Второй моей помощницей стала женщина в возрасте с весьма консервативными взглядами. Наше сотрудничество случилось уже после первого успеха, и я как раз приступила ко второму роману, но…попала в концлагерь. Надеюсь, такое сравнение никого не оскорбит, но серьезно! Эта женщина была похожа на очень большую, очень злую немецкую учительницу в строгом, старомодном костюме. Она заставала меня вставать в шесть утра, делать зарядку, плотно завтракать, а потом сразу садиться за работу. И ей было абсолютно плевать, есть у меня вдохновение или нет. Она всегда требовала минимум двадцати страниц и говорила: если не можешь написать что-то, делай упражнение.
Наполняй, мол, невидимую коробку прилагательными.
А-а-а-а!!! Это просто издевательство над личностью! С другой стороны, конечно, я ей все-таки благодарна тоже. Во-первых, она приучила меня к утренней (или ночной) зарядке, которую потом я поменяла на йогу. Во-вторых, я очень быстро написала роман, который принес мне долгожданную популярность. В-третьих, Саманта обладала потрясающей способностью торговаться. Именно благодаря моему личному надзирателю, за свой лофт я заплатила не наполовину меньше, но достаточно ниже заявленной цены. Жаль, этот талант в работе ассистента, который не только следит за своим иногда безалаберным автором, но и должен продвигать его в массы, ей не помогал. Из-за ее консервативного взгляда на вещи я лишилась пары больших рекламных контрактов, поэтому с ней мне пришлось попрощаться.
Алина была третье моей ассистенткой, и именно она — это золотая середина. В меру тактичная, она позволяет себе высказывать свое мнение относительно моей работы, но никогда не задевает мою личность. А еще она очень прыткая, так что то, что я потеряла с предыдущим работником, Алина наверстала вдвое. Ну, и, конечно, что самое важное — мне с ней действительно комфортно. Покинув Россию, я осталась без подруг, да и с прошлым все равно общаться было сложно. Я как-то зашла к себе в соцсети, где от них висели сообщения: вы что, расстались с Глебом?! Я видела его со Стефанией!
Мне это показалось жестокостью, потому что по моему мнению все было итак очевидно, и зачем подливать масла в огонь, стало для меня загадкой. Ну, и потом, когда я просматривала их свадебные фотографии (а я просматривала, каюсь), увидела их в числе счастливых гостей.
Такое себе.
Конечно, они имели право идти на свадьбу, я не могу им этого запретить. Тем более, наверно, не комильфо было отказываться, раз они крутятся в одной тусовке, но…слишком это было похоже на очередное предательство. Улыбались они очень даже убедительно. Так, что, наверно, на следующий день у них дико болели щеки.
Алина не такая.
Она знает мою историю с бывшим мужем и поклялась, что будет отгонять его от меня, цитирую: ссаными тряпками.
Я посмеялась.
Да, у нее еще и чувство юмора есть. Немного специфическое, но я сама с таким же, поэтому никаких проблем не вижу. И кстати, она тоже из Москвы. До того как ее отец получил работу в престижной компании Франции, он работал здесь. Они переехали, когда ей было семнадцать. В этом мы тоже, кстати, сошлись. В смысле, я переехала гораздо позже, однако прекрасно понимаю, каково это — оставить всю свою жизнь за спиной и начать заново. В семнадцать лет жизнь тоже уже есть, как и в двадцать пять.
- Я была не так давно.
Ну да, это правда. Алина на Новогодние праздники ездила к своей бабуле, которая живет на Арбате. Я это хорошо помню, потому что передавала ей подарок — шикарную кофточку из кашемира.
- Ну да, но все равно…
- Не знаю. Россию я люблю, только домом скорее считаю Францию. А может, мне так только кажется?
Девушка жмет плечами и снова опускает глаза в свой телефон.
- Ну, надеюсь, нас все-таки будет ждать трансфер, и никто не облажается.
Давлю смешок.
- А это возможно?
- Нет, - быстро мотает головой и смотрит мне в глаза, а потом скромно улыбается и немного краснеет, - Тебе не о чем волноваться, это скорее мое личное. Я впервые организую, можно сказать, иностранные контракты. Но ты не волнуйся! У меня все под контролем! Я сто раз перечитала все, что смогла нарыть на генерального, и…
- Успокойся, - снова усмехаюсь и застегиваю накидку на своей груди, - Я тебе доверяю. А у нас будет время погулять?
- Хм…думаю, что лучше будет оставить это все на завтра, окей? Мы сейчас приедем, отдохнем, разберем вещи, а потом сразу надо будет делать прическу и выбирать наряд. У нас прямо вечером выход в свет запланирован. Ты, кстати, как? Готова?
Она не подает виду, но я знаю, о чем этот вопрос на самом деле: ты готова увидеть своего бывшего мужа?
Я перевожу взгляд в окно.
Прислушиваюсь к себе.
На улице светит солнце, я опять вижу родную, написанную речь в названиях, отчего сердце мое поет. И вообще, на душе такой подъем, что мне буквально приходится сдерживать себя физически, чтобы не сорваться с места и не побежать к двери, которую я до безумия хочу распахнуть и побыстрее оказаться дома.
Дома…
Я дома!!! Юху!
Это все, что я чувствую. Безумную радость от встречи со своей родиной. Есть ли в этой радости ложка дегтя? Нет, ее нет. Я не боюсь и не волнуюсь, а если честно, то совсем о нем не думаю. Это меня радует. Очень…
- Не факт, что он будет вечером.
- Знаю, но такое возможно. Поэтому я и уточняю. Может быть, есть смысл не ходить сегодня, а сослаться на усталость и договориться завтра? В каком-нибудь ресторане за ужином, чтобы...
- Не надо. Я готова, - отвечаю уверенно и двигаюсь ближе, чтобы побольше вида уловить и запомнить, - Не представляешь, как я скучала…может, все-таки будет время прогуляться? Хотя бы чуть-чуть.
Алина тихо вздыхает, но потом кивает.
- Ладно. Если ты не устала и не будешь потом клевать носом на приеме, мы прогуляемся.
По-детски улыбаюсь и выставляю в нее ладошки, чтобы было видно: никаких крестиков нет! Я не вру!
- Обещаю!
Звонко смеюсь, откинув голову назад. И на тот момент я действительно так считала, потому что понятия не имела, какой кринж случится этим же вечером…и как порой судьба любит наказывать за чрезмерное самомнение…
«Я волнуюсь»
Глеб
Я нервно поправляю бабочку на своей шее, пристально глядя на свое отражение. Волнуюсь, это правда. Мне хочется охватить сразу весь мой образ, чтобы удостовериться, что в нем нет ни одного изъяна, но все равно кажется, будто я пропускаю какую-то важную деталь.
Чего-то то ли не хватает, то ли много, то ли вообще все не то.
Черт!
Тяжело выдыхаю, опускаю руки и на мгновение прикрываю глаза.
Ладно, признаю. Я не просто нервничаю. Я буквально на иголках весь, а все потому, что через несколько часов, впервые за три года, мы увидимся с бывшей женой.
Аня.
В последний год я все чаще думаю о ней. Безусловно, горжусь ее успехом, и я читал ее роман про русскую княжну. Действительно, талантливо. Понимаю, откуда весь этот ажиотаж, который даже до Москвы добрался…
Примерно месяц назад
Я захожу в новое здание своего издательства и сразу сворачиваю к лифту. Бесит немного. Это ведь и не совсем мое издательство теперь. Лишь наполовину, а все из-за дурацких, слишком резких и непродуманных движений.
Два года назад или около того, я решил, что книги — это пережиток прошлого, а все деньги скорее в журналах, поэтому решил открыть свой. К тому же, так удачно совпало, что моей женой была одна из самых популярных моделей России. Это ведь действительно был подарок судьбы. За одну фотосессию Стефания запрашивает огромный гонорар, а у меня снималась бы бесплатно. Все звучало в теории, как победа над всеми, но теория и практика нередко расходятся в абсолютно разные стороны.
Я не учел одного: череду внезапных совпадений и непредвиденных обстоятельств.
Примерно через месяц, как я исполнил нашу со Стеф мечту, началась какая-то откровенная хрень. Абсолютно идиотские скандалы сыпались, как из рога изобилия. Ты бежишь решать в одном месте, обваливается другое и так до бесконечности в квадрате. Сначала визажистка обвинила мою супругу в токсичности и расизме, потом к ней подключилась наша экономка. Там обвинения были уже серьезней. Она рассказала прессе, что когда она мыла окна, Стефании не понравилось качество уборки, и она ударила по лестнице и чуть не вытолкнула ее с тридцатого этажа нашей квартиры. Конечно, все это было голословно. Не имея доказательств, они стали лишь пшиком, но в нашем случае скорее первой фишкой домино, которое потянуло за себя целую вереницу громких обвинений.
На Стеф жаловались все: костюмеры, партнерши по съемкам, фотографы, агент. Ее называли: «стерва с подиума», «главная тварь Росссии», «самым красивым чудовищем». От ее услуг стали отказываться поочередно все, кто успел подписать ее в качестве модели. За ними посыпались рекламодатели. Стеф больше не звали на фотосессии, у нее не было работы от слова «вообще», потом закрылись все мероприятия, куда ее больше не приглашали. А потом сокрушительный удар пришелся на мой журнал, который я только успел открыть, вложив туда все свои деньги.
Я чуть не потерял все.
Это было сложное время. Мне почти пришлось продать квартиру и подумать о переезде куда-то в другое место, пока однажды судьба все-таки не повернулась ко мне обратно лицом, и я не встретил на одном мероприятии одного молодого, амбициозного мажора. Богдан был в курсе, что у меня серьезные проблемы в бизнесе, а у него как раз были деньги для собственного проекта. Отец Богдана очень богатый человек и занимается газом, а вот сын противится занять свою нишу в семейном бизнесе. Ему хочется свободы и реализации, поэтому господин Измайлов дал своему любимому, младшему отпрыску деньги и срок: до тридцати лет. Если не сможет сколотить состояние, добровольно вернется под крылышко и встанет на свою клеточку на шахматной доске. Сможет? Он будет свободен.