Теперь мир задрожал перед глазами Алисы, ее замутило так, что, чувствуй девушка сейчас собственные ноги, она упала бы на мягкую землю. Но незримый вихрь уже подхватил и понес ее через время. Когда движение прекратилось, Алиса увидела Рощу совсем иной. На месте высоких, статных Деревьев, росших правильным полукругом, остались лишь низкие пни, по-прежнему серебряные, но отдавшие весь свой сок. Мутный туман поднимался от них, зловеще клубясь. Ни одна живая душа больше не несла к их корням цветов, никто не пел им молитв, не спрашивал у них совета. И вот туман принял очертания первого серого Вихря, что пришел в движение, поднимая траву, мох и комья земли, бросая их и подхватывая опять. Серебряная змеистая молния вырвалась из его нутра, и останки некогда божественных Деревьев запылали предвестниками священного Огня.
Алиса ощутила жар пламени на своем лице; потрескивая, Роща превращалась в прах, чтобы пустить огненные языки за свои границы, дальше, еще дальше, до самого края мира. Пламя выло и плясало, пожирая все, до чего дотягивалось. Воздух наполнился гарью, она заглушила аромат трав и леса, покрывая темным ковром всю Рощу, когда огонь ушел дальше в поисках новой добычи.
Мир принимал знакомые мертвые черты сожженного поля боя. Боя с самим собой, который человечество проиграло.
Не в силах больше смотреть на пепелище, Алиса закрыла глаза, и ее накрыла темнота. Девушка погрузилась во тьму, как Крылатые падают, переступая Черту, но крыльев за спиною не было. Была лишь нескончаемость падения в сожженное никуда.
Алиса потеряла счет времени, словно оказалась там, где его вовсе не существовало.
«Это, наверное, и есть смерть», – равнодушно подумала она, отдаваясь полету.
Спустя целую жизнь она почувствовала боль от удара коленями о влажную землю. Через плотно сжатые веки пробивался мягкий солнечный свет. Воздух снова стал пахнуть лесом, где-то в отдалении журчала текущая вода. Птицы переговаривались между собой, издавая звонкие трели, похожие на переливы колокольчиков.
Алиса прижалась щекой к земле, успокаивая обожженную кожу. Ей не хотелось открывать глаза, двигаться или думать. Она хотела навсегда остаться тут, слушать пение птиц, чувствовать, как мягко колышет траву свежий ветер.
Но право наслаждаться всем, что даровал ей сказочный крылатый сон последнего Дерева, отобрали у Алисы ее же предки. Гнусные предатели заслужили огонь, насланный на них Божествами, в этом девушка больше не сомневалась. Но как теперь распорядиться этим знанием? Как жить с грузом вины за сожжение мира? Ответов она не находила. И просто лежала на мягкой живой земле.
– Ты тоже это видела? – послышался приглушенный голос откуда-то сверху.
Девушка с трудом узнала голос Алана, всегда мелодичный, шепчущий, как листва на слабом ветру, теперь он говорил так, словно горло его обжег Огонь, словно часть его осталась лежать прахом в настоящей Роще.
– Да, – прошептала Алиса скорее земле, чем юноше, но он ее услышал.
Она почувствовала, как Алан присаживается рядом, и повернулась к нему лицом. Его одежды сплошь покрывала копоть, светлые волосы стали грязно-серыми, на обожженном лице чернела сажа.
Опустив глаза на свою руку, Алиса увидела, что кожа стала темной, и почувствовала, как от нее пахнет гарью и прахом. Она провела ладонью по лицу, смахнув черные хлопья золы.
– Мы словно побывали там… – проговорила она, рассматривая, пропуская их сквозь пальцы.
– Мы и правда там были, ты не видела меня? – спросил ее Алан, отряхивая рубаху. – Я рос там… Чуть в стороне, теперь мне ясно все вспомнилось. Люди, – он выплюнул это слово, не скрывая ярости, – не заметили меня и поэтому не срубили. Я был маленьким ростком, отделился от корня предка и прятался в земле… Огонь пощадил меня отчего-то… И вот. Я вырос. А предки сгорели…
– Алан, – прошептала Алиса, пошевелив потрескавшимися от жара губами, – мне очень жаль.
Он лишь махнул рукой, бессильно опустился на землю и лег на спину.
– Им была нужна древесина, ты видела? – продолжил юноша, глядя в высокое небо над ними. – Все больше и больше древесины для медальонов и других амулетов, дарующих людям часть нашей силы. И они… Они просто срубили нас!
– Мне очень жаль, – повторила Алиса, не зная, что еще сказать. – Они не должны были…
– А сок. – Казалось, Алан не слушал ее лепета, полностью погрузившись в воспоминания. – Он лился в их склянки, как вода! А в нем наша память! Наше могущество. Наша мудрость.
– Зачем им понадобился сок? – покрываясь мурашками, спросила девушка.
– Я не понял до конца, – ответил юноша, помолчал и заговорил снова: – Слишком много утеряно… Но… Кажется, сок возвращал им молодость, излечивал от болезней, если принимать его в малых дозах. И Деревья делились соком как снадобьем. Я помню, был особый обряд… Девушки, те самые, пели, сплетая венки, а потом собирали сок, отламывая лишь самые старые ветки. Это было правильно.
– И почему… они, – Алиса не знала, как назвать своих предков, – захотели больше?
– Если выпить много сока, куда больше, чем могло дать Дерево, не ослабев, то выпивший становился… Кажется, он становился бессмертным. Или мог избежать смерти долгие годы. – Алан приподнялся на локтях и посмотрел на затихшую Крылатую. – Ваш Вестник был болен и стар, не знал, что сок может его исцелить, он лишь сломал ветку и ушел. Я помню, как сок лился из раны к его ногам… Глупец.
Алиса не нашлась что сказать.
Тысячи мыслей роились в ее голове. Если люди стали причиной сожжения целого мира, если они так безжалостно уничтожили Святую Рощу, если Огонь стал возмездием, то есть ли у нее, потомка гнусных преступников, право привести в оазис выживших? Есть ли у людей право выживать вообще? Правитель стар, вдруг, если он узнает о бессмертии, то рассудок его помутится, и он прикажет срубить последнее Дерево? Еще вчера Алиса и подумать бы о таком не посмела, но теперь, когда увидела собственными глазами, на что были способны люди, в ней зародились сомнения.
– Я узнал еще кое-что… – задумчиво проговорил Алан так, словно старался подобрать слова для чего-то, не поддающегося описанию. – Воды, что прячутся под землей здесь, в оазисе… Я мог бы попробовать привести их в ваш Город. На это потребуется много, очень много времени и очень много сил, но я знаю, что у меня получится… Если вода оросит мертвую пустыню, там вырастут леса, отсюда и до Города выживших будет расти лес, сначала слабый и редкий, а потом… Он зашумит, он вытянется, деревья укроют живущих своими кронами от солнца…
Алиса слушала его, убаюканная шелестом голоса, и тревога в ней потихоньку ослабевала.
– И ты попытаешься сделать это для нас? – спросила она. – Потомков предателей и убийц?
– Если Огонь пощадил меня и пощадил вас, значит, Деревья хотели этого… Значит, они даровали людям возрождение в тот же миг, когда приговорили их к смерти, – ответил Алан не раздумывая. – Но это будет очень долгий путь, я боюсь, что никто из живущих ныне не увидит, как воды придут к Городу… Мне жаль.
– Если вода и правда придет к нам когда-нибудь… Одной надежды на это хватит людям. – Алиса смотрела на голубое небо, ощущая, как ветер залечивает обожженную кожу. – Теперь я смогу вернуться домой и принести им даже больше, чем они ожидают. Ты не только существуешь на самом деле, но и можешь вернуть нашему миру жизнь! О, в это сложно поверить, но так хочется…
– Мне понадобится помощь, Алиса, – прервал юноша ее восторженную речь. – Потребуется много людей, готовых вырастить новый лес на живой земле, не дать ему погибнуть, пока он слаб… Я не знаю, все еще так смутно, но одному мне наверняка не справиться.
– Я уверена, что добровольцы найдутся! – Девушка приподнялась и села у ног Алана, продолжавшего лежать навзничь, устремив невидящий взгляд вверх. – Мы будем следовать твоим советам. Если земля напьется чистой воды, если вода смоет песок и сажу, если грозы перестанут приносить лишь разрушение и отравленный дождь… Если это тебе по силам, то люди сделают все, что ты им укажешь.
– Я не знаю, что мне по силам, – проговорил Алан. – Но я знаю точно, что ты должна помочь разобраться. Помнишь, во сне был мужчина, он пришел в Рощу, и его крылья… Они повели себя точно так же, как твои. Он был Говорящим, Алиса. Теперь мне ясно это видится. Ты такая же, как и он. Дереву нужен Говорящий с ним, чтобы открыть память предков… Только вместе мы сможем повернуть воды из глубины к мертвой земле наверх.
– Конечно, я помогу тебе, если сумею! – горячо прошептала Алиса, рассеянно улыбаясь.
– Нет, ты не поняла. Говорящий нужен мне весь, без остатка. Ты будешь со мной здесь, в моей сказке, чтобы вместе мы изменили все там, наяву. Ты не сможешь вернуться к своему народу, ты останешься со мной навсегда.
Ночь нахлынула влажной полутьмой. Чарли давно уже наигрался с ручьем, ему больше не хотелось ни пить, ни жевать горькую траву, ни прыгать по скользким камушкам. Он устал и проголодался. Но Алиса продолжала сидеть у Дерева, обнимая его одной рукой, прижимаясь боком к стволу. Ее крылья распустились, мягкие перья укрыли девушку плотным шатром. Просунув вытянутую мордочку между ними, лис увидел, что лицо Крылатой спокойно и умиротворенно. Она слегка улыбалась чему-то, не видимому глазам, прислонившись щекой к серебряной коре.
Чарли поворчал, переминаясь на длинных лапах, разворошил походный рюкзак и нашел там кусочек грибного пайка. Утолив голод, озабоченно поглядывая в сторону Дерева, лис свернулся оранжевым клубком, выдохнул и закрыл глаза.
«Зовущий не может причинить вреда девочке, – успокаивая себя, думал Чарли, стараясь уснуть. – Им просто о многом надо побеседовать. Когда я проснусь, она уже вернется и все будет хорошо».
Но заснуть у Чарли не выходило, как и поверить самому себе.
Глава 20
«Неужели смерть вот такая? – рассеянно думал Томас, гладя каштановые кудри, всматриваясь в любимое лицо, первый раз за многие дни не искаженное болью, страхом и удушьем. – Разве смерть – это покой? Разве она – исцеление, глубокий сон? Неужели умирать так нестрашно, неужели страшнее всего остаться по эту сторону?»