да верили, что как только Россия восстановит своё благополучие, воссоединение советских земель станет неизбежным. Я и сегодня не прекращаю верить в это и ждать этого момента.
В общем, можете себе представить, что я почувствовал, когда к концу 2003 года был сдан Северомуйский тоннель: в СМИ это называлось не иначе как «завершение строительства Байкало-Амурской магистрали». Да, БАМ запустили ещё в 1989-м, но я тогда был маленьким и глупым, а в перестроечной мути сообщения об этом запуске воспринимались с абсолютно неуместным, но неизбывным сарказмом. И даже если забыть об этих нюансах: пуск — это пуск, а полное завершение строительства всё-таки совсем другое дело! То, что годом ранее была завершена электрификация Транссиба (дело не менее важное, чем завершение БАМа), прошло, к сожалению, почти незамеченным: всё-таки не так масштабно звучит. Впрочем, как и БАМ, Транссиб для советского человека был одним из важнейших символов. «Стройки» вообще прекрасно справлялись с символической нагрузкой, поскольку были не «пустышками», не какими-нибудь там политтехнологическими или маркетинговыми конструктами («ивентами», будь они неладны), а максимально практичными и необходимыми проектами. БАМ, кстати, был одной из наиболее известных за пределами Союза «фишек», привлекавших романтическую молодёжь в самых различных странах. До сих пор помню песню «красного Элвиса» Дина Рида[18] «БАМ»… В любом случае завершение этих двух проектов стало очень хорошим символом подхода Путина к управлению страной. В то время как ещё были достаточно сильны идиотские идеи «полного разрыва с советским прошлым» и распродажи всего государственного, Россия завершает крупнейшие советские проекты, те самые всесоюзные стройки! Нужно ли было ещё какое-то свидетельство возрождения России — возрождения вполне материального, ощутимого? Может, и не нужно, но свидетельств и далее было достаточно.
Кстати, если говорить о достраивании, то нельзя не вспомнить Царицыно. Этот комплекс «завис» недостроем на две сотни лет! Кто вообще мог представить, что всё-таки завершится строительство комплекса, который за это время успел «перебраться» из Московской области в Москву, причём отнюдь не на окраину? Да никто. А тем не менее при Путине его всё-таки достроили, причём всего за два года — и получилось чертовски красиво, говорю вам как абсолютно равнодушный к дворцам человек. А насчёт парка спросите у москвичей — как они его оценивают. Конечно, как раз завершение этого проекта критиковали все, кому не лень: как же, как же, в стране есть нечего, а они дворцы с парками строят в этой Москве!.. Давайте честно: в 2005–2008 годах очень даже было «чего есть», а Москва уже давно не выглядела на фоне остальной страны этаким спрутом-кровососом (при всех её очевидных недостатках). Так что как хотите, а завершение двухвекового долгостроя вполне тянет на стройку века. Даже двух веков.
Тут, конечно, кто-то может скептически заявить, что достраивать, мол, не строить. Я скажу так: достраивать иногда гораздо разумнее, чем строить. И решение о продолжении строительства принимать тяжелее, поскольку идёт в ход разнообразный маркетинговый бред из серии «морального устаревания» («вот, со старьём возиться, очень надо!»), но при этом продолжение строительства в большинстве случаев гораздо рациональнее, правильнее с точки зрения народного хозяйства. Тем более что в случае с советскими проектами их завершение означало ещё и признание их значимости, которая подвергалась чудовищным нападкам ещё с перестроечных времён. Но так и быть, пусть достраивать — не строить; пусть это не совсем «свершение». Давайте обратимся к стройкам, которые начинались не при Союзе. На мой взгляд, первым таким масштабным проектом можно считать Третье кольцо в Москве. И хоть началась эта стройка формально ещё в 1997-м, реально она практически полностью пришлась на правление Владимира Владимировича и была завершена в 2003-м. Если вспомнить транспортное состояние Москвы, то эта почти сорокакилометровая магистраль представляется стройкой достаточно масштабной, чтобы расширять её значение далеко за пределы столичной… Опять же, символическую значимость любых московских мегапроектов трудно переоценить, поскольку даже за пределами России многие продолжают считать Москву своей столицей, а любой побывавший в Москве любое улучшение в её транспортной системе принимает очень близко к сердцу. Да что там: каждая новая станция метрополитена воспринимается как свершение[19], а их за время путинского управления (без учёта президентского периода Дмитрия Медведева) было открыто больше тридцати.
Что ж, давайте оторвёмся от Москвы; не хочу и дальше раздражать её инстинктивных противников — тех, кто по принципу «Баба-яга против» считает, что неприлично испытывать к столице тёплые чувства (тех, кто сознательно не любит Москву, я бы как раз с удовольствием продолжил раздражать, но не в этой главе). А так хотелось ещё вспомнить реконструкцию ВДНХ… но, в конце концов, она ещё не завершена, так что не буду забегать вперёд. Давайте-ка о том, что на слуху. Сначала — о комплексных «стройках», об Олимпиаде-2014 и чемпионате мира по футболу — 2018. К Олимпиаде в Сочи были возведены три олимпийские деревни, медиацентр и деревня прессы, крупнейший в Европе гостиничный комплекс, а в самом Сочи, помимо автомобильных и железных дорог, ТЭС, ТЭЦ, газопровод, порт (!) и масса других инфраструктурных объектов. А два собственно соревновательных кластера включали построенные полностью с нуля четыре лыжно-санных комплекса, два ледовых дворца и две ледовых арены, стадион на 40 тысяч зрителей и керлинговый центр. Масштабы всего олимпийского проекта осознанию не поддаются. Естественно, сама идея проведения зимней олимпиады в субтропиках подвергалась беспощадной критике, а уж само строительство так и вовсе многократно объявлялось безнадёжным, невыполнимым, ужасным по качеству исполнения и «многомиллиардным позором России». Вообще, конечно, даже по привычным меркам (все олимпиады и чемпионаты всегда усиленно критикуются в период подготовки и прежде всего внутри принимающих стран) нападки на сочинскую Олимпиаду были совершенно запредельными. Впрочем, если учесть, что значительная их часть целенаправленно финансировалась зарубежными заказчиками, удивляться нечему. Вопреки всем нападкам сама Олимпиада прошла без сучка, без задоринки: великолепная подготовка, блестящая организация и совершенно потрясающие церемонии открытия и закрытия — вот итог этого мегапроекта. Что там говорить, если даже символы Олимпиады, кем только не оплёванные, разошлись на сувениры втрое больше ожидаемого! Собственно же постройки (которые задолго до самой Олимпиады критики успели «похоронить» — дескать, всё распилят, ничего не построят) превратили главный российский курорт Сочи в совершенно уникальный европейский комплекс, функционирующий круглый год. Кстати, почти сразу после Олимпиады в Сочи прошёл на новых объектах Гран-при «Формулы-1», который был признан лучшим этапом года. Но главное, конечно, не это. Главное — это то, что к сочинской Олимпиаде за семь лет с нуля был возведён полный комплекс олимпийских объектов, да ещё и многократно усовершенствована и модернизирована инфраструктура города. В сочетании с церемониями открытия и закрытия всё это оказало неоценимое воздействие на сплочённость россиян и продемонстрировало миру, что Россия умеет решать не менее масштабные задачи в международном спорте, чем СССР. А это, знаете ли, планка. Кроме всего прочего, не исключено, что сочинская Олимпиада стала ещё и жирной точкой во взаимоотношениях России и олимпийского движения. Безусловно, после той подлости, которую учинил в 2017 году Международный олимпийский комитет по отношению к российским спортсменам, воспользовавшись как поводом допинговым скандалом, России стоило бы бойкотировать сам принцип принятия решений в МОК, а вместе с ним и олимпиады как таковые. Ведь достаточно давно уже олимпийские соревнования предстают перед нами как грандиозное шоу, бесконечно далёкое от спортивных соревнований в чистом виде. Вполне возможно, что наша Олимпиада была последней, имеющей реальное отношение к настоящему спорту. И тогда ценность её возрастает многократно.
После такого проекта стало понятно, что мировое футбольное первенство 2018 года будет организовано Россией не менее масштабно. Помимо двенадцати строящихся или реконструируемых стадионов, подготовка подразумевает кардинальную модернизацию инфраструктуры некоторых городов-участников. Но главное в этом проекте — его политическая составляющая. Олимпийскую атаку Россия отбить не сумела, да её и невозможно было отбить, однако Олимпиада к тому времени уже была проведена, и если медали аннулировать, как оказалось, можно всегда, то аннулировать сам факт «всероссийской стройки века» и блестящего проведения Олимпиады не в состоянии никто. Возможно, именно поэтому Владимир Владимирович Путин сдержанно отреагировал на совершенно бессовестную травлю России со стороны МОК: решил поберечь энергию и нервы, ведь повлиять возможности уже не было. А вот с чемпионатом мира по футболу у США вышла загвоздка: отобрать его у России они пытались ещё в 2015-м, даже Блаттера вынудили уйти в отставку. Но ФИФА оказалась устойчивее МОК, и по состоянию на конец 2017 года чемпионат остаётся нашим. И это тот самый случай, когда масштабнейшая стройка одновременно является серьёзной политической победой ещё до того, как состоялось само мероприятие.
Но при всей моей любви к спорту и с учётом осознания его политического значения на международной арене, при всём восхищении уровнем проведения сочинской Олимпиады и качеством подготовки к ЧМ по футболу, несомненной вершиной «всесоюзных строек Путина» является знаменитый Крымский, он же Керченский, мост. Этот грандиозный проект многократно объявлялся невозможным, несуществующим, мультипликационным и компьютерным, пропагандистским и имперским, антиэкологическим и шовинистическим — каким только не объявлялся! Украинские политические «эксперты» себе карьеры строили (правда, ненадолго) на объяснении того, почему этот мост: а) никто строить не собирается; б) построить невозможно; в) строят, но не построят; г) построят, но он развалится; д) построят, но это будет не мост и вовсе не крымский… А мост тем временем строится невероятными темпами. Впрочем, невероятными не для России, как оказывается.