Провинциальное управление национальной безопасности (ГУНБ) Исламской Республики располагалось в то время там же, где в 80-е годы прошлого века размещалось управление службы государственной информации, а попросту афганский КГБ. Те же здания, те же кабинеты. Только государственный флаг, развевающийся над зданием, чуть-чуть изменился да вместо портретов бывших президентов демократического Афганистана Бабрака Карамаля и доктора Наджибуллы на стенах висели фотографии Хамида Карзая. В просторном кабинете начальника спецслужбы вдоль стен стояли бархатные диваны и множество чайных столиков, на которых в красивых блюдах было выложено традиционное афганское угощение к чаю — спелые миндальные орехи, желтый сушеный горох, продолговатый матовый и зеленоватый сладкий изюм, кульча (орехи, залитые сахарным сиропом). Офицеры-интенданты разносили гостям ароматный зеленый чай.
Ходайдад, находившийся в центре всеобщего внимания, увидев меня, входившего в кабинет, на языке дари обратился к руководителям ГУНБ:
— А это наш старый друг-«шурави», в годы Апрельской революции служил у военных советников в 4-й танковой бригаде.
Лица «комитетчиков» засияли улыбками: все они в те далекие годы служили в ХАД, и для них, по существу, на сегодня мало что изменилось, разве что портреты вождей. Они сразу вспомнили русский язык и далекие дни, называя их «добрым временем». Водитель нашего авто, долгие годы возивший советских советников на «уазике», по дороге в управление называл нас товарищами, делая ударение на букву «и». Дривар (по-афгански шофер) все помнил и пригласил в гости к нему домой в Кабуле. Он здесь находился в спецкомандировке. Добрые времена уходят, но помнящие их люди пока остаются. Потом уйдут и эти люди, и неизменными останутся только горы и голубое афганское небо над ними.
Австралийские «спецы» и оперативные работники ГУНБ, вооруженные разнообразными автоматами и винтовками с оптическим прицелом, зорко охраняли гостей главы провинциального управления безопасности, которые в это время выпивали десятки литров зеленого чая. Они были подчеркнуто вежливы и приветливы. Это отличительная особенность работы спецслужб. Грубить в Афганистане иногда может только полиция, профессионалы же считают это недопустимым. Вечером над Файзабадом пошел проливной дождь, появилась радуга, причудливо расцветившая склоны гор во все свои цвета. Воздух наполнился озоном, и стало очень легко дышать. И хотя струи воды заливались под воротники, все стояли на улице под дождем и смотрели на это чудо природы. Горы становились то желтыми, то зелеными, то фиолетовыми. Это было фантастическое зрелище, наверное, самое красивое из тех, что я видел за все годы, проведенные в Афганистане.
На обратном пути в Кабул в том же трещавшем самолете, экипаж которого оказался украинским, я сел в кресло рядом с министром и подробно расспросил его об успехах, достигнутых его ведомством в целом по стране. И узнал от него, что в текущем году посевы опиумного мака могли сократиться на 30 %. Объем производства героина в Афганистане в 2007 году составил более 800 тонн и стал рекордным за всю историю этой страны, но площади плантаций мака начали сокращаться. За несколько последних лет министерство проделало большую работу в этом направлении. В 2006 году посевы наркосодержащих растений прекратились в шести провинциях, в 2007-м — еще в семи. В 2008 году министерство планировало освободить от этих посевов еще семь провинций. Таким образом, в 20 афганских провинциях не будет культивироваться опиумный мак.
— Афганскому министерству за короткий промежуток времени удалось наладить очень хорошие и тесные отношения с Россией в деле борьбы с производством и оборотом наркотиков. Я этому очень рад, — сказал Ходайдад. Говоря о предполагаемом количестве наркотиков, которое может произвести Афганистан в 2008 году, министр ответил, что точные подсчеты будут производиться только в августе.
Успешнее всего борьба с культивацией мака велась в то время на севере, северо-востоке и востоке Афганистана. Частичных успехов удалось добиться в некоторых южных и центральных регионах страны. Наркотические растения культивировались преимущественно там, где хозяйничали террористы, действовали «Аль-Каида», боевики «Талибан» и, как следствие, наркобароны. Успешной борьбе с ними препятствовали открытые участки границы с Ираном и Пакистаном. Наиболее проблемными являлись провинции Нимруз, Гельменд, Кандагар, Джаузджан и Фарах. По словам главы министерства, жителям Афганистана обещают, что если они прекратят сеять наркосодержащие культуры, то непосредственно в их провинции, уезде, кишлаке правительство будет осуществлять экономические и восстановительные проекты. Генерал привел в пример провинции Нангархар и Бадахшан, бывшие некогда одними из лидеров по размерам посевных площадей мака. Сегодня, по его словам, там вовсе его не сеют.
— Надо уделить особое внимание провинциям Герат, Кандагар, Балх, где мы сможем уже в нынешнем году осуществить грандиозные проекты на сумму в более чем 50 миллионов долларов, которые выделяют страны-доноры. Нам надо укреплять свой имидж, подниматься. Народ должен убедиться, что афганское правительство и международное сообщество ему реально помогают. С малым бюджетом, слабым планом действий и плохим взаимодействием с народом уменьшить количество производимых наркотиков не удастся.
Ходайдад считал, что интенсивное распространение наркопроизводства в последние годы в Афганистане, где в 80-х годах его практически не было, носило политический характер. После 1992 года, когда пал прежний режим, к власти пришли моджахеды, представлявшие различные партии и военизированные группировки, они не смогли защитить государственное устройство, спокойствие страны. Армия и полиция были уничтожены. Государственный строй и порядок тоже. Исчез надзор и контроль. Новые начальники не смогли нормально управлять государством, и это стало одной из причин того, что враги народа привнесли в страну наркотики. Во время правления режима талибов наркопроизводство получило большой размах, так как ему были нужны большие средства для создания финансовой основы и поддержки движения «Аль-Каида», при том что в самом Афганистане употребление наркотиков каралось строго, вплоть до смертной казни. Почему? Да потому, что талибы использовали наркотики как средство борьбы с «прогрессивным» обществом. Они считали, что их основной враг находится на Западе, и решили подорвать здоровье западного общества, экономику западных стран, ведь большинство потребителей наркотиков проживали в странах Западной Европы. Были найдены рынки сбыта через Россию и страны Восточной Европы в Западную Европу. Если бы там не было большого рынка сбыта наркотиков, то в Афганистане их бы и не производили. Но рынок есть, и их производят.
Тракторы «Беларусь» пашут целину
Я любил путешествовать с Ходайдадом по провинциям: его телохранители и помощники знали меня отлично, а потому не только не мешали работать, но и всячески помогали. Частенько они давали мне «напрокат» оружие — пистолет «Глок-17», или китайский «ТТ», или же «Беретту». Оружие могло пригодиться, если бы что-то случилось, и нужно было бы продержаться минут десять до прибытия подкрепления. Слава богу, такого испытать не пришлось, но с пистолетом я чувствовал себя куда спокойней.
Следующая поездка на север выдалась совсем неожиданно. Министр лично позвонил мне и пригласил съездить на машине в Пули-Хумри, административный центр северной провинции Баглан, чтобы воочию убедиться в том, что его министерство, в отличие от многих других, пустых слов на ветер не бросает, а занимается реальными делами. Ехать в Баглан предстояло по перевалу Саланг. Наша колонна должна была тронуться из Кабула в четыре утра, чтобы к 10.00 уже быть в Пули-Хумри. В трех внедорожниках сидели телохранители и личная охрана боевого генерала с автоматами Калашникова, еще в шести — вооруженные пистолетами работники министерства. В Афганистане наличие оружия у всех и каждого отнюдь не дань моде. Днем на колонны нападают, причем очень часто. Многим из участников «автопробега» не раз приходилось защищать свои жизни с оружием в руках. За день до нашей поездки в районе Доши, через который колонне предстояло промчаться на предельной скорости, талибы напали на полицейский конвой, с обеих сторон были жертвы.
Сказать, что в Афганистане водители иногда ездят быстро, значит, ничего не сказать. С хладнокровием смертников они развивают на трассе бешеную скорость, успевая лишь в последнюю секунду ускользать от встречных грузовиков, полицейских и военных джипов. Жизнь и смерть для афганцев — понятия философские. Большинство из них верит в загробную жизнь, а потому за земную они особо и не цепляются. Сидя на переднем сиденье «охранного» джипа, я то и дело крестился, видя, как из-под колес в последнюю секунду выпрыгивают местные жители и как прямо в лицо, гудя клаксонами, летят на бешеной скорости бензовозы. Час гонки по пересеченной местности, и мы уже в Джабаль ус-Сирадже, предтече перевала Саланг, где начинается крутая горная трасса. Министр дал по рации приказ колонне остановиться и выпить всем «утренний чай», чтобы на горных серпантинах уже не думать о том, чего бы поесть или попить, и чтобы водители были предельно внимательны на опасных участках дороги.
«Чай» состоял из жареного бараньего шашлыка, рыбы, выловленной тут же в горной реке, тушеного мяса под названием «доши», ароматных горячих лепешек, плова и маста — афганской простокваши. Насытившись, все по команде генерала «оседлали» своих железных коней и двинулись вверх по горной трассе. Уже через 15 минут средняя скорость колонны составляла 15 километров в час, а еще через 10 минут упала до 3–5 километров. Дорожное полотно представляло собой засыпанный снегом каток, то и дело на пути попадались перевернутые и слетевшие с трассы грузовики. Им не могли помочь даже зимние цепи на колесах. Снежный ураган несколько раз вынуждал колонну останавливаться — даже на два метра вперед не было видно ничего, кроме снежной завесы. Почти наугад, почти ощупью водители довели джипы до первой галереи — туннеля с открытыми окнами-воздухозаборниками. В галерее кипела шоферская жизнь — он почти весь был забит грузовиками и «легковушками», водители которых надевали зимние цепи на колеса. Затем последовали еще несколько галерей, которые мы находили, просто утыкаясь бамперами в камни: ни на входах, ни на выходах из галерей не было видно ни зги — лишь белый снежный «экран» и тускло мерцающие где-то совсем близко фары «заблудившегося» на встречной полосе грузовика. Немножко передохнули лишь в самом д