Пуаро мысленно вздохнул. Здесь до правды быстро не доберешься. Вместо этого ему придется пойти более длинной, но, правда, и более надежной дорогой. Придется общаться, очень много общаться. Ведь рано или поздно, солгав или сказав правду, люди себя выдадут.
Хелен представила Пуаро собравшимся и сделала все, чтобы преодолеть неизбежное отторжение семьей незнакомца, а тем более иностранца, который случайно оказался на всеобщей семейной встрече. Он же использовал свои глаза и уши. Он слушал и наблюдал — открыто и тайно! Он смог разобраться в симпатиях и антипатиях и услышать неосторожные слова, которые всегда произносятся, когда речь идет о дележке имущества. Он искусно устраивал беседы с глазу на глаз и прогулки по террасе, а потом наблюдал и делал выводы. Он беседовал с мисс Гилкрист о давно исчезнувшей славе ее чайной и о рецептах бриошей и шоколадных эклеров и посещал вместе с ней огород при кухне, чтобы обсудить правильное использование трав в приготовлении пищи. Он провел многие часы, выслушивая рассуждения Тимоти о его здоровье и о влиянии на него запаха красок.
Красок? Кто-то еще говорил о краске… Пуаро нахмурился. Мистер Энтвисл?
Он принял участие в обсуждении различных картин. В обсуждении Пьера Ланскене как художника. В обсуждении этюдов Коры Ласкене, которые приводили в полный восторг мисс Гилкрист и в полное уныние — Сьюзан.
— Просто рисованные открытки, — говорила миссис Бэнкс. — Она и срисовывала их с открыток.
Мисс Гилкрист была очень расстроена подобным замечанием и резко заявила, что дорогая миссис Ланскене всегда писала с натуры.
— Уверена, что она мухлевала, — сказала Сьюзан Пуаро, когда Гилкрист вышла из комнаты. — Я знаю это наверняка, хотя и не хочу расстраивать милую старушку.
— А откуда вы знаете? — спросил сыщик, внимательно изучая твердую линию подбородка миссис Бэнкс. Такая всегда уверена в себе, подумал он, а иногда, может быть, даже самоуверенна.
— Я скажу вам, но не рассказывайте об этом Гилкрист, — продолжала между тем Сьюзан. — Один из видов Полфлексана — пещера, маяк и пирс — это то, что обязательно рисует большинство художников-любителей. Но пирс во время войны взорвали, а так как набросок Коры был сделан года два назад, то никак нельзя сказать, что он сделан с натуры, правда? А вот на открытках, которые там сейчас продаются, пирс все еще присутствует. Одну из них я обнаружила в ящике комода. Так что тетя Кора начала свой «набросок» на природе, а закончила его тайком значительно позже, глядя на открытку! Смешно, на чем люди иногда попадаются, правда?
— Да, это, как вы сказали, смешно, — согласился Пуаро, а потом, помолчав немного, решил, что теперь наступило как раз подходящее время для еще одного вопроса. — А ведь вы меня не помните, мадам, — сказал он, — хотя я вас хорошо помню. Я ведь встречаю вас уже не в первый раз.
Женщина удивленно посмотрела на него, и сыщик важно кивнул:
— Да-да. Именно так. Я сидел в автомобиле, укутанный по самые уши, и видел вас в окне. Вы говорили с одним из механиков в гараже. Меня вы не заметили — и это совершенно естественно, ведь я сидел в машине. Какое дело вам было до пожилого, укутанного с ног до головы иностранца! Но я обратил на вас внимание, потому что вы были молоды, красивы и стояли в лучах солнца. Поэтому, когда я прибыл сюда и увидел вас, то сказал себе: «Tiens![32] Какое совпадение!»
— В гараже? — переспросила миссис Бэнкс. — В каком? А когда это было?
— Не так давно, может быть, с неделю назад. Сейчас, — лицемерно произнес Пуаро, прекрасно помня гараж гостиницы «Королевский герб», — я не могу вспомнить, где именно. Я так много путешествую по всей стране…
— В поисках домов для ваших беженцев?
— Да. Понимаете, приходится учитывать массу факторов: цену, соседей, возможность перестройки…
— Думаю, что вам придется потрудиться над этим домом. В нем масса никому не нужных перегородок.
— В спальнях, конечно, да. Но на первом этаже мы не будем переделывать практически ничего, — сказал сыщик, вновь сделал паузу и продолжил: — А вам не грустно, мадам, что старинный дом вашей семьи теперь перейдет к… не знакомым вам людям?
— Конечно, нет. — Сьюзан радостно улыбалась. — Мне кажется, это отличная идея. В этом доме, таком, какой он сейчас, жить просто невозможно. А сантиментов у меня никаких нет. Это не мой старый дом. Мои родители жили в Лондоне, и сюда мы приезжали изредка, на Рождество. Честно сказать, я всегда находила этот дом ужасным — какой-то непристойный храм Богатства.
— Да, сейчас алтари сильно изменились. Встроенная мебель, скрытое освещение и кажущаяся простота, за которую платятся большие деньги… Но у Богатства все еще есть свои храмы, мадам. Насколько я понимаю, избави боже показаться вам нескромным, вы и сами планируете подобное сооружение? Все по высшей категории, без оглядки на стоимость…
Бэнкс рассмеялась:
— Ну, это вряд ли можно назвать храмом — просто место для работы.
— Думаю, что название в этом случае не важно. Но денег на это будет потрачено немало, не так ли?
— В наше время все стоит неоправданно дорого. Но мне кажется, что инвестиции скоро окупятся.
— Расскажите мне о ваших планах. Я потрясен, что встретил красивую молодую женщину с такой практической сметкой. Во времена моей молодости — очень-очень давно, должен признаться, — молодые женщины думали только об удовольствиях, о косметике, о la toilette[33]…
— Женщины и сейчас очень много думают о своей красоте — и именно здесь я выхожу на сцену.
— Расскажите.
И миссис Бэнкс рассказала сыщику все. Рассказала со всеми возможными подробностями и неожиданным, подсознательным саморазоблачением. Пуаро смог оценить ее деловую хватку, смелость ее планов, владение деталями. Отличный и смелый предприниматель, отбрасывающий в сторону все второстепенные вопросы. Может быть, слегка безжалостный, каким и должен быть человек, не боящийся строить смелые планы.
— Да, вы непременно добьетесь успеха, — сказал Пуаро, наблюдая за собеседницей. — Вы будете идти вперед. Какое счастье, что вы не ограничены в деньгах, как многие другие! Сейчас невозможно начинать дело без первоначального капитала. Иметь все эти превосходные творческие идеи и не иметь денег на их воплощение — это, должно быть, просто невыносимо.
— Я бы этого не смогла пережить! Но я бы нашла деньги, так или иначе — заставила бы кого-нибудь вложиться за меня…
— Ах да, конечно! Ваш дядюшка, которому принадлежал этот дом, был богат. Даже если б он не умер, то он, я уверен, «вложился» бы за вас, как вы это называете.
— Нет. Он бы этого не сделал. Дядя Ричард был несколько старомоден во всем, что касалось женщин. Вот если б я была мужчиной… — На лице миссис Бэнкс мелькнуло гневное выражение. — Он меня здорово разозлил.
— Понимаю, понимаю…
— Старики не должны мешать молодым. Я… о, простите меня!
Эркюль Пуаро весело рассмеялся и подкрутил ус.
— Знаю, что я старый. Но молодежи я не мешаю. Так что никому не надо ждать моей смерти.
— Ужасная мысль!
— Но ведь вы реально смотрите на вещи, мадам. Давайте признаем без лишнего шума, что мир полон людей — молодых и не очень, — которые с нетерпением или терпеливо ждут смерти кого-то, чей уход даст им если не изобилие, то возможность…
— Один только шанс, — глубоко вздохнула Сьюзан. — Большего и не надо.
Сыщик, который в этот момент смотрел ей за спину, весело произнес:
— А вот и ваш муж, который пришел присоединиться к нашей маленькой беседе! Мы говорим, мистер Бэнкс, о возможности. О том золотом шансе, за который надо хвататься двумя руками. Как долго в этом случае человек должен размышлять? Хотелось бы услышать ваше мнение.
Однако ему так и не удалось услышать от Грегори Бэнкса ни его мнения, ни каких-либо других мыслей. Более того, Пуаро понял, что с Бэнксом просто невозможно говорить. У этого молодого человека было одно странное свойство: то ли по собственному желанию, то ли по желанию своей жены, но он принципиально не принимал участия ни в каких обсуждениях или беседах с глазу на глаз. Все попытки «общения» с Грегори потерпели неудачу. Зато Эркюль Пуаро пообщался с Мод Эбернети — о краске (а точнее, о ее запахе), о том, как им с мужем повезло, что Тимоти смог приехать в Эндерби-холл, и о том, как было мило со стороны Хелен пригласить мисс Гилкрист.
— Она так мне помогает! Тимоти очень часто хочет что-нибудь перекусить — у чужих слуг обычно ничего не допросишься, но в маленькой комнатке рядом с кладовой есть газовая горелка, так что мисс Гилкрист может разогреть там «Овалтин»[34] или сосиску, никого не беспокоя, — рассказала Мод. — Она так хочет всем помочь — готова летать вверх-вниз по лестнице сто раз в день. Теперь я вижу, что в этом была рука Провидения, когда она испугалась остаться одна в нашем доме, хотя, признаюсь, в тот момент я на нее рассердилась.
— Испугалась? — заинтересовался Пуаро и молча выслушал рассказ о нервном срыве мисс Гилкрист. — Вы говорите, что она была испугана, но не могла объяснить, чего боится?.. Очень интересно. Очень.
— Я объясняю это посттравматическим шоком, — сказала миссис Эбернети.
— Возможно, вы и правы.
— Однажды, во время войны, когда бомба упала в миле от нашего дома, я помню, как Тимоти… — стала вспоминать Мод, но Эркюль постарался отвлечь ее от рассказа про Тимоти.
— А в тот день произошло что-то необычное? — спросил он.
— В какой день? — недоуменно спросила женщина.
— В тот день, когда мисс Гилкрист испугалась.
— Ах вот вы о чем… Нет, не думаю. Наверное, все это зрело постепенно, с того момента, как она уехала из Личетт-Сент-Мэри. Так, по крайней мере, считает сама мисс Гилкрист. Пока она была там, с ней ничего подобного не происходило.
Поэтому-то там и появился кусок отравленного свадебного торта, подумал Пуаро. Неудивительно, что посл