?» Что же тогда показалось Хелен Эбернети неправильным? Хелен Эбернети оставляет прошлое позади и отправляется на Кипр… Хелен Эбернети с шумом роняет восковые цветы, когда он сказал… а что именно он сказал в тот момент? Пуаро никак не мог вспомнить.
Наконец он заснул, и ему стали сниться сны.
Ему приснился зеленый малахитовый столик, на котором, за стеклянным экраном, стояли восковые цветы. И все это было покрыто толстым слоем красной краски. Краски цвета крови. Пуаро чувствовал запах этой краски, а Тимоти стонал рядом с ним и говорил: «Я умираю… умираю… это конец». И Мод, которая стояла, высокая и суровая, около него, держа в руках большой нож, как эхо повторяла: «Да, это конец». Конец — гроб со свечами и монахиней, склонившейся в молитве. Если только он сможет рассмотреть лицо монахини, то поймет…
Эркюль Пуаро неожиданно проснулся — он все понял! Да, это действительно был конец. Хотя перед ним еще лежал долгий путь. Он еще раз оценил кусочки мозаики: мистер Энтвисл, запах краски, дом Тимоти и что-то, что должно там быть. Восковые цветы… Хелен… разбитое стекло…
Хелен Эбернети не сразу отправилась в постель. Какое-то время она размышляла, глядя невидящими глазами на свое отражение в зеркале.
Ее заставили принять Эркюля Пуаро в доме. Сама она этого не хотела. Но мистер Энтвисл повернул дело так, что отказаться ей было очень сложно. А теперь всем все стало известно. И теперь уже Ричард Эбернети не сможет спокойно лежать в своей могиле. А все началось с тех глупых слов Коры… В тот день, после похорон. «Как они все тогда выглядели? — спросила себя Хелен. — Какими их увидела Кора? Как выглядела я сама?»
Что там говорил Джордж? Насчет того, кто как себя видит…
По этому поводу есть даже цитата: «Видеть себя такими, какими видят нас люди…»[38] Какими нас видят другие.
Глаза, которые, ничего не видя, смотрели в зеркало, неожиданно приобрели осмысленное выражение. Хелен видела себя — и в то же время не себя — не так, как ее видели другие. Не так, как Кора видела ее в тот день.
Ее правая — нет, ее левая бровь была приподнята чуть больше, чем правая. Рот — ну, изгибы рта были симметричными. Если б она могла встретить саму себя, то не увидела бы большой разницы со своим отражением в зеркале. Не то было с Корой.
Кора — теперь миссис Эбернети видела ее совершенно четко. Кора в день похорон с головой, склоненной к плечу, задающая свой вопрос и смотрящая на нее.
Неожиданно Хелен закрыла лицо руками. «В этом нет никакого смысла… — сказала она себе. — В этом не может быть никакого смысла».
Прекрасный сон мисс Энтвисл, в котором она играла в пикет с королевой Мэри[39], был прерван телефонным звонком.
Она решила не обращать на него внимания, но телефон не замолкал. Еще не полностью проснувшись, пожилая дама подняла голову и посмотрела на часы, стоявшие у изголовья кровати. Без пяти семь — кто, ради всех святых, может звонить в такое время? Наверное, ошиблись номером.
Надоедливые переливы звонка продолжались. Мисс Энтвисл вздохнула, накинула халат и прошла в гостиную.
— Кенсингтон шесть-семь-пять-четыре-восемь-девять, — резко произнесла она, сняв трубку.
— С вами говорит миссис Эбернети, — ответил ей женский голос. — Миссис Лео Эбернети. Могу я переговорить с мистером Энтвислом?
— А, миссис Эбернети! Доброго вам утра. — «Доброе утро» прозвучало совсем не по-доброму. — Это говорит мисс Энтвисл. Боюсь, что мой брат еще спит. Я и сама спала.
— Мне очень жаль, — была вынуждена извиниться Хелен. — Но мне крайне важно немедленно переговорить с вашим братом.
— А отложить это до утра никак нельзя?
— Боюсь, что нет.
— Тогда подождите. — Мисс Энтвисл была крайне раздражена, когда вошла в спальню брата и с чувством сказала: — Это опять твои Эбернети!
— Что? Эбернети? — переспросил тот.
— Миссис Лео. Звонит, когда еще нет и семи. Подумать только!
— Ты говоришь, это миссис Лео? Боже! Это просто невероятно! Где мой халат? Спасибо большое.
Уже через секунду адвокат произнес в трубку:
— Энтвисл у телефона. Это вы, Хелен?
— Да. Мне очень неудобно, что пришлось вытащить вас из постели в такое время. Но однажды вы мне сами сказали, чтобы я немедленно связалась с вами, как только вспомню, что было «не так» в день похорон, когда Кора потрясла нас всех, предположив, что Ричарда убили.
— А, так вы вспомнили?
— Да, но в этом нет никакого смысла, — сказала миссис Эбернети озадаченным голосом.
— А вот это уж позвольте мне решать самому. Это как-то связано с одним из присутствовавших?
— Да.
— Рассказывайте.
— Звучит совершенно абсурдно. — В голосе Хелен слышались извиняющиеся нотки. — Но я в этом совершенно уверена. Я поняла это, когда вчера вечером рассматривала себя в зеркало. Ой…
Вслед за негромким вскриком раздался глухой звук, происхождение которого мистер Энтвисл никак не мог определить на расстоянии…
— Алло, алло, — произнес он несколько раз в трубку. — Хелен, куда вы пропали? Отвечайте, Хелен!
Глава 21
И только где-то через час мистер Энтвисл, после череды разговоров со всякими начальниками и супервайзерами, смог наконец услышать голос Эркюля Пуаро.
— Слава тебе господи! — произнес адвокат со вполне понятным раздражением. — Телефонистка никак не могла прозвониться на этот номер.
— Это не удивительно. Трубка была снята с аппарата, — объяснил сыщик.
Энтвисл услышал в его голосе печальные нотки.
— Что-то случилось? — резко спросил он.
— Да. Горничная нашла миссис Лео Эбернети минут двадцать назад. Она лежала возле телефона в кабинете. Женщина была без сознания. У нее очень сильное сотрясение мозга.
— Вы хотите сказать, что ее ударили по голове?
— Так мне кажется. Конечно, нельзя полностью исключить вероятность того, что она споткнулась и ударилась головой о мраморный дверной упор, но я так не думаю, и доктор со мной согласен.
— В то время она звонила мне. Я еще удивился, что нас так резко разъединили.
— Так она звонила вам? И что же она сказала?
— Какое-то время назад Хелен рассказала мне, что в тот день, когда Кора Ланскене предположила возможность убийства ее брата, ей показалось, что в комнате что-то было «не так», или как-то странно — она сама не могла точно это определить. К сожалению, Хелен совершенно не помнила, почему у нее появилось такое впечатление.
— А теперь она неожиданно вспомнила?
— Да.
— И позвонила вам, чтобы рассказать?
— Да.
— Eh bien[40].
— Никакого eh bien в этом нет! — раздраженно заметил мистер Энтвисл. — Она стала рассказывать, но нас прервали.
— И что она успела рассказать?
— Ничего важного.
— Прошу прощения, mon ami, но позвольте мне самому судить о том, что важно, а что нет. Что она сказала — дословно?
— Она напомнила мне, что я сам просил немедленно сообщить мне, если она вспомнит, что было «не так» в тот день. А потом сказала, что вспомнила, но что в этом нет никакого смысла. Я спросил, не касается ли это одного из присутствовавших на похоронах в тот день, и она сказала, что да, касается. Еще она сказала, что вспомнила, когда смотрелась в зеркало…
— И?..
— И всё.
— И она никак не намекнула на то, кого имела в виду?
— Я бы обязательно поставил вас в известность, если б она это сделала, — едко заметил Энтвисл.
— Прошу прощения, mon ami. Конечно, вы рассказали бы мне об этом.
— Придется подождать, пока она придет в себя, — сказал адвокат.
— Этого может не произойти очень долго, а может быть, и никогда, — печально заметил детектив.
— Что, все так плохо? — Голос Энтвисла слегка дрожал.
— Да, именно так.
— Но ведь это ужасно, Пуаро!
— Да, это ужасно. И именно поэтому мы не можем позволить себе ждать. Все говорит о том, что мы имеем дело с кем-то, кто или совершенно беспощаден, или настолько испуган, что это становится практически тем же самым.
— Но послушайте, Пуаро! А как же с Хелен? Вы уверены, что в Эндерби-холле она будет в безопасности?
— Нет, не уверен. Поэтому она и не в Эндерби-холле. Сейчас «Скорая помощь» везет ее в больницу, где за ней будут присматривать специальные сестры и где никто — ни члены семьи, ни знакомые не смогут ее увидеть.
— Вы меня успокоили, — выдохнул Энтвисл. — Она могла бы оказаться в серьезной опасности.
— Я в этом ничуть не сомневаюсь.
— Я очень высокого мнения о Хелен Эбернети, — сказал тронутый такой заботой адвокат. — И всегда был ее поклонником. Женщина выдающегося самообладания. В жизни у нее были… как бы это сказать… некоторые тайны…
— Что за тайны?
— Мне всегда так казалось.
— Отсюда и вилла на Кипре… Да, это многое объясняет.
— Я бы не хотел, чтобы вы стали думать…
— Вы не можете заставить меня не думать. А теперь — у меня есть для вас небольшое поручение. Секундочку…
Прошло несколько мгновений, и Пуаро заговорил опять:
— Должен был убедиться, что нас не подслушивают. Всё в порядке. Итак, вот что я хочу, чтобы вы для меня сделали. Вы должны приготовиться к поездке.
— К поездке? — В голосе юриста послышалась легкая тревога. — А, понимаю, понимаю… Вы хотите, чтобы я приехал в Эндерби-холл.
— Совсем нет. Здесь я все контролирую. Нет, вам не придется ехать так далеко. Это совсем недалеко от Лондона. Вам надо отправиться в Бёри-Сент-Эдмундс… ma foi[41], что за названия у этих ваших английских городов![42] — нанять там машину и проехать в Форсдайк-хаус, где расположена психиатрическая клиника. Разыщите там доктора Пенрита и выясните у него подробности о пациенте, которого недавно выписали.