— Давай ты короче бронируй. А мы погнали.
Я кивнул.
— Вы там ещё пока будете рассуждать, не забудьте намекнуть по поводу того, что персонал летит и определитесь, как транспортировать малыша, Софию.
— Это понятно. — Родион поспешно кивнул. Дёрнул на себя Назара.
Я посмотрел на то, как безжизненно передвигается и вообще на все смотрит старший сын и тяжело задышал.
Сломается.
Уже сломался.
Уже трещины были такие, которые не стянуть ни одним пластырем и это было дерьмово.
Я прижал ладонь ко лбу, ощущая, что мигрень резко скакнула от затылка к глазам. Рассмотрев, что сыновья скрылись за поворотом коридора, я все-таки решил, что нужно хотя бы с Софией увидеться. Медленно пошёл в отделение, возле палаты застыл, потому что стояла сваха. Взгляд у неё был недобрый. Такой, который уже заранее обвинял во всем.
— Вечер добрый. — Произнёс я, останавливаясь напротив.
— Кому добрый, а у кого ребёнок с ума сходит. — Произнесла мать Софии и я прикрыл глаза.
— Не надо поспешных выводов. Ещё никто не сходит с ума.
И видимо стоило проявить больше участия, потому что сваха дёрнулась, ударила меня по груди и произнесла:
— Это не твой ребёнок не может прийти в себя уже столько времени. Это не твой ребёнок раньше времени родил. Это не твой ребёнок лежит и думает, как бы вены себе вскрыть, только чтобы прекратить это все. Так, что не надо здесь философствовать. Не надо.
— Вы правы. — Произнёс я, демонстративно придерживая позиции того, что нам необходимо общаться исключительно на “вы”. — Но это не говорит о том, что необходимо сейчас голову на комод поставить и смотреть дальше, как это будет. Не надо. Есть возможность, есть выход.
— Какие возможности? Какие выходы? — Запричитала мать Софии и отшатнулась от меня. — Проклятая семейка. Не надо было… Не надо было Софии выходить замуж за твоего сына. Всю жизнь испоганил. Всю жизнь. Ладно бы кто-то один пострадал, так пострадал и ни в чем не повинный малыш.
— Мы все исправим. — Произнёс я, отодвигая её и проходя в палату.
София сидела в кресле, поджав под себя ноги.
— Привет. — Произнёс я, приближаясь.
Она перевела на меня ничего не видящий взгляд и пожала плечами.
— Привет.
— Ты как?
Она молчала. Не хотела ничего говорить. Я ногой потянул второе кресло. Сел напротив.
— Нам надо серьёзно поговорить. Нам надо лететь в Израиль, потому что там: более опытные врачи, более сильная медицина.
София не реагировала.
— Надо собраться с силами. Надо привести себя в порядок, хотя бы на какой-то короткий промежуток. Времени у нас не так много. София, ты меня слышишь?
Она меня слышала и развернувшись, пожала плечами.
— Разве есть возможность?
— Возможность есть всегда. Дело в желании и поэтому мой тебе совет— приходи в себя. Начинай собираться. Там надо будет ещё решить, что по визам и по паспортам. Так что здесь надо действовать, а не сидеть и горевать о собственной судьбе.
София вскинула подбородок, намекая на то, что я не имел права так говорить. Но я посчитал, что лучше быть жестоким, чем понимающим, но при этом ничего не делающим.
— Полетите вместе с Назаром и с малышом в Израиль. Хочешь, родителей можем взять?
София прикусила и без того разодранные губы и подняв на меня пустой туманный взгляд, пожала плечами.
— Я на развод подам. Я не хочу больше жить с Назаром.
Глава 71
Устиния.
Я себе место найти не могла.
Не могла себе найти место до тех пор, пока не написал Адам о том, что все хорошо. И чтобы как-то скоротать время, я забрав Машу, поехала к свёкру. Он встретил нас грустной улыбкой и попытался хоть как-то разрядить обстановку, чтобы не сидели как на поминках. Но я ехала не за этим.
— Может быть ты переедешь ко мне? — Предложила я тихо и потёрла руки друг о друга.
— Уся, девочка моя, я не лежачий, не хромой, не больной, у меня есть все возможности для того, чтобы самого себя обеспечивать.
— Я понимаю. — Сказала я нервно. А ещё я понимала, что такое предложение от меня, для него может прозвучать унизительно и поэтому поспешила объяснить. — Я все это понимаю, но я не из-за этого, а просто потому, что тяжело.
Свёкор тяжело вздохнул и отдав Маше очередной кренделёк, покачал головой.
— Тяжело, Усь. Тяжело настолько, что глаза открываю и думаю: “зачем мне это все сдалось?” Столько времени рука об руку через все ведь прошли. Господи, чего только не было в нашей жизни. А сейчас вдруг оказалось, что жизнь у меня вот на руках— забери мою, чтобы только её сохранить. Да никому не нужно.
Я сморгнула набежавшие слезы. Я знала, что для свёкра моё предложение будет неправильным и вероятнее всего он откажется, но надеялась, что мне удастся его уговорить. А он такой мужчина, очень основательный, очень требовательный и ещё поэтому он мог со мной не согласиться.
— Я знаю это больно, это страшно, но разве не лучше бояться всем вместе и рядом?
— Нет, Уся. Нет. — Покачал головой свёкор. — Я лучше с ней. Потихоньку… — произнёс он и потёр грудь. Я обратила на это внимание и нахмурилась. — Не надо, не надо здесь сейчас бровки домиком делать. Адам уже высказал претензию о том, что надо и меня проверить, да только зачем меня проверять, если все равно это никак не повлияет на ситуацию.
— Как это зачем? Для того, чтобы ничего не случилось.
— Устинья уже случилось, уже самое страшное случилось. Я лежу вечером и думаю, хоть бы утром не проснуться. Потому что, ну его, такую жизнь, я сильный, я по праву должен был уйти первым, но никак не она, которая всю жизнь только и делала, что переживала за всех.
— Пожалуйста, — попросила я. — Ну хотя бы на на пару дней, я же не прошу оставаться со мной на постоянку, пожалуйста.
Но свёкор качал головой. Я понимала, что говорить с ним на эту тему должен Адам, но я с Адамом на эту тему не успела переговорить, и поэтому не солоно хлебавши, мы с Машей отправились обратно домой,
Я боялась сейчас садиться за руль, поэтому передвигались мы на такси и из-за этого собирали почти все пробки, что на пути к свёкру, что обратно.
Маша рассматривала город сквозь стекло и мотала ножками.
— А почему мама не приезжает? — Спросила она тихо, и у меня сердце сжалось.
— Наверное, потому, что очень занята, такое же бывает со взрослыми, что они заняты.
Маша тяжело вздохнула, я понимала, что сейчас этот сложный период надо пережить, и если Родион в дальнейшем не отступится от своих планов на единоправную опеку, то со временем у Маши не будет так болеть, но что сейчас сказать маленькому ребёнку на вопрос, где мама, я не представляла. И от этого только сильнее давило в груди.
Дома я постаралась переключить Машу на другое занятие, чтобы она не думала о таких сложных вещах из-за чего мама с папой не вместе. Мы рисовали, потом пошли готовить ужин, и Маша, сидя на коленках на стуле, раскатывала маленькие кружочки теста, пока я быстро нарезала домашнюю лапшу.
Родион вернулся ближе к десяти часам вечера, и я уже паниковать решила, хотела звонить, но он все-таки приехал.
— Ну что там? — Тихо спросила, провожая его на кухню.
— Да ничего, Машутка как уже спит?
— Спит, не переживай.
Родион выдохнул, опустился на кресло, я тут же засуетилась, стала накрывать на стол.
— София развода хочет, ничего не слышит, ничего не видит, развода хочет, потому что невозможно ей терпеть такое.
Я её понимала, особенно после того, что узнала, я её всецело понимала.
— И вообще! Этот главврач, чокнутый мужик какой-то, затупил — нет и все, хотя не понимает, что у нас и толком ни оборудования нет, ничего, а малыша надо вытаскивать, ему-то плевать, для него это проходной пациент. В общем, все сложно, но мы разберёмся, главное Назара растолкать, а то он сейчас как пюрешка, подавленное и склизкое.
Я тяжело задышала, стараясь не паниковать.
Вечер закончился чаем и я все равно не могла долго уснуть, смотрела на экран мобильного, желая увидеть хоть что-то.
Но Адам не писал и не звонил, зато моё утро нельзя было назвать добрым, потому что мне прилетело сообщение с неизвестного номера.
«Он моего ребёнка убить хочет. Если в тебе есть хоть капелька добра, уговори его этого не делать, пожалуйста».
Глава 72
Адам.
Я стоял, сжимал плечи Софии и качал головой.
— Разведёшься. — Произнёс я безапелляционно и равнодушно.
Я сейчас был готов пообещать ей все что угодно. Серьёзно. Если она попросит притащить голову дракона— я только уточню какого цвета. Просто потому, что сейчас не дело, не время, не место для того, чтобы участвовать и разводить дрязги.
Сейчас необходимо было решить вопрос с ребёнком.
Малявка не должна пострадать и вообще пусть сначала решаются важные вопросы, а уже потом по мере того, что будет происходить, раскручивается ситуация с разводом. Насильно я никого держать не буду. Мне тоже не упёрлось эта их брачная история. Хотят разводиться, пусть разводятся.
— Врёте. — Выдала Софа, хлопая меня по груди.
Я тяжело вздохнул.
— Разойдёшься, но только после того, как малыша вытащишь, поняла? А в противном случае я все возможное сделаю для того, чтобы ни ты, ни Назар, не выбрались из этого брака. Просто потому, что я самый главный злодей в этой истории. Понимаешь меня?
У Софии задрожали губы.
Так часто бывает, когда кажется, что весь мир против тебя. Причём безадресно этот мир против тебя. И поэтому выхода не видно.
Я же давал сейчас Софии реального противника— себя.
— Ты меня услышала?
— Да. Я просто… Я просто на развод подам.
— Ну, а я просто документы верну. Я тебе ещё раз повторяю, вытащи ребёнка и делай все, что хочешь. Хоть на ушах ходи. Разбирайся с Назаром так, как посчитаешь нужным. Скандалы, истерики, пресса— пожалуйста. Любой каприз. Но это только после того, как ребёнок будет в безопасности. Как малыш начнёт сам дышать. Как малыш начнёт взмахивать ручками, чмокать ртом. Все это как только появится— ты свободна на все четыре стороны.