– Нет, – резко говорю я.
– Ты любишь его?
– Да.
– Он любит тебя?
– Да.
– Тогда в чем проблема?
Я с трудом сглатываю. Она же не понимает, что я говорю про Гаррисона.
– Это тяжело. Вот и все.
– Тебя что, охватила предсвадебная нервозность?
– Да. Думаю, что именно так. Но я с ней справлюсь.
– Ты уверена?
Вытирая глаза, я киваю. Сейди сжимает мои плечи еще раз и выпускает меня из своих объятий:
– Вот и слава Богу, потому что я уже купила себе новое платье и все такое прочее.
Мне удается улыбнуться сквозь слезы.
– Я купила даже шляпу, – добавляет она.
– Но тебе не идут шляпы. Ты сама это говорила.
– Я знаю. Но я подумала, что это не будет иметь значения, потому что все в любом случае будут таращиться на тебя – а значит, я смогу немного посумасбродничать.
Я качаю головой:
– Я люблю тебя, сумасбродная ты девушка.
– Но не пытайся меня растрогать. Я берегу слезы на потом.
Я достаю из своего кармана конверт и протягиваю его ей.
– Что это?
– Положи это в какое-нибудь надежное место. Вскрой его только в том случае, если со мной произойдет что-то плохое.
– Перестань, Джесс. Я ведь уже подумала, что мы сейчас все уладили. Или нет?
– Это все, о чем я тебя прошу. Я почувствую себя лучше, если ты возьмешь. Пожалуйста.
Она берет конверт и засовывает его в карман своей куртки.
– Спасибо, – говорю я. – Пожалуйста, помни, что это был мой собственный выбор и что все равно ты не смогла бы меня отговорить. Хорошо?
Она пожимает плечами. Мы молча идем вдвоем вдоль канала.
Я не могу сказать, что я не узнаю девушку, которая смотрит на меня из зеркала. Еще как узнаю. Я узнаю ее по фотографии в «Фейсбуке». У нее такие же волосы и такой же макияж, такое же платье, такое же выражение неуверенности в глазах. Я ее узнаю. Я понимаю, что она делает то, что должна сделать. Я в последний раз окидываю взглядом свою спальню. Так много воспоминаний – хороших и плохих. Но я сейчас хороню Джесс Маунт вместе с ними. Сегодня – новое начало. Новое начало в моей жизни. Новая жизнь.
У папы появляются на глазах слезы, едва он видит меня на лестнице.
– Ой, ну перестань, – говорю я. – Ты испортишь мне макияж, если будешь плакать и растрогаешь меня.
Он улыбается и вытирает лицо.
– Ты такая красивая.
– Я надела под это платье ботинки «ДМ».
– Лучше этого не делать.
Я приподнимаю платье, чтобы показать ему, что я шучу: у меня на ногах – такие туфли, какие должны быть у невесты. Почему подобные вещи могут кого-то всерьез беспокоить, я не знаю, но Анджела настояла.
Когда я дохожу до основания лестницы, папа целует меня в обе щеки. Его взгляд останавливается на моем колье.
– Это идеально, – говорит он.
– Я знаю, – отвечаю я, слегка прикасаясь к украшению.
– Если ты в какой-то момент почувствуешь, что она тебе нужна, просто вспомни о том, что она рядом с тобой.
Я киваю. К нашему дому подъезжает автомобиль. А точнее – белый лимузин.
Я смотрю на папу.
– Честно говоря, я вполне могла бы доехать и на твоей машине, – говорю я.
– Нет, – отвечает он. – Сегодня у тебя очень важный день, и мне захотелось, чтобы автомобиль, в котором ты поедешь, был особенным.
– Спасибо, – говорю я.
Папа сам заплатил за лимузин. Я знаю об этом от Ли. Папа заплатил и за еду. Я попросила Ли позволить папе это сделать, потому что мне не хотелось унижать его отцовское достоинство.
Когда папа открывает дверь, на улице уже собрались люди. Пожилые женщины, которые здоровались с мамой, когда она вела меня в школу и из школы. Дети на велосипедах. Парень из кафе, в котором продают рыбу с картофелем. Несколько человек, которых я вроде бы видела на похоронах мамы. Они все начинают хлопать в ладоши. Я улыбаюсь, потому что не знаю, что мне еще делать.
Шофер обходит свой автомобиль и открывает для меня дверцу. Я приподнимаю подол своего платья и сажусь в автомобиль – сажусь с таким видом, как будто делаю это каждый день и как будто я знаю, что делаю. Папа садится рядом со мной, берет меня за руку и слегка сжимает ее.
– Жаль, что ее нет сегодня здесь, рядом с тобой, – шепчет он.
– Да, – отвечаю я. – Мне тоже жаль.
Автомобиль объезжает фонтан перед главным входом в отель и останавливается перед этим входом. Ну все, сейчас все окончательно решится. Если я ступлю на красную дорожку, которая ведет от автомобиля к входной двери, моя жизнь пойдет в одном направлении; если я попрошу шофера отвезти меня назад, домой, она пойдет совершенно в другом направлении. В направлении, в котором не будет «Г».
Папа снова слегка сжимает мою руку.
– Готова? – спрашивает он.
Я киваю. Перед моим мысленным взором – фотография Гаррисона. Я делаю это ради него. Для меня невыносима мысль о том, что его может не быть, что я могу потерять своего ребенка еще до того, как он будет зачат – не говоря уже о том, что рожден. И если мне придется ради этого рискнуть своей жизнью – ну что же, да будет так. Я выбираю его. Я выбираю своего сына. И я возлагаю на Сейди задачу добиться того, чтобы Гаррисона в будущем передали моему папе, если возникнет такая необходимость.
Я выхожу из автомобиля. Мои ноги слегка дрожат. Папа подходит ко мне и берет меня под руку. Я ему за это очень благодарна. На верхней ступеньке перед входом в отель стоит Мари – координатор свадьбы от отеля. Она широко улыбается мне.
– Добрый день, – говорит она. – Вы выглядите удивительно красиво. Все вас уже ждут в зале.
– Я опоздала, да?
– Нет, как раз вовремя. Пойдемте со мной. Я отведу вас в зал и сообщу регистратору, что вы уже здесь.
Я иду по отелю за ней. Мое платье шелестит, пальцы ног отчаянно пытаются как-то цепляться за мои туфли невесты, которые на размер больше, чем нужно. Я уже выбрала для себя этот путь. И свернуть с него не могу. Может, я сейчас иду к месту своей казни. И может, у меня еще есть шанс быть в последнюю минуту помилованной. Тот факт, что так много из всего этого оказалось верным, еще не означает, что верным окажется все. Возможно, еще в моих силах изменить то, чем все это закончится…
Мы останавливаемся перед дверьми, ведущими в нужный нам зал. Я слышу за ними какие-то голоса, затем начинает играть музыка. Двери открываются. Значит, мне нужно войти. Но мои ноги не двигаются. Я парализована от шеи и до пят. Работоспособной осталась только моя голова: глаза видят мужчину, которого я люблю и который стоит сейчас в этом помещении, а уши слышат крики, которые я издаю, когда он убивает меня, и мой мозг аж начинает болеть в своих отчаянных попытках разобраться, чему же я должна верить.
Я снова начинаю дрожать.
– С тобой все в порядке? – шепотом спрашивает папа.
Я киваю. По моей щеке медленно течет слеза.
– Я тебя держу, – шепчет папа. – Я не дам тебе упасть.
Он держит меня под руку еще крепче. Я поднимаю другую руку и прикасаюсь к колье. Моя мама – здесь. Она рядом со мной. Она понимает, что я должна делать. И она будет ждать меня там, за чертой, на другой стороне.
Я начинаю идти. Покосившись на папу, я вижу, что и у него на лице слезы. Но он все так же крепко держит меня под руку. Я чувствую, что все поворачивают ко мне головы, но я не вижу лиц приглашенных. Я замечаю только какую-то шляпу. Это, видимо, шляпа Сейди, потому что из всех знакомых мне людей только она одна могла додуматься надеть на мою свадьбу огромную черную шляпу. Я слышу приглушенное оханье и аханье, но я не знаю, кто его издает. Мои глаза неотрывно смотрят на мужчину, стоящего посреди этого зала. Мужчину, к которому я подхожу все ближе и ближе. Моя судьба. Моя любовь. Мой убийца. Он уже вот-вот станет моим мужем. Когда я подхожу к нему, он поворачивает голову и улыбается мне. Он говорит мне лишь одно слово: «Красавица». Сердце мое екает, заметавшись между любовью и ненавистью. Я чувствую, что вот-вот упаду, и протягиваю руку вперед в надежде спастись. Он берет меня за руку и поддерживает меня. Регистратор начинает что-то говорить. Я чувствую у себя под ногами в туфлях песок. Совсем немножко, но он как-то туда попал.
«Брак в нашей стране – это союз двух людей, добровольно заключивших этот союз».
Да, я делаю это добровольно. Я сама отдаю себя на заклание. Я – лев Аслан у каменного стола в Нарнии[29].
«…торжественный и обязывающий характер клятв, которые вы сейчас дадите».
Я смелая и сильная. Теперь наступает моя очередь говорить. Моя очередь рычать, как лев.
«Я торжественно заявляю, что мне неизвестны никакие юридические препятствия, в силу которых я, Джессика Маунт, не могла бы вступить в брак с Ли Гриффитсом».
Это, конечно же, ложь. Мне известна одна очень весомая причина. Но я не могу здесь о ней рассказать. Я должна принять свою смерть с достоинством.
«Я призываю присутствующих здесь людей в свидетели того, что я, Джессика Маунт, беру тебя, Ли Гриффитс, в свои законные мужья».
Ну вот, я сделала это. Не так уж все было и плохо. Ни капельки не больно. Я все еще здесь, я все еще дышу. Все еще. Нас провозгласили мужем и женой. Ли наклоняется ко мне и целует меня. Я закрываю глаза. Я вижу, как мне улыбается «Г». Он уже скоро будет внутри меня. Очень даже скоро.
ЛИЧНОЕ СООБЩЕНИЕ
Анджела Гриффитс
09/01/2018 10: 34
Он не делал этого. Впрочем, мне нет необходимости тебе это сообщать, потому что ты и сама это знаешь. Услышать это нужно совсем другим людям. Тем, кто слушает ложь и верит ей целиком и полностью. В нашей стране человек считается невиновным, пока не будет доказано, что он виновен. По крайней мере, так должно быть. Но люди уже разносят слухи. Показывают пальцем и перешептываются. Разводят очень много дурацкой суеты из ничего.
В этом, конечно же, виноваты они – Эмма и та твоя глупая подружка. Придумывают вдвоем всякие враки, как парочка современных ведьмочек. Я не могу понять, почему в полиции восприняли их заявления всерьез. Их, конечно, выведут на чистую воду, когда начнется разбирательство в суде. Когда будет доказано, что все эти заявления – всего лишь ложь.