Через некоторое время противник подбросил к этому участку значительные силы, а затем пехотными частями и танками отрезал 254-й и часть 62-го полка. Чтобы выручить попавших в беду гвардейцев, командиру корпуса пришлось ввести в бой всю 56-ю и часть 22-й дивизии, а также поддержать их действия дивизионной и корпусной артиллерией.
В результате было раскрыто перед противником сосредоточение сил на этом направлении для предстоящего наступления. Участок, намеченный для удара войск левого крыла фронта, и замысел наступления оказались скомпрометированными. А. И. Колобутина пришлось от должности отстранить, а генерал А. Т. Стученко отделался выговором.
— Эх, какой замечательный для наступления участок придется менять! — возмущался А. И. Еременко, узнавший об этом происшествии. Он немедленно принял решение на перегруппировку главных сил влево, вплотную к войскам 1-го Прибалтийского. Туда была передвинута 3-я ударная армия, а 10-я гвардейская рокировалась вправо для наступления на Ауце с востока. 15-й гвардейский корпус генерала Н. Г. Хоруженко намечался для действий на правом фланге, сибирский корпус генерала А. Т. Стученко — в центре, а 7-й гвардейский корпус генерала А. Д. Кулешова — на левом фланге, непосредственно на Ауце. Начало наступления пришлось отнести на день позже, на 27 октября.
* * *
На рассвете 24 октября, после двух ночных маршей, 3-я ударная армия сосредоточилась главными силами к участку Юргапги, Вегеряй. Ей была поставлена задача прорвать здесь вражескую оборону, а затем, наступая в северо-западном направлении в обход Ауце с юга, во взаимодействии с 10-й гвардейской армией разгромить противника в этом районе и стремительно двигаться к Салдусу.
По решению командующего армией на правом фланге вводился для наступления 7-й стрелковый корпус генерал-майора В. А. Чистова, в центре — 79-й стрелковый, которым временно командовал заместитель командарма генерал-майор Г. И. Шерстнев. На левом фланге армии, занимая большой участок, был поставлен для обороны 14-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора П. А. Степаненко. Левее готовились к наступлению силы 4-й ударной армии 1-го Прибалтийского фронта.
В середине дня 24 октября генерал А. И. Еременко сообщил мне о своем отъезде в 3-ю ударную.
— Командарм там новый, молодой, еще не имеет достаточного опыта, и я решил помочь ему, — пояснил он мне. — На 16 часов я велел назначить совещание...
Надо сказать, что вместо заболевшего генерала В. А. Юшкевича командующим 3-й ударной 6 октября был назначен генерал-лейтенант Николай Павлович Симоняк. Я еще ни разу не видел его. Знал только, что он — Герой Советского Союза, отличившийся при обороне полуострова Ханко и при защите Ленинграда. Симоняк командовал там 30-м гвардейским стрелковым корпусом. И я попросил Андрея Ивановича взять меня с собой.
— Ну что ж, поедемте, — согласился Еременко.
Мы поехали на КП 3-й ударной на трех «виллисах».
Новая полоса 10-й гвардейской и 3-й ударной армий, где еще недавно шли затяжные бои правофланговых войск 1-го Прибалтийского фронта, была пересечена траншеями, ходами сообщения, различными заграждениями, изранена воронками. Немцы, наступая, усиленно минировали дороги, взрывали мосты, устраивали завалы. Нам было хорошо известно о потерях от мин и разного рода «сюрпризов», коварно замаскированных гитлеровцами. Гибли люди, подрывались танки, орудия, автомашины. Не хватало саперных частей и минеров, чтобы снять все оставшиеся заграждения.
Наши машины подошли к перекрестку дорог, километрах в десяти от линии фронта. Впереди нас в том же направлении двигался еще один «виллис». Сидевшие в нем, очевидно, узнали командующего фронтом и свернули немного в сторону. И тут же на наших глазах машина взорвалась. Еременко и я поспешили к месту взрыва. Явно сработала противотанковая мина... Это была машина командира 79-го стрелкового корпуса. Он, видимо, тоже ехал на КП армии на совещание.
Из остановившихся поблизости машин выскакивали и подбегали к взорванной машине офицеры и солдаты. В их числе оказался врач. Он установил, что комкор генерал Г. И. Шерстнев, командующий артиллерией корпуса полковник Н. Б. Лившиц и начальник оперативного отдела штаба корпуса подполковник П. Я. Ветренко мертвы, а шофер тяжело ранен.
С болью в душе стояли мы безмолвно возле погибших...
Когда мы приехали на КП ударной армии и вошли в помещение, в котором предстояло быть совещанию, уже наступили сумерки.
Генерал Н. П. Симоняк доложил командующему фронтом, что на совещание прибыли все, за исключением командования 79-го стрелкового корпуса.
Генерал А. И. Еременко, приняв рапорт командарма, тихо сказал собравшимся:
— Они не приедут... Генерал Шерстнев и сопровождавшие его только что трагически погибли, подорвались на мине. Прошу почтить минутой молчания их память...
Командующий фронтом заслушал решение командарма, которое генерал Симоняк иллюстрировал, пользуясь повешенной на стене картой.
Я только на совещании как следует рассмотрел Николая Павловича Симоняка. Среднего роста, широкий в плечах, одет по-кавалерийски — в синюю венгерку, отороченную серым мехом. Папаху он сдвигал немного набок, что придавало командарму молодцеватость.
После обмена мнениями по решению, в котором принял участие и я, Еременко задал ряд вопросов командирам корпусов и командующим артиллерией. Внеся кое-какие коррективы в решения командарма и командиров корпусов, командующий фронтом утвердил их и указал Н. П. Симоняку, что начало операции назначено на 27 октября.
* * *
И вот утром 27 октября 10-я гвардейская и 3-я ударная армии при поддержке артиллерии и авиации перешли в наступление. Начало операции было удачным. Гвардейская армия стремительно пошла вперед. В середине дня дивизии 7-го гвардейского стрелкового корпуса ударом с двух направлений овладели городом Ауце, и комкор генерал-майор Андрей Данилович Кулешов немедленно переместил туда свой НП. В это время дивизии 19-го гвардейского сибирского корпуса быстро продвигались вперед, обходя город с севера. Когда тактическая зона обороны противника была взломана, командарм 10-й гвардейской М. И. Казаков во второй половине дня ввел в прорыв приданный ему 10-й танковый корпус генерал-майора М. К. Шапошникова. Задача ему была поставлена такая: прорваться через Ауце к Мызе Абардэ, а в последующем развивать наступление к городу Салдус. Вслед за ним в направлении на Лиэлблидиэне предполагалось ввести 5-й танковый корпус генерала М. Г. Сахно.
Части 10-го танкового корпуса со стрелками-гвардейцами на броне машин ринулись вперед и к исходу первого дня операции продвинулись в направлении на Салдус на 12–15 километров. В тот день особенно отличились 7-й гвардейский корпус генерал-майора А. Д. Кулешова, 119-я гвардейская дивизия полковника А. И. Ильина и 22-я гвардейская дивизия полковника В. И. Морозова. Воспользовавшись успехом гвардейской армии, двинулась вперед и соседняя справа 42-я армия.
Еще успешнее в этот день действовали соединения 3-й ударной армии, в частности воины 79-го стрелкового корпуса, в командование которым вступил генерал-майор С. Н. Переверткин, возвратившийся после лечения. А в корпусе вырвалась вперед 150-я стрелковая дивизия полковника В. М. Шатилова. С таким же примерно успехом наступали и армии ударной группы 1-го Прибалтийского фронта.
В последующие дни противник подбросил к участку прорыва на автомобилях и в пешем строю большое количество пехоты с других направлений. Появились там танковые части, в том числе под Ауце — 12-я танковая дивизия, а также артиллерия всевозможных калибров. Все резервы вражеской группы армий, как мы узнали от наших разведывательных групп, действующих на Курляндском полуострове, и от пленных офицеров, были стянуты для усиления обороны на подступах к Лиепае, особенно против войск 1-го Прибалтийского. Туда немецкое командование бросило несколько пехотных дивизий, 4-ю и 6-ю танковые дивизии и два танковых полка «тигров». Однако действующие на лиепайском направлении 4-я ударная, 6-я гвардейская, 61-я и 51-я армии совместно с 5-й гвардейской танковой армией давали 1-му Прибалтийскому фронту перевес в силах.
* * *
В последующие дни октября продвижение армий правого крыла фронта на Салдус замедлилось и не превышало 5–7 километров в сутки, а по достижении рубежа озеро Лиэлауцес, Инцени, озеро Карклени, Гаракас наши войска уперлись в подготовленную на этом рубеже оборону и в 30 километрах от Салдуса остановились.
В таком же примерно положении оказались и правофланговые армии И. X. Баграмяна.
В первых числах ноября на наш фронтовой КП приехал представитель Ставки Александр Михайлович Василевский. Он и сопровождавшая его группа генералов и офицеров побывали во всех армиях. А затем маршал Василевский и командующий фронтом наметили новый участок для совместного с 1-м Прибалтийским удара, составили ориентировочный план операции, а также установили сроки перегруппировки войск. Соображения по продолжению операции они направили для утверждения в Ставку.
Ставка предложение на перегруппировку войск и перемену участка удара утвердила. Однако для того чтобы держать противника в постоянном напряжении и не дать возможности ему перебрасывать свои войска морским транспортом в Германию, фронтам предлагалось проводить в процессе перегруппировки главных сил частные армейские наступательные операции.
В дни, предшествующие празднику Великого Октября, начало таким операциям, положила 3-я ударная армия. Отлично подготовленным внезапным ударом трех усиленных танками дивизий противнику был нанесен ощутимый урон в районе города Лайжув. Город и район, прилегающий к нему, были заняты нашими войсками. В последующие дни вражеское командование несколько раз пыталось вернуть потерянные позиции, но его контратаки и контрудары успехом не увенчались. Значительную помощь нашим войскам оказывала авиация. Летчики использовали каждый час ясной погоды, чтобы обрушить на неприятеля бомбовый груз.