Прощай, Петрович!
В сентябре жители нашего городка понесли невосполнимую утрату — гражданин России афганского происхождения, житель города Волгограда Гулям Акбар трагически погиб на севере Афганистана. Как сообщил мне близкий друг погибшего, он был похоронен в районе Хайрхана на северном выезде из афганской столицы. Акбар, более известный сотрудникам российской дипмиссии в Кабуле по прозвищу Петрович, работал в магазине, расположенном напротив ворот в посольство, и поставлял привычную русским людям еду из Узбекистана. Сам он любил говорить, что «ездит за едой в СССР». Последняя поездка стала для него роковой. В тот понедельник Петрович, отправив грузовую машину с продуктами из порта Хайратон на афганско-узбекской границе в Кабул, сам сел в такси и вместе с еще тремя пассажирами поехал на нем в столицу. Он спешил, так как именно в понедельник его сыну исполнился один год и он хотел отпраздновать это событие в кругу семьи. В Кабуле его ждала 18-летняя жена, беременная вторым ребенком.
Примерно в километре от развилки, где дорога из Хайратона уходит в города Мазари-Шариф и Кабул, водитель легковой «Тойоты», на переднем сиденье которой сидел Акбар, решил обогнать шедший впереди грузовик. При обгоне ему навстречу вылетел ехавший на большой скорости внедорожник «Тойота Лендкрузер», в котором также были пассажиры. От страшного удара российского гражданина выбросило через лобовое стекло из машины. После удара головой о внедорожник он скончался на месте. Водителя и еще троих пассажиров легковой «Тойоты» убило двигателем машины, который впечатал их в заднее сиденье. Впоследствии, чтобы достать погибших из искореженной машины, металл пришлось разжимать домкратами. В шедшем навстречу легковушке внедорожнике от удара погиб малолетний ребенок.
Но самое страшное состояло не в гибели Акбара, так как по афганским законам жизнью и смертью человека управляет только Аллах, а в том, что произошло после ДТП. Прибывшие на место происшествия сотрудники дорожной полиции отправили останки водителя и еще трех убитых пассажиров легкового автомобиля в морг госпиталя Мазари-Шариф, административного центра северной провинции Балх, где был холодильник. У Акбара в кармане пиджака они нашли российский паспорт и денежную сумму, которая, по словам друга погибшего, должна была составлять примерно около одной тысячи долларов. Позарившись на эту большую по афганским меркам сумму денег и решив, что иностранца, национальность которого они не смогли определить из-за того, что тело сильно пострадало при ударе, долго никто не хватится, «гаишники» увезли останки тела Акбара в далекую деревенскую поликлинику древнего города Хольм, где морг отсутствовал.
По словам друга погибшего — Эрика, «оборотни в погонах» хорошо понимали, что через несколько дней распухшее тело уже никто не сможет опознать. Однако злодеи просчитались.
— Жена Акбара, взволнованная тем, что муж не приехал домой в условленный срок, позвонила мне и сказала, что он пропал, — сказал собеседник. — Я связался с генеральным консульством России в Мазари-Шарифе и рассказал сотрудникам о случившемся. Работник генконсульства РФ Олег Владимирович Нуждин выяснил, что Акбар стал участником трагического ДТП, и в конце концов разыскал его тело в забытой Аллахом деревне, — рассказал друг покойного.
Жизнь и смерть в Афганистане — понятия философские. Но то, что сотрудники дорожной полиции, нарушив все законы шариата, не дали похоронить покойного к исходу дня, не сообщили в городское управление полиции о том, что погиб иностранец, и то, что, найдя у него российский паспорт, не сообщили об инциденте российским дипломатам, являлось верхом цинизма и беззакония. Погибший россиянин по воле случая оказался родственником первого вице-президента Афганистана маршала Мохаммада Касема Фахима. И с преступниками в погонах в этой связи должен был состояться особый разговор.
У Акбара-Петровича остался бизнес, собственный дом и квартира в Волгограде, однако у его супруги российского гражданства не было. Они планировали подать прошение о его получении в 2010 году. Родственники просили российские власти оказать содействие супруге погибшего россиянина с тем, чтобы она смогла воспользоваться правом наследия, для чего ей необходимо было выехать в Россию. По законам шариата, если муж жены пропал без вести, она больше никогда не может выйти замуж. Теперь она обрела пусть горькую, но свободу. По моим данным, ей так никто и не помог, она осталась жить вместе с детьми в нищете в Кабуле. Петрович всегда был желанным гостем почти на всех мероприятиях работников дипмиссии, его отличали доброта, отзывчивость и, несмотря на то что он был коммерсантом, полное безразличие к богатству. Он истово любил свою отчизну и ставшую ему второй родиной Россию.
По русскому обычаю мы собрались на поминки Петровича в ресторане, где он еще совсем недавно пел и гулял вместе с нами. Они состоялись не на 40-й день, как в России, а на 39-й. В Афганистане «фатья» (поминки) на 40-й день справляются только по тем мужчинам, у которых не было сыновей. А если они были, то от 40 отнималось столько дней, сколько было сыновей…
Да будет свет!
Чтобы немного развеяться от поминок по Петровичу, я решил съездить с группой работников посольства в долину Соруби, где, несмотря на ухудшавшуюся обстановку в сфере безопасности, российские специалисты во главе с руководителем представительства Технопромэкспорта Александром Жулиным продолжали полным ходом восстанавливать и реконструировать крупнейшую в Афганистане гидростанцию Наглу, построенную при экономическом и техническом содействии СССР в 1967 году.
Уезд Соруби расположен на полпути к городу Джелалабад, административному центру восточной афганской провинции Нангархар, и является крайней точкой узкого «языка» кабульской провинции, окруженного воюющими уездами Тагаб провинции Каписа и Узбин провинции Лагман. В этом районе шли жесткие боевые действия, а потому россиян, работавших на объекте, охраняло частное охранное предприятие SERVCOR, которое курировал сам министр энергетики и водных ресурсов Исламской Республики Исмаил-Хан. В 1980-е годы он был более известен советским военным как «туран Исмаил» (капитан Исмаил), главарь одного из формирований моджахедов в провинции Герат. Но в 2010 году Исмаил-Хан входил в группу немногих афганских энтузиастов, которые реально боролись за восстановление энергетической системы страны.
Наш микроавтобус в Соруби сопровождали внедорожники, набитые чоповцами Исмаил-Хана, которые пугали пассажиров проезжавших мимо автомобилей пулеметами и автоматами. Примерно через полтора часа быстрой езды по горному серпантину перевала Махипар колонна свернула налево, съехав с асфальтовой дороги на старую советскую «бетонку», верой и правдой служившую афганскому народу не один десяток лет. Дорогу уже начали ломать, чтобы вместо бетона положить асфальт, а потому этот участок пути представлял собой трудную для проезда колею, по которой автобус и машины скорее не ехали, а переваливались с колеса на колесо. При подъезде к гидростанции навстречу маленькой российской колонне запылили бронетранспортеры французских военных, которые, освобождая дорогу для «своих», деловито и нагловато перегородили путь, заставив всех съехать к обочине.
Французы пронеслись с большой скоростью, нацелив пулеметы своих кургузых бронетранспортеров на близлежащие горы. Нападения на них были тут отнюдь не редкостью. Въезд в ущелье Соруби охранял батальон афганской полиции, который служил скорее не прикрытием от нападений, а отличной мишенью для талибов, так как его лагерь был разбит на совершенно открытой местности. По словам россиян, живших в маленьком городке при гидростанции, несколько раз позиции батальона полиции и иностранных военных, которые располагались неподалеку, подвергались обстрелам талибов. Полицейские в основном защищали самих себя, а чаще просто прятались от пуль в зарослях зеленых насаждений. Россияне уповали только на сотрудников ЧОП, которые в подобных ситуациях вели себя хладнокровно. Однако в свете указа президента Карзая о скором роспуске всех ЧОП на территории страны перспективы охраны жизни и здоровья россиян, восстанавливавших ГЭС, выглядели по меньшей мере туманно.
Компаунд, в котором жили россияне, представлял собой мирный островок в зоне боевых действий. Кругом росли гигантские кедры, посаженные когда-то очень давно советскими специалистами, но сама площадка поселения стояла на бетонной подушке, защищавшей людей от неразорвавшихся боеприпасов. Когда три года назад строили этот городок, ковши бульдозеров при первых же попытках расчистить плато стали вырывать из земли десятки неразорвавшихся минометных мин. Было принято решение заливать территорию бетоном. Землю для посадок зелени завозили самосвалами. Городок российских специалистов представлял собой благоустроенную территорию с несколькими жилыми и административными модулями. Каждый россиянин жил в номере гостиничного типа, где были горячее водоснабжение, кондиционер, отопление и необходимая для жизни бытовая техника. Между модулями был разбит сад, в котором росли розовые кусты и другие цветы, построена большая продуваемая чистым горным воздухом беседка с соломенной крышей в стиле «шале», на ней висели клетки для птиц.
Все представители местной фауны, уставшие, как и люди, от войны, жались к этому городку. Тут самостийно поселились голуби, выводившие бесчисленное потомство в голубятне, специально построенной для них после прилета первого «пернатого разведчика». Бродячие собаки несли охрану городка, помогая сотрудникам ЧОП обнаруживать приближавшихся чужаков своим громким лаем. В загоне, построенном руками россиян, жили куры и петухи. По вечерам, когда их выпускали на свободу, они выклевывали всех ползающих по территории городка насекомых — скорпионов и ядовитых пауков здесь было великое множество.
Еще совсем недавно между городком российских специалистов и гидростанцией располагалось подразделение американских войск, по которому талибы ночью «работали» из тяжелых пулеметов достаточно методично. Понадобились огромные усилия для того, чтобы заставить американцев отойти подальше от объекта, по которому боевики огня не вели. Талибы прекрасно различали людей в иностранной военной форме, воевавших на афганской земле, и гражданских лиц, помогавших восстанавливать местную экономику. Свет в домах нужен был и боевикам, а потому обстрелов гидростанции и жилого городка отмечено не было. Однако обольщаться на этот счет не стоило — никто не знал, что могло прийти в голову мятежникам и иностранн