила все это тем, что обратилась в полицию, и вот теперь они пытаются найти на него какой-нибудь компромат. А ведь совсем не трудно найти компромат, если ты его настойчиво ищешь. Мы все совершаем поступки, о которых потом жалеем. Поступки, о которых нам не хочется, чтобы кто-то что-то узнал.
– У тебя все в порядке? – спрашивает Ли, садясь в автомобиль.
Я вдруг осознаю, что сижу в очень напряженной позе, сжав кулаки так, что суставы аж побелели.
– Да, но я немного переживаю из-за папы.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я зашел с тобой к тебе домой?
– Я думаю, будет лучше, если я сообщу ему сама, наедине.
– Потому что ты полагаешь, что он может отнестись негативно?
– Для него это будет очень неожиданным – только и всего. Он скажет, что мы чересчур торопимся.
– Если ты хочешь отложить свадьбу до следующего года, я не возражаю. Если, конечно, так для тебя будет легче.
Я качаю головой, думая о Гаррисоне. Он, наверное, был зачат сразу после того, как мы поженились. А пока что Ли все еще использует презервативы. Я думаю, он перестанет пользоваться ими только после того, как мы поженимся. Если же мы отложим свадьбу, не будет никакого Гаррисона до того, как я умру. Наш сын не появится на этот свет. А такого допускать ни в коем случае нельзя.
– Спасибо, но не надо откладывать. Я хочу, чтобы свадьба состоялась в июле, как мы и договаривались. Всем остальным людям просто придется свыкнуться с этим.
– Ну что ж, если тебе потребуется поддержка, дай мне знать. И если твой папа захочет познакомиться со мной поближе, я не возражаю. Я могу поговорить с ним, как мужчина с мужчиной. Заверить его в своих благих намерениях.
Я смотрю на него, приподняв брови от удивления.
– Послушай, милашка, – улыбается Ли, приводя автомобиль в движение, – я – идеальный потенциальный зять. Аккуратный, платежеспособный, даже мухи не обижу.
Я сжимаю свои кулаки еще крепче и смотрю в окно, стараясь не думать о публикации Сейди.
Как только я переступаю через порог, папа подходит ко мне и крепко меня обнимает.
– О-о, путешественница вернулась. Ну, и как там Венеция?
Он похож на какого-то доверчивого лабрадора, которого оставили дома одного и который сейчас увидел, что его хозяин наконец вернулся. Видеть мне это больно, особенно если учесть, что я сейчас собираюсь ему сообщить.
– Венеция удивительная. Она очень красивая.
Он идет закрыть дверь.
– Ли уехал?
– Да. Мы с ним, честно говоря, оба очень сильно измотаны. Думаю, ему хотелось побыстрее вернуться домой.
– Может, угостить тебя горячим какао по случаю твоего возвращения?
– Это было бы замечательно, спасибо, – говорю я, садясь за кухонный стол.
– Ну что, ты там насмотрелась на туристические достопримечательности?
– Да. Ли показал мне практически все интересные места. Мы ходили на мост Риальто, в оперный театр и даже поднимались на вершину какой-то высоченной башни на площади Святого Марка.
– Это колокольня – «кампаниле», – говорит папа. – А оперный театр называется «Театро Ла Фениче».
Он говорит это, старательно изображая итальянский акцент, и я невольно улыбаюсь.
– Да мне все равно, как они называются, – говорю я. – Мы чудесно провели время.
– Вот и хорошо, – говорит он, наливая молоко в кастрюлю.
Я держу свою левую руку под столом, потому что хочу рассказать ему обо всем до того, как он увидит кольцо. Момент сейчас для этого, по-моему, вполне подходящий.
– Кстати, – продолжаю я, – у меня для тебя есть новости.
Папа поворачивается ко мне. Наверное, из всего, о чем он может сейчас думать, лучшее для меня – это если он предполагает, что я беременная, тогда свадьба станет для него как бы облегчением.
– Ли сделал мне предложение, – говорю я, вытаскивая левую ладонь из-под стола и показывая кольцо на пальце.
Если папа и почувствовал облегчение от того, что я вовсе не беременная, то он этого никак не показал. Судя по выражению его лица, он и таких слов от меня услышать никак не ожидал.
– Ты выходишь замуж? – спрашивает он, и его лицо как-то странно при этом кривится.
– Я знаю, что это, наверное, кажется со стороны чрезмерно поспешным, но я люблю его, папа, а он любит меня. И он для меня очень даже подходит. Я в этом уверена.
– Все всегда так думают, когда женятся или выходят замуж, Джесс.
– Ты говорил, что он тебе понравился, папа.
– Да, говорил. И сейчас могу это сказать. Однако я с ним почти не общался.
– В чем же тогда проблема?
Он снимает молоко с плиты и медленно наливает его в мою кружку.
– Проблема, – говорит он, поворачиваясь и передавая мне какао, – заключается в том, что я тебя очень сильно люблю и не хочу, чтобы ты влипла в какие-либо неприятности.
– И что теперь? Мне, получается, не следует ни с кем встречаться из опасения, что они могут меня потом бросить?
– Нет. Но ты и сама сказала, что это все чересчур поспешно.
– Некоторые люди ждут годами, но все потом все равно получается не так, как хотелось бы. Вспомни, например, тетю Сару.
– Да, я знаю, – говорит он, садясь напротив меня. – Но это была не ее вина. Она ведь не могла предвидеть, что он станет тайно встречаться с кем-то еще менее чем через год после их свадьбы.
– Нет, не могла, но до этого она была рядом с ним девять лет. Вот что я имею в виду. Человека невозможно изучить досконально.
– Может, и нельзя, но у людей больше шансов наладить прочные отношения, если у них уже несколько лет за спиной.
Я ударяю ладонью по столу. Папа от неожиданности едва не подпрыгивает. Мне хочется крикнуть ему, что у меня нет нескольких лет. Для меня – сейчас или никогда.
– Послушай, я, как и ты, совсем не хочу испортить свою жизнь. Тебе нужно наконец просто позволить мне жить своей собственной жизнью. Именно это сказала мне мама перед тем, как умерла. Она сказала, что я должна быть честной с самой собой и должна жить той жизнью, о которой всегда мечтала.
Цитировать маму – это подло. Я это знаю. Но мне необходимо задействовать все рычаги для того, чтобы привлечь папу на свою сторону. Я хочу, чтобы он был рад предстоящему событию. Мне кажется, что тогда ему впоследствии будет легче.
Папины глаза становятся такими жалостными, как у олененка Бэмби. Он встает, подходит ко мне и прижимает мою голову к своей груди.
– И она, конечно же, была права. Твоя мама всегда была права. Мне просто тяжело отпускать от себя мою маленькую девочку.
Я встаю и крепко его обнимаю, вытирая при этом свои слезы о его плечо в кардигане.
– Я никогда не перестану быть твоей дочерью.
– А я никогда не перестану за тебя переживать. Я не смог бы выдержать, если бы тебе снова пришлось страдать.
Не сдержавшись на этот раз, я всхлипываю. Папа тянется рукой к кухонному столу и, достав из коробочки салфетку, передает ее мне.
– Ты уверена в нем, Джесс? Может, тебе просто очень сильно вскружил голову симпатичный парень с классной работой и красивой машиной?