Надо держать себя в руках.
Спокойствие и логика перед встречей с мамой — самое то.
Выхожу на улицу и дохожу до своей любимой кондитерской, где покупаю красивые пирожные к чаю, а пока их упаковывают, бросаю взгляд на Эйфелеву башню. Я живу совсем недалеко от нее, и мне нравится писать и смотреть, как она переливается во тьме всеми огнями мироздания. Очень вдохновляет, поэтому я и выбрала именно эту квартиру, а потом сделала себе рабочее место у окна, которое как раз выходит на главную достопримечательность Франции. Многие мои романы родились именно под ее свечение, и вчера я как раз заканчивала работу над последней главой очередной своей истории, которую я собираюсь увести в Россию.
Мама против.
Она не хочет, чтобы я возвращалась, но мне это нужно. Честно? Я уже почти не думаю о Глебе, но иногда, когда это все-таки происходит, я чувствую неприятный, горький осадок на кончике языка, потому что…черт, ну не было у меня сатисфакции, понимаете? Я сбежала тогда, три года назад, как крыса! Испугалась бороться за свое! Испугалась столкнуться с его безразличием лицом к лицу, о чем часто жалею. Нельзя было так поступать. Не в деньгах дело, само собой, просто... Нельзя…позволять сделать с собой все, что ему было угодно, улыбнуться и кивнуть на все абсурдные предложения. И да, я понимаю, что вряд ли смогла вывести суд и все то, что за этим последовало бы, особенно учитывая тот факт, что он женился вновь через четыре месяца.
Я не представляю, как бы я это пережила, если бы еще и боролась с ним…
Но! Сейчас все иначе. И нет, я не собираюсь бороться, но мне необходимо получить сатисфакцию. Уверена, что он узнает о моем появлении в России. Уверена, что он знает, каких высот я достигла. И я хочу! Понимаете? Хочу! Щелкнуть его по носу и показать, как много он упустил, когда потерял меня. А если не это, то хотя бы тот факт, что я и без него справилась, даже лучше, чем с ним! И он меня не уничтожил! Его баба меня не разрушила. Я справилась.
- …Не надо тебе возвращаться, Ань, - говорит мама, поджав губы, - Я не вижу в этом смысла.
Я это понимаю. Наверно, будь я на ее месте, я бы тоже его не видела, но увы и ах, я на своем месте, и у меня в груди крутится чувство, которое все сложнее игнорировать.
Месть.
Я хочу отомстить, мне это просто необходимо! Потому что то, как мы расстались, слишком сильно похоже на незакрытый гештальт, и я не могу…двигаться вперед! Он тормозит меня, тянет назад и заставляет снова и снова обдумывать все то, что тогда случилось, и то, как я могла поступить и как должна была в реальности сделать.
Наверно, я плохой человек. Тот, кому необходима месть, чтобы сравнять счет и быть счастливой. Да, наверно я плохой человек, ну и что? Психолог научил меня, что нельзя стесняться и пренебрегать своими желаниями, а еще больше «нельзя» в мысли жить чужим умом. Маминым умом. Любым другим, кроме своего, потому что на самом деле полагаться нужно и можно исключительно на свои ощущения.
Я это и делаю.
И нет, не собираюсь приходить и швырять ему свои достижения в лицо. Я просто хочу прогреметь на всю Россию, чтобы он точно ничего не упустил, а стоял в сторонке, как тот самый брошенный щенок под дождем, и локти кусал.
Я делаю небольшой глоток чая с бергамотом и слегка жму плечами.
- Странно, что ты не видишь смысла, мама. Это хороший толчок для моей карьеры.
Вру нагло и откровенно, и мама это знает. Она поднимает глаза, выгибает брови, но я делаю вид, что этого не замечаю, выбирая себе пирожное.
Идет тихий дождь.
Теплый, успокаивающий. Очень сильно пахнет свежей травой и цветами, даря моему сердцу расслабление. Нет, я не волнуюсь. Уже нет. Решение принято, и на этот раз я назад не сверну, как в прошлом свернула. Потому что я готова, и я должна столкнуться с тем, что было. Так сказать, лицом к лицу. Наверно, с собой в том числе…не знаю? Но я чувствую, что это именно то, что мне нужно, чтобы двигаться дальше.
С тихим стуком опускаю красивую, сервизную чашку на расписанное блюдце и смотрю маме в глаза.
- Мне сделали очень вкусное предложение, мама. Я поеду и посмотрю. Меня никто не заставляет подписывать контракт, хорошо? Но я должна посмотреть.
Мама тихо вздыхает и отводит взгляд в сторону окна. Там продолжает идти дождь, но, кажется, чуть сильнее…
- Я не смогу тебя переубедить?
- У меня самолет через два часа.
- Понятно… - слышу ее тихий смешок, - Вся в отца…тоже был таким упертым, как ты. Но я все равно должна спросить. Ань, ты уверена, что готова…увидеть его?
Внутри все стягивается в тугой узел. Готова ли я увидеть Глеба? Не знаю. Я много раз представляла, как мы встретимся с ним на каком-нибудь курорте, где я буду обязательно в шикарном платье, а он весь в песке, уродливых сланцах и с обгоревшим носом. Обязательно сильно обгоревшим, и сланцы его обязательно должны быть отвратительного, салатового цвета. А шорты красные. Чтобы вот максимально не сочетались! В своих мечтах я одаривала его холодным, презрительным взглядом, потом садилась в красный кабриолет и уезжала в огненный закат. Даже не обернувшись.
Будет ли так в реальности? Я не знаю. Хотя нет. Знаю. Будет! Может быть, без красного кабриолета и летящего платья, но будет даже лучше. Я справилась и переболела всей этой историей. Не поверите, но уже год не заходила на страницу к Стефании вообще, а еще вообще про него не узнавала даже вскользь.
Я справилась.
Я стала сильнее.
И я готова. Если не отвоевать половину причитающегося мне, то хотя бы ослепить тем, какой сильной и независимой я стала. И как за мой талант будут биться его конкуренты прямо перед его носом!
- Он здесь ни при чем, - говорю гордо, поднимаюсь и поправляю свое платье, - Я еду, потому что меня пригласили, мама. Отдохну, заодно послушаю, какие условия они мне предложат. Понравится? Подпишу контракт. Не устроит что-то? Приеду домой.
Снова вру. Я ведь прекрасно знаю, что литературная тусовка на вершине — это очень узкая история. В России есть всего несколько крупных изданий, и одно из них меня пригласило на «смотрины», так сказать. Притом смотрины будут мои, и королевой вечера тоже я буду. Так что, Глеб в любом случае узнает, что я веду переговоры с его конкурентами, и будет кусать свои локти! Потому что когда я в последний раз слышала о нем, дела у него шли неважно. Он немного изменил вектор своего бизнеса, открыл журнал, который с треском провалился, но это уже совсем другая история. Сейчас, насколько я знаю, он снова вернулся в издательство. Не знаю насколько успешно, но это тоже неважно. Он узнает. Узнает…
- В любом случае, я делаю это ради себя, мама. Мне это нужно.
Единственная правда, которую я говорю в маминой гостиной. И тут я действительно не кривлю душой. Мне нужна сатисфакция, потому что без нее я не могу свободно дышать. Но буду. Я обязательно буду…
«Родина»
Аня
Колесики шасси мягко касаются земли, и даже толчок не ощущается, как что-то резкое. Наоборот. Это словно мягкое объятие, от которого на душе сразу становится теплее. Мне даже ушки не заложило! И я улыбаюсь, хотя обычно дико боюсь именно финального аккорда каждого полета. Не в этот раз. Посадка получилась очень легкой, хотя, может, и нет. Не знаю, я ни на кого не смотрю, только в окно, прилипнув к иллюминатору. У меня однозначно нет никаких трудностей: ни физических, ни ментальных. Сердце так и рвет, когда читаю на своем родном языке название аэропорта:
Шереметьево.
Слов нет, чтобы описать это чувство, когда ты наконец-то видишь родные буквы не на бумаге, а где-то в окружающей тебя обстановке. Три долгих года я видела только французские слова на указателях и названиях, а теперь...боже, это самый-настоящий взрыв эмоций! Я еле сдерживаюсь, чтобы не подорваться на месте и не захлопать в ладоши, как маленькая девочка! Немыслимо…за три года я не задумывалась, как сильно скучала по родным просторам, а сейчас все эти подавленные эмоции вырываются наружу, и я мечтаю, как бы побыстрее оказаться на улице! Вдохнуть этот воздух. Посмотреть на свою родину, на любимую Москву! И на мгновение мне становится страшно, конечно, что возможно, у меня и к Глебу есть эти «подавленные» эмоции, но моя помощница отвлекает.
- Так, нас должен ждать трансфер до гостиницы!
Я смотрю на Алинку и слегка киваю, сама не перестаю улыбаться и прикусывать губу. Она отрывает глаза от своего смартфона и улыбается в ответ.
- Счастлива? Наконец-то дома.
- Безумно! Я так соскучилась, оказывается! По дому…а ты? Не скучаешь?
С Алиной я познакомилась через тетю Инну. Я как раз искала себе толкового, молодого специалиста, с которым мне будет комфортно. Так как доверия к мужчинам у меня теперь нет от слова «вообще», то главным требованием стало именно это. Я искала девушку, с которой мне было бы комфортно и спокойно. Считаю, что микроклимат между боссом и таким близким подчиненным — это одно из самых важных аспектов в работе и становлении карьеры. Мне нужен был человек, который не испугается пинать меня, если я буду лениться или выходить из собственно установленных сроков, но при этом достаточно мягкий, чтобы не оказаться в писательском рабстве и заложнике у своего личного ассистента. А такое бывает. Я Алину нашла не с первого раза. К сожалению, как что-то стоящее, ее пришлось искать, словно бриллиант в море камней.
Первый мой помощник был мужчиной. Кстати, после него я и поняла, что к мужчинам у меня вообще не осталось доверия — это первое, а второе — я никогда с мужчиной работать не смогу в настолько тесной связке. Он вечно меня критиковал и закатывал глаза в ответ на каждую написанную страницу, поэтому пробыл со мной рядом всего две недели, пока я не психанула и не выгнала его взашей. Одно дело высказывать свое мнение относительно прочитанного материала, другое — ставить абсолютно каждое мое слово под сомнение, включая внешность героев и выбранные для описания прилагательные. Возмутительно! Наверно, он, конечно, вел себя так отвратительно, потому что тогда я была в самом начале и непонятно было, как мой роман примут, так сказать, де-факто.