Хозяин не выходил минут тридцать, и все уже начали беспокоиться, не случилось ли чего? Но потом он вышел, причем с помятым лицом и хорошим перегаром. Видать, вчера хорошо погулял. Он сел в кресло, оглядел всех нас и стал… молчать. Молчал он минут десять, пока все беспокойно смотрели на него, силясь понять, в чем загвоздка.
— Что-то я неважнецки себя чувствую, — наконец заговорил «смотрящий». — Зачем приехали?
Эрик стал подробно объяснять ему суть земельного спора с соседом, попутно сообщив, что я из «старых друзей». Понятно, что он меня сюда притащил для придания своему рассказу «большего веса». Бывшими или старыми друзьями в Афганистане иносказательно называют русских. В этом доме русские раньше бывали едва ли, и молчаливый хозяин, видимо, судорожно собирая в пучок разбежавшиеся после вчерашнего застолья мысли, силился понять цель моего визита.
— Сделаем так: завтра к шести утра, пока не начали стрелять, подъедете в Бехсуд, у главы администрации будет джирга, там все и порешаем.
Провожать он нас пошел сам, но вместо привычного рукопожатия положил правую руку на мое левое плечо и пожелал счастливого пути. Потом я узнал, что такой ритуал существует только в Джелалабаде. Рано утром после джирги в белом «Мерседесе» на враждебной территории мы распивали бутылку виски с сыном бывшего губернатора, муллой и каким-то чиновником, обмывая удачное разрешение проблемы Эрика. Это был какой-то сюр…
Чтобы понять человеческую сущность Эрика, нужно было хорошо знать нюансы его разностороннего бизнеса. По-своему он, конечно, был человеком талантливым и инициативным. Помимо торговых центров и ресторанов он открыл в Джелалабаде энергетическое предприятие под звучным названием «Энерджи Интерпрайз лимитед», занимавшееся поставкой электроэнергии сотням клиентов — владельцев жилых домов. Предприятие располагало двумя большими ангарами, в которых что-то постоянно гудело. Оттуда к столбам тянулись гроздья проводов. Чем не электростанция? На деле в ангарах работало всего несколько маломощных дизель-генераторов, а основные мегаватты электричества работники компании «добывали» бесплатно из незаконной подземной врезки в главный электрокабель, тянувшийся к городу от ГЭС «Дарунта». Естественно, что за это электричество «Энерджи Интерпрайз лимитед» никому ничего не платила, так как о врезке просто никто не знал. А может быть, и знал, но не говорил. Примечательно, что в друзьях у Эрика ходил начальник местного управления энергетики Риди Голь Пеймани, который в свое время был близким другом председателя Революционного совета Афганистана Бабрака Кармаля, с которым вместе учился. Надо сказать, что Риди Голь потом стал и моим хорошим товарищем.
Перед отъездом в Кабул мы заехали в небольшую харчевню на берегу реки Кабул, рядом с мостом, ведущим в уезд Бехсуд, где в компании с длиннобородыми местными моджахедами, поставившими свои автоматы в пирамиду, ели «кераи» — заказное блюдо, в которое входили жареная козлятина, помидоры и жгучий перец. Харчевня называлась «У полковника» — ей владел бывший полковник ВВС, воевавший в 80-е годы «за нас». Он очень обрадовался гостю из прошлого и раздобыл для нас «из-под полы» две банки голландского пива White Bear, которое больше напоминало портвейн. В пиве было 18 градусов крепости.
Прямо перед нами крестьяне добывали камень, вытаскивая большие белые валуны из бурных вод «кабулки» и укладывая их в трактор, паслись овцы… Если бы в этих краях никогда не было войны, то здесь можно было бы запросто построить дом и жить бок о бок с афганцами, которые по своей натуре, пусть и хитроваты, но достаточно порядочны. Они живут по шариату, верят в Аллаха и Мухаммеда. И этого права их никогда и никто не лишит. У каждого народа свои понятия о цивилизации и мироустройстве. Но ведь в этом и суть — все мы разные, но должны постараться сохранить в целости наш общий дом, имя которому планета Земля. Если мы будем жить по «законам», которые пишут для нас незваные воры высокого полета и разного рода аферисты, то не выживем. Они постоянно будут сталкивать нас лбами.
На обратном пути мы заехали в гости к Риди Голю в Дарунту, и он провел для нас экскурсию по одной из старейших афганских гидроэлектростанций, построенных при экономическом и техническом содействии СССР. Афганцы ее обслуживать были не в состоянии — все местные специалисты сбежали, спасаясь от моджахедских кровавых разборок, и там в то время работали ребята с Украины. По словам Риди Голя, электростанция в Дарунте 45 лет удовлетворяла потребности города Джелалабад и его окрестностей в электроэнергии, однако ее турбины сильно износились. Первоначально суммарная мощность всех агрегатов составляла 11,5 мегаватта, но с износом турбин упала до девяти. Поэтому уже несколько месяцев на ГЭС вместе с афганцами ремонт турбин вели высококвалифицированные украинские коллеги из фирмы AIP, подрядчика компании ANHAM, получившей средства на реконструкцию объекта у американского агентства экономического развития (USAID).
— Тридцатого сентября мы остановили одну турбину и сейчас ее полностью разобрали в целях проведения ремонта. Потом придет очередь второй и третьей турбин. Надеемся, что при лучшем исходе ГЭС в Дарунте сможет вырабатывать 15 мегаватт электроэнергии, — рассказал мне в дружеской беседе украинский специалист по гидросооружениям Руслан Назаренко. По его словам, ремонт каждой турбины требовал в среднем пяти месяцев, а значит, через год и три месяца объект должен был быть сдан в эксплуатацию.
— Обстановка в Дарунте спокойная, местное население относится к нам хорошо, никаких неприятных инцидентов не происходило, — сказал он, глядя на старый советский железобетонный волнолом, который за долгие годы не смогла разрушить вода каскада электростанции. — Многие иностранные специалисты до сих пор удивляются прочности советского железобетона, из которого сделаны волнорезы. Арматура в этих блоках проржавела почти полностью, а самому бетону ничего не делается.
— Плотина в Дарунте помогала не только обеспечивать жителей Джелалабада электроэнергией, но и развивать орошение, сельское хозяйство. Правда, в этой области, многое из того, что было сделано руками советских специалистов в 70-е и 80-е годы, уже заброшено, — рассказывал Риди Голь, судьба которого сложилась очень нелегко. Во времена Советского Союза он окончил ленинградский политехнический институт и получил профессию специалиста по гидротехнике. По возвращении в Афганистан стал начальником ГЭС «Дарунта» и с оружием в руках вместе со своими единомышленниками защищал ее от разрушения при моджахедах и талибах. В годы последовавшего за падением режима доктора Наджибуллы лихолетья Риди Голь был вынужден скрываться, получая угрозы быть убитым, уехал в Пакистан, но потом вновь вернулся на родину и стал командовать местной энергетикой.
Сидя на берегу реки Кабул, седой Риди Голь с юмором рассказывал о перипетиях своей судьбы, никого при этом не ругая. Собеседник сообщил, глядя на воду, что сейчас в Нангархаре начинается рыболовецкий сезон и скоро рыба всех сортов в контейнерах со льдом отправится на фурах в Кабул.
— Раньше рыбу здесь выращивали искусственно, и совсем недалеко от Дарунты вы еще можете увидеть остатки этих рыболовецких предприятий. Однако сейчас местные жители предпочитают ловить ее сетями и продавать живой в прибрежные ресторанчики, — пояснил товарищ Бабрака Кармаля. — Рыба в Джелалабаде стоит сейчас примерно 150 афгани за килограмм (около трех долларов), в то время как цена на нее в Кабуле возрастает почти в два раза.
Начальник управления, которого местное население величало не иначе как «командир света», пригласил нас попробовать дары мутных волн реки Кабул. Прямо на берегу мы купили у рыбаков живую рыбу, выбрав самую лучшую, так называемую молочную. Хотели еще пообщаться с ребятами с Украины и пожарить вместе с ними и рыбу, и шашлыки, но время сильно поджимало. А жаль.
Уехали мы все-таки из Дарунты вовремя. Уже через несколько часов после нашего отъезда талибы напали на колонну афганских бензовозов, зафрахтованных НАТО, проходившую через тоннель, примыкавший к ГЭС. Я позвонил Руслану из Кабула, узнать, как дела, а он мне в ответ рассказал, что никто из украинских и афганских специалистов гидроэлектростанции Дарунта не пострадал.
— При выходе из тоннеля один бензовоз загорелся. Машины, следовавшие в хвосте колонны, развернулись и покинули место происшествия. Сразу туда понаехали полицейские, они помогли получившим ранения водителям, — сказал Руслан.
Как это мы вовремя оттуда убрались и не остались на шашлыки, подумал я, сортируя дома сводки МВД и ГУНБ по убитым, раненым и похищенным за год в Афганистане журналистам. Вполне ведь мог пополнить собой ряды «невезунчиков». А этого допустить было никак нельзя. Если жизни иностранных журналистов их головные офисы страховали на сумму от одного миллиона долларов, то наше агентство больше чем на обычную туристическую страховку не раскошелилось. В случае чего нужно было рассчитывать или только на самого себя (пистолет и граната в походной сумке), или на военврачей контингента НАТО. В посольстве работал только медпункт, где хирургическую помощь получить было невозможно ввиду отсутствия профильного специалиста. А вот итальянские и французские хирурги нам в случае необходимости помогали всегда и безотказно.
Итак, что мы имели в сухом остатке: афганский журналист Джавид Яземи, работавший оператором на канадский телеканал CTV, убит в городе Кандагар. Застрелен при выходе из своего городского офиса. Фигура достаточно известная — в 2007 году он был арестован американскими военными по обвинению в пособничестве террористам и провел почти 11 месяцев в американской тюрьме для особо опасных преступников на авиабазе в Баграме. И кто же его убил — американцы или талибы? Еще один афганец, журналист частного телеканала «Эмруз» Мунир Ахмад Амаль, застрелен полицейским на контрольно-пропускном пункте в районе Пайкуб Насвар афганской столицы. Двадцатилетний парень, работавший в детской программе телеканала, находясь за рулем своей автомашины, не отреагировал на сигнал полицейского остановиться и был расстрелян им из автомата. Американские солдаты, проводившие массовые обыски и облавы в домах жителей провинции Хост, избили и арестовали поэта и журналиста Нураджана Бахира, сотрудничавшего со многими местными печатными СМИ, радиостанцией «Келид» и одноименным журналом. Этого, правда, освободили — вмешались международные общественные организации, да и РИА «Новости» тоже.