– Послушай, давай просто забудем о вчерашнем вечере, – говорит он. – Я думаю, мы оба были уставшими, и я знаю, что у тебя был нелегкий день. А может, начнем отмечать Рождество заново? Отметим его только вдвоем… Точнее говоря, втроем, – поправляет он себя.
– Но…
Он прислоняет к моим губам палец, как бы замыкая их:
– Ни единого слова. Я не хочу, чтобы ты о чем-то переживала. Ты просто расслабься. Я буду ухаживать за тобой весь день. Можешь даже не вставать с постели, если не хочешь этого делать.
Он берет свой рогалик и откусывает от него кусочек. Я слишком удивлена для того, чтобы что-то сказать, поэтому я просто отвожу взгляд в сторону и смотрю в окно.
Мы собрались отмечать наступление Нового года не у себя дома. Пойдем в какой-то местный бар, где соберутся коллеги Ли и их партнеры. По правде говоря, я не могу себе даже представить, что может быть хуже. Я никогда не любила канун Нового года. Помнится, еще ребенком я долго упрашивала маму разрешить мне не ложиться спать, чтобы я могла дождаться момента наступления Нового года. Она в конце концов согласилась. И я сидела, смотрела и слушала по телевизору бой часов Биг-Бен, ожидая, что затем произойдет нечто необыкновенное. Когда этого не произошло, когда на экране телевизора несколько человек – один из них в шотландской мужской юбке – всего лишь стали обниматься, я повернулась к маме и спросила:
– Что, вот это и все?
Она кивнула.
– Боюсь, что все, – сказала она. – Ты разочарована, да?
После этого наступление Нового года меня уже никогда не интересовало. В последние несколько лет мы с Сейди в новогоднюю ночь просто смотрели фильмы. И если честно, именно этим мне хотелось бы заняться и в эту новогоднюю ночь. Но сказать об этом Ли я, конечно же, не смогла.
Он заходит в спальню – выглядит, как всегда, великолепно даже в мелких деталях.
– Нам уже пора идти, – говорит он, видя, что я все еще сижу на кровати в лосинах и джемпере, в которых я ходила с самого утра.
– Мне, если честно, туда идти не хочется, – говорю я.
– Почему? Что случилось?
– Ничего. Я просто очень устала, и если я туда пойду, то к десяти часам буду уже засыпать на ходу, а мне не хочется заставлять тебя уходить оттуда так рано.
– Хорошо, – говорит он таким неприятным тоном, по которому однозначно понятно, что ничего хорошего он в этом не видит. – Мы не пойдем.
– Нет, ты сходи сам. Я не хочу портить тебе праздник.
– Ты уверена?
– Да. Со мной все будет в порядке. Я лягу спать пораньше.
– Я постараюсь не задерживаться там надолго после полуночи.
– Находись там столько, сколько захочешь.
– Хорошо. Тогда я, пожалуй, пойду – раз уж я готов.
– Да-да, иди. Желаю хорошо повеселиться. Передай там всем от меня привет.
Последнюю фразу я сказала совсем не искренне. Никто из его друзей для меня не друг. Они – люди не моего сорта. Сейди была права: они все самодовольные и заносчивые рекламщики. Никто из них никогда не говорит мне ничего, кроме как «Привет» и «Пока». Они относятся ко мне так, как будто я хуже их, причем только потому, что работаю за стойкой дежурного администратора.
– Договорились. Ну что же, с Новым годом!
Он наклоняется и целует меня в макушку. Свою первую встречу Нового года вместе с ним я представляла себе другой. Совсем другой.
Едва он ушел, я хватаю свой мобильный телефон и звоню Сейди. Есть ведь вероятность того, что она сейчас ничем не занята, а значит, могла бы приехать ко мне. Она здесь еще ни разу не была. Я не представляла себе, как ее приглашать, после всего того, что сказал мне о ней Ли. Даже если бы я выбрала время, когда его нет дома, я невольно переживала бы, что он может неожиданно прийти домой и увидеть ее здесь – и тогда это спровоцировало бы у него очередную вспышку гнева. В телефоне звучит пара гудков, прежде чем Сейди отвечает на звонок. Я слышу какой-то громкий фоновый шум.
– Привет, – говорит она. – Как дела?
– Все в порядке. Немного устала – только и всего. Ты где?
– На работе. Я вызвалась поработать сегодня в вечернюю смену, потому что не нашлось более интересных вариантов. А ты где?
– Дома. Дома у Ли, я имею в виду. Мы собирались пойти кое-куда поразвлечься, но мне этого делать не захотелось.
– То есть у тебя сейчас тихий вечер наедине с мужем?
– Нет. Он ушел. У него там что-то вроде корпоратива. Я сказала, что не против.
– Правильно.
– Во сколько ты заканчиваешь? Мне вдруг пришло в голову, что ты, возможно, захочешь ко мне заглянуть.
– Боюсь, что не раньше одиннадцати. Кроме того, Адриан купил билеты на какой-то концерт здесь, в Лидсе, и я сказала, что пойду с ним.
– Да, конечно. Ну ладно.
– Вообще-то я запросто могу отказаться и вместо этого прийти к тебе. Хочешь?
– Нет, не надо. Я не хочу нарушать твои планы. Тем более что к такому позднему времени я уже, наверное, усну.
– Ну ладно, если ты так считаешь…
– Да. Но я все равно с тобой скоро увижусь. Желаю хорошо провести время.
– И тебе того же самого. Ну, и чтобы сны тебе снились хорошие.
Я нажимаю на кнопку отбоя, прикусив нижнюю губу. Несколько секунд спустя мой телефон издает звуковой сигнал. Это пришло сообщение от Сейди: она прислала мне целую кучу идеограмм, рассматривать которые мне совсем не хочется. Я щелкаю на иконке «Фейсбука». Люди все еще обсуждают кончину Кэрри Фишер[36] и публикуют ссылки на «Звездные войны». Ли отнесся к данному событию абсолютно равнодушно, и это меня удивило. Когда я спросила его, в чем причина его равнодушия, он сказал, что его интересовали в «Звездных войнах» только персонажи мужского пола.
Все заявляют в своих публикациях, как им не терпится дождаться конца этого ужасного 2016 года. И выражают свою скорбь по поводу того, как много умерло в этом году знаменитостей. А меня сейчас одолевают мысли о том, что на следующий год все эти люди будут говорить, каким ужасным был год 2017-й. И будут поминать меня.
Я захожу в свою «Хронику» и нахожу в ней последнюю фотографию «Г».
– Не могу дождаться встречи с тобой, – говорю я, целуя экран.
Затем я ложусь спать, зная, что, когда проснусь, уже наступит год, в который я встречусь с ним и в который я с ним попрощаюсь.
11 июля 2018 г.
Ровно год назад я потеряла свою лучшую подругу. Я все еще не могу поверить в то, что тебя не стало, Джесс. Я все еще высматриваю тебя на железнодорожной платформе, я все еще ожидаю услышать на работе твой смех, и я все еще скучаю по тебе так, что это невозможно выразить словами.
Не у всех есть такая лучшая подруга, какая была у меня. Мои самые ранние воспоминания – о том, как мы играли с тобой на школьном дворе. Я не помню свою жизнь до тебя. Для меня жизнь как бы началась заново, мне пришлось учиться жить без тебя. И большую часть времени мне это удается, хотя я не живу, а просто существую: делаю свою работу, пытаюсь вести себя вежливо при общении с людьми… Но иногда, проснувшись утром, я не могу думать ни о чем, кроме того, что произошло с тобой. Иногда я лежу в постели ночью и не могу заснуть, потому что чувствую себя из-за всего этого очень плохо. После твоей смерти в моей жизни образовался огромный и ужасный вакуум, который когда-то заполняла ты. Я скучаю по тебе, Джесс. Я люблю тебя, и хотя мне нельзя сообщать здесь что-либо о том, что произошло, я хочу, чтобы ты и все остальные люди знали, что, когда начнется разбирательство в суде, я буду говорить правду, только правду, ничего, кроме правды. И я сделаю это ради тебя.
Вторник, 14 февраля 2017 года
В прошлом году были розы. Две дюжины роз. Я помню, как их доставили к нам на работу и Нина пробормотала, что у некоторых людей намного больше денег, чем здравого смысла. Я помню, что чувствовала себя особенной, избалованной, обожаемой.
В этом году – лишь открытка на кухонном столе.
– С Днем святого Валентина! – говорит Ли, подходя ко мне и целуя меня.
Я не чувствую себя достойной и этого. Я стою в своем замызганном домашнем халате, пояс которого неплотно завязан вокруг моего выпирающего живота. Мои волосы растрепаны, а под глазами – темные круги. Я не знаю, черт возьми, кто они такие – те женщины, про которых говорят, что они во время беременности расцветают. Я вот явно не расцветаю. Я увядаю и сохну прямо у него на глазах.
– Спасибо, – говорю я, доставая свою открытку из кармана халата и передавая ее Ли.
Мы открываем открытки одновременно. Ли написал внутри «Маме моего сына». И я снова спрашиваю себя: что же произошло с Джесс – девушкой, в которую он влюбился? Я не уверена, что она все еще существует. Мы оба издаем соответствующие возгласы. Я не знаю, что мне после этого следует сказать. Я включаю радио, чтобы как-то смягчить атмосферу неловкости, которая возникает, когда мы начинаем завтракать. Потом Ли загружает посудомоечную машину, а я тем временем собираюсь на работу. Я в конце концов сдалась в борьбе за свой внешний вид и купила себе одежду для беременных. Я старалась не употреблять этот термин: от слов «одежда для беременных» меня аж начинает тошнить, – но я уже дошла до того момента, когда попросту не могу носить обычную одежду на пару размеров больше. Я надеваю лосины для беременных и натягиваю новый черно-серый балахон. Повернувшись к зеркалу, я смотрю на свое отражение. Единственное, что мне приходит при этом в голову, – так это что Сейди описалась бы от смеха, если бы увидела меня сейчас. Я расчесываю волосы щеткой и завожу их за уши в тщетной надежде, что это хоть как-то спасет во мне остатки презентабельности. Нет, не спасает. Я выхожу в коридор, где меня уже ждет Ли. Окинув меня взглядом, он хмурится.
– Ты собираешься пойти на работу вот в этом?
– Я знаю, что это не очень презентабельная одежда, но ничего другого на меня уже больше не налазит.