Старик слушал его, склонив голову набок, рассматривая постаревшего, потрепанного Вожака: тот и правда сдал в последнее время.
– Да, спящие амулеты не приживаются на Крылатых, – согласился он. – Но что, если забрать разбуженный медальон у одного из Братьев, когда это понадобится? Уверен, что тебе передастся сила.
– Ты предлагаешь накинуться на Брата в Городе, вырвать у него из груди кусок плоти с медальоном и повесить амулет на себя? – раздраженно прошипел Томас.
– Можно и так, конечно, а можно взять с собой самого молодого и несмышленого, отлететь с ним подальше, а там уже… Ну да что я тебе объясняю. – Старик зашелся каркающим смехом. – Согласен?
– Нет. – Томас повернулся к двери. – Я не согласен, старик.
– Очень жаль, твоя девочка так и не будет спасена… Совсем скоро ей понадобится хоть какой-нибудь медальон. Старый ли, новый – когда захлебываешься своей кровью, одновременно выпивая жизнь тех, кто дышит с тобой одним воздухом, это не так уже важно. А медальона не будет. Прости, Том, но если ты не помогаешь мне, то я не помогаю тебе. Таково правило.
Томас слушал его, прислонившись лбом к тяжелой двери.
– Ты клянешься, что Юли доживет до моего возвращения? – глухо проговорил он.
– Да, мой мальчик.
– Ты клянешься, что отдашь ей столько силы нового Дерева, сколько понадобится для исцеления?
– Да, мой мальчик.
– Я согласен. Я полечу к оазису, – прошептал Томас, не сомневаясь, что паук его услышит.
Томас молчал, не в силах поднять тяжелые веки: казалось, сон поборол его, но Крылатый заставил себя встряхнуться.
– Почему я полетел к Дереву? – переспросил он. – Потому что продался властному и бессмертному, девочка. Нашему дорогому пауку…
– Правителю? Но вы же… Вы же с ним соратники! Он же не хотел пускать вас! Он же говорил, что в Городе и так все есть, – но вы решили лететь! Томас, я не понимаю. – Алиса встревоженно смотрела на него, и только сейчас Крылатый увидел, насколько она молода.
– Вестники улетели очень надолго, силы медальона не хватало Правителю, чтобы приструнить каждого недовольного. Вот он и поменял свою тактику: теперь я стал сумасбродом, жаждущим изменений, а он, оказывается, всегда был за мир и благоденствие внутри стен Города. – Томас горько усмехнулся. – Девочка, мне так мало осталось, я не хочу об этом.
– Нет, Томас, пожалуйста, я все еще не понимаю, – настаивала Алиса. – Зачем вам понадобилось лететь сюда, если вы все знали?
– У меня есть дочь, – произнес Томас, закрывая глаза. – Тоненькая, словно прозрачная. Кудрявая, смешливая, вся в мать… Она очень больна. А то, что поддерживает ее силы… есть только у Правителя. И у Дерева… я хотел убить сразу двух зайцев. – Он говорил короткими фразами, делая частые паузы. – Паук сказал, я должен лететь, и тогда он даст еще… А если бы долетел, я бы сам принес ей… Но уже поздно. Я точно знаю, поздно. Милая, я не успел. Анабель, Анабель, пусти меня к себе… Я не успел.
Его голова запрокинулась, а тело начали сотрясать судороги. Алиса подскочила к нему, схватила за плечи и прижала к себе.
– Ну-ну, Томас, тихо, тихо, – шептала она ему в волосы, глотая слезы, – тихо-тихо…
Крылатый замер в ее руках. Он обратил к ней лицо, открыв глаза, стараясь увидеть ее сквозь туман, опускающийся на него, уносящий с собой.
– Вернись в Город, найди Фету, – прохрипел он. – Принеси ей ветку Дерева, пусть она отдаст ее Юли. Юли… Юли…
И Томас затих, медленно опуская веки.
Алиса оцепенела.
Ручей продолжал журчать у их ног, Чарли ворчал, сидя на пригорке, ветер играл мягкой травой, даже серебристое Дерево чуть слышно шептало о чем-то своей листвой. В этих спокойных явственных звуках было что-то неправильное, невозможное для Алисы, которая обнимала бездыханное тело Вожака.
Все еще прижимая его к себе, девушка осторожно прислонила Томаса спиной к стволу и пригладила его растрепавшиеся волосы. Все морщины разгладились на его спокойном лице. Годы сокрытой тоски, боли и потерь больше не делали его далеким и холодным. Он снова помолодел, словно со смертью с него спал груз всего дурного, что произошло с ним в жизни. Алиса не увидела в его уходе ни капли сопротивления или горечи. Вожак отдался смерти, как отдается сну усталый путник. И теперь он спал глубоким, расслабленным сном, удобно прислонившись к серебристому стволу Дерева.
Алиса еще немного посидела рядом с затихшим телом Вожака, провела по его лицу ладонью, прощаясь, согревая своим теплом его остывающие черты…
Из крылатого сна окрик Томаса вырвал ее как раз в тот миг, когда древесное Божество, которому она по наивности дала человеческое имя, назвало свою цену помощи выжившим.
Навсегда остаться в крылатом сне вместе с Аланом, жутким, но таким манящим, было не самой страшной участью. Алиса чувствовала, что именно там ее место.
Но Лин, ждущий ее дома, так далеко, и родная Шая, которая, наверное, уже все глаза проглядела в надежде на ее возвращение… Мысли о родных людях не давали девушке покоя.
Не в скором времени, но когда-нибудь позже Алиса мечтала стать матерью, прожить счастливую жизнь в теплом доме, рядом с мужем, детьми, а потом и внуками. Все это становилось далеким и невозможным, когда она оказывалась рядом с Аланом, слушала его, впитывая мудрость, что струилась в этом нечеловеческом теле.
Мир заставлял Алису разрываться надвое. Одна ее часть страдала от горчайшей боли, когда Крылатая медленно проводила пальцами по успокоенному лицу Вожака, человека, который стал ей безмерно дорог за многие дни их совместного путешествия. Ее неудержимо тянуло домой, поделиться с родными пережитым, рассказать им о закатах в пустыне, о сиянии ночных небес, об оазисе, воде и зеленой траве на горных склонах. Эта часть Алисы скучала по мальчишке Лину, отчаянно, немыслимо. Тосковала по Шае, которая заменила ей мать, согревала своей любовью долгие годы.
Но другая часть Алисы, ставшая вдруг сильной, знающая тайны сожженного мира, чувствовала, что должна занять свое место рядом с Божеством в его сне. Вернуть в Город воды, взрастить новый лес, принять Говорящую в себе, питаться мудростью Священной Рощи, не допуская больше преступлений своего народа.
Чарли, подобравшийся к ней, присел рядом, разглядывая замершую девочку. Он почувствовал, когда другой человеческий отпрыск выдохнул в последний раз и покинул мир живых. Но и девочка, его девочка, уже не принадлежала ему до конца. Она словно размылась на фоне серебряного сияния Дерева, все глубже погружаясь в свои мысли.
Алиса протянула руку, погрузив пальцы в пушистый мех; посидев так, она вздохнула, словно отыскала решение мучившего ее вопроса.
– Ну что, хороший, остались мы с тобой вдвоем, да? – проговорила она, поглаживая лиса. – Мне нужно вернуться в сон, а там посмотрим. Не заскучаешь?
Чарли хотел бы рассказать ей, как страшно ему тут одному, когда она так странно замирает рядом с Деревом. Но лис чувствовал, что неназванный призовет девочку даже против ее воли. Коротко заскулив, лис потерся об руку Алисы лбом и медленно пошел к нагретому солнцем плоскому камню.
«Я буду ждать тебя сколько будет нужно, – решил лис. – Пока ты не вернешься ко мне. А если нет, то я сам пойду за тобой, ведь ты – моя стая».
Алиса коснулась серебряного ствола, зажмурилась, чувствуя, как распускаются крылья, и сразу увидела знакомую поляну, Рощу и Алана, который ждал ее возвращения.
– Тот человек… – спросил он, подаваясь ей навстречу. – Он умер, да?
– Да, – выдохнула Алиса. – Это был мой друг, он сражался за меня с целым отрядом варваров, они шли сюда зачем-то…
– Варвары? Те, что закрыли вас в клетке? – хмурясь, переспросил Алан, встревоженно глядя на нее.
– Да, это были они…
– Я чувствовал, что опасность приближается, но отвлекся… Если бы они дошли, то срубили бы меня, разорив оазис. – Алан потер лоб. – Их больше нет?
– Томас… – Алиса запнулась. – Он сказал, что вступил с ними в бой, а медальон как-то помог ему справиться сразу со всеми. Но он потратил слишком много сил, амулет раскололся, и он…
Алиса поняла, что плачет, и села на траву.
Присев рядом, Алан обнял ее за плечи.
– Он ушел успокоенным, я почувствовал это… – прошептал юноша. – Этот человек пережил много боли и страданий, он в чем-то себя винил. Хотя не был виновен в полной мере. Он… Он умел любить. Он и тебя полюбил, Алиса.
Девушка всхлипнула, пряча лицо в ладонях.
– Я оставила его там, – проговорила она. – Не знаю, сумею ли похоронить его одна…
– Не беспокойся. – Алан улыбнулся ей. – Мои корни унесут его в глубь земли, там ему будет спокойно. Я благодарен твоему другу за спасение… Жаль, что не успел ему отплатить.
Алиса сидела, прижимаясь плечом к Божеству. Ей было тепло, раздирающие сердце сомнения улеглись спокойной уверенностью в правильности собственного выбора.
– Ты можешь ему отплатить, – шепнула она, отстраняясь. – Обещай, что сделаешь это.
Алан кивнул, внимательно рассматривая враз подобравшуюся Крылатую.
– Томас, этот человек, он мне сказал, что в Городе его ждет дочь. Она, видимо, больна, и ей… – Алиса замолчала, подбирая слова, а потом прибавила: – Ей нужна твоя сила, понимаешь? Чтобы вылечиться. Он просил принести в Город ветку Дерева для своей дочери. Алан, он просил меня за секунду до смерти, понимаешь?..
Она еще что-то говорила, не в силах посмотреть в лицо своему Божеству.
– Тихо, тихо, – сказал Алан, прерывая ее бессвязную речь. – Я понял, я согласен. Предки всегда платили за верность своей милостью, и я поступлю точно так же. Ты возьмешь веточку, соберешь сок и полетишь к своему народу.
Алиса слушала его, вцепившись в траву побледневшими пальцами.
– Но ты должна вернуться, – продолжал юноша. – Показать путь сюда своим людям, чтобы они возделывали живую землю и растили новый лес. А сама придешь ко мне, в мою крылатую сказку. Вместе мы вернем миру воду и жизнь. Ты согласна?
– Да, – ответила Алиса, не давая себе ни мгновения на раздумье.