Счастливые…
А мне приходится.
Снова закатываю глаза и убираю билетик обратно в свое зеркало. У меня от наших отношений с Аней только он и остался, так что я храню его бережно и, бывает, в моменты отчаяния подолгу смотрю и спрашиваю: как мы могли все это потерять? Ведь у нас было столько любви, а потом не осталось ничего…
Вот так.
Ладно, не хочу об этом думать.
Я поднимаю глаза и приближаюсь к рулю, который обнимаю и тяжело вздыхаю. Ну, где же ты, Аня? Или уже зашла? Нет, я не пойду раньше тебя. Есть риск, что ты можешь не сесть на паром, если узнаешь, что я тоже поплыву.
Это неприятно.
Нет, не так. Это почти больно и горько, что вот так мы теперь. Не общаемся уже столько лет, а кажется, будто целую вечность. Мне тебя очень не хватало, малышка, а тебе меня? Вспоминала ли ты? Конечно, вспоминала. Ты любила меня очень сильно, и я любил, просто в какой-то момент запутался и заблудился…но мне всегда тебе не хватало, ведь не просто так в самые тяжелые моменты моей жизни, я думал о тебе…
Как бы все получилось, если бы тогда я не заметил Стефанию? Если бы не зафиксировал на ней свое внимание? А если бы не подошел? Я ведь мог не подходить к ней. Зачем я это сделал? Мне польстило? Наверное, так. Мне польстил ее взгляд, и мне захотелось продлить это ощущение, а во что это желание вылилось, вы уже и сами знаете…
Жалею ли я? Теперь, конечно, да. И будь моя воля, мог бы я все исправить — вернулся бы в прошлое без раздумий, чтобы себя остановить и напомнить о моей Анне, которая ждала меня дома. Я скучаю по тебе, а ты по мне скучала?
Ответ остается где-то в воздухе, да и нет сил его ловить сейчас. У меня сердце замирает, когда к пароходу подъезжает красный кабриолет. Его ведет какой-то лысый мужик, но я не ревную — это обычный водитель. Хотя нет. Все-таки ревную. Он находится рядом с Аней, а я нет. Я жду ее и высматриваю издалека, чтобы не спугнуть. Как охотник зайчишку…
А она прекрасна.
Аня сидит на заднем сидении, как в молодежных фильмах. Почти на багажнике. Солнце красиво играет на ее волосах, которые она откидывает и звонко хохочет вместе со своей подружкой тире агентом. Я ее даже не замечаю. Не могу разглядеть ее лица, даже цвета ее волос, потому что все мое внимание отдано всецело Анне.
Ловко спрыгнув с багажника кабриолета, Аня поправляет тугую юбочку и снова улыбается. А я сглатываю огромную таблетку и облизываю сухие губы.
Какая же она красивая…
Худенькая…нет, неправильно. Фигуристая. На ней надето невероятное платье. Оно не вульгарное, не пошлое, а как будто взято со страниц ее романов: закрытое сверху, юбка чуть ниже колен, облегающее, но так, чтобы дать загадку, а не вызвать похоть.
Хотя она вызывает похоть.
Я не могу перестать смотреть на ее бедра и попку, которая выглядит в этой юбочке, как два сочных персика. Упругая, шикарная, так и хочется нежно очертить оба полушария ладонями, а потом шлепнуть. Просто так.
Черт.
В паху сразу тяжелеет, сердце учащается.
А Аня смеется. Будто бы надо мной! Мол, смотри, козел! Что ты потерял!
Я будто не знаю.
Черт, как же я по тебе скучаю…по ночам, которые мы провели вместе. По твоим тихим всхлипам, по стонам, по тому, как мягко ты запускала пальчики в мои волосы и просила еще.
Как я мог быть таким слепым? Самая красивая женщина — это ты. И это не фигура речи, не я — влюблённый, тупой мудак. Это правда.
Водитель помогает девушкам вытащить чемодан, а потом смотрит на Аню и о чем-то ей говорит, сверкая белозубой улыбкой. Она тоже улыбается. Бросает взгляд на паром, потом снова на него и слегка мотает головой, но мужик настаивает. Чего он хочет от нее?! Гнида, на хер пошел! Сука, блядь! Распустил слюни! Вы только посмотрите на него! Вроде ничего не делает и стоит на расстоянии, а я по глазам читаю, что сожрать ее готов.
Руки убрал!
Из груди рвется рык, и я почти готов выбежать на улицу и набить ему морду, но нельзя. Я должен держать себя в руках, иначе лишусь Ани точно. Она не поедет. Сто процентов не поедет — гордая. Она у меня гордая…
Наконец-то разговор заканчивается, мужик поворачивается и забирает из ее рук чемодан, а потом перехватывает чемодан подружки тире агента. Думаю, он не хотел ей помогать, но сделал это чисто из вежливости. Только Аня этого не понимает. Она продолжает улыбаться, а когда мужик поворачивается к трапу, она поворачивается на свою подругу и улыбается, как ребенок. Чуть наклонив голову вниз, поиграв бровями, отчего на сердце сразу и теплее, и гаже.
Это я должен помогать ей доносить чемодан. Ладно, и ее подружке тоже. Но это должен быть я! А я сижу. Просто провожаю ее взглядом, замирая изнутри и снаружи.
В венах играет огонь. По коже идет ток. Сердце часто-часто бьется. Дыхание спирает. Черт, девочка, ты собираешь собой все взгляды…знаешь об этом? Наверно, нет. А может быть, и да. Но суть не в этом, а в том, что я снова не кривлю душой. Говорю чистую правду. Она идет походкой от бедра, и на нее оборачиваются все мужчины, которые ее видят.
Это бесит. Но я ей все равно горжусь…когда-то Аня стеснялась такого пристального внимания, но теперь это не так. Она раньше и не одевалась так, конечно. Вся одежда была поспокойней, но мне она и такой заходила. Она была для меня лучшей столько лет, пока однажды я не встретился взглядом со Стефой. Зачем я встретился с ней взглядом? Зачем? Был бы сейчас самым счастливым на свете мужчиной. Процветал бы. А рядом была моя женщина, которая никогда не орала на меня. Она всегда встречала меня с улыбкой и мягко направляла. Если я терял силы — дарила мне свои.
Я хочу обратно.
Я хочу в свое прошлое, по которому так сильно скучаю…
Снова вздыхаю и откидываюсь на спинку сидения. Не пойду сразу после нее. Вдруг? Подожду. Да, лучше подождать до последнего момента, чтобы она уж точно никуда не сбежала. Мне нужны эти пять дней, потому что я, кажется, собираюсь не только получить ее подпись, но и ее саму.
Да.
Я собираюсь забрать еще один шанс с женщиной, по которой я устал скучать…
«Самая красивая женщина»
Глеб
Все прошло отлично. Я зарегистрировался на рейс в числе последних прибывших, и Аня ничего уже не сделает с этим. Наверно, сейчас она распаковывает свои чемоданы в своей каюте, пока я мечусь у себя.
Волнуюсь сильно и не знаю, что мне надеть. Забавно.
Ухмыляюсь, поправляя галстук на шее. Только мне кажется, что выгляжу я в нем как-то нелепо? Нет, не кажется. Шиплю и срываю его с шеи, а потом расстегиваю верхние пуговицы на рубашке.
Так, спокойно.
Что с тобой?
Смешок рвется из груди, и я убираю волосы назад, пристально вглядываюсь в свое отражение в зеркале.
Ну, и что с тобой? В чем дело, Глеб? Откуда эта истерика и паника? Дыши. Спокойно. Все будет гладко. Все будет в норме. Конечно, я не совсем дурак и понимаю, что Аня едва ли захочет говорить со мной сразу. Ох едва ли…скорее всего, даже этого мне придется добиваться, ну и что? Ты однажды уже ее добился, а значит, сможешь сделать это еще раз.
Тем более, она все еще тебя любит.
Это дает хоть какую-то уверенность в себе. Вот так просто, а я уверен в себе уже, потому что хорошо помню горящий взгляд ее невероятных глаз. Так ведь не смотрят, когда ничего не осталось. Наверно, было бы хуже, если бы она смотрела спокойно. То есть никак. То есть вообще никак! Но это не про Аню. Она горела, злилась, возможно, ненавидит меня, но на самом деле эти эмоции скрывают чувства гораздо глубже. Именно те, какими я их запомнил. И я тоже чувствую. До сих пор.
Такую связь не порвешь никогда, полагаю? Полагаю, что так.
Поэтому, Глеб, спокойно. Да, она поначалу будет кусаться, но Аня никогда не умела долго злиться. Главное — это прийти с честными намерениями, с которыми я, собственно, к ней и иду. С честными намерениями и душой, полной раскаяния. Если захочет — все ей скажу. Любую правду, которая будет необходима, чтобы заполучить ее доверие, а потом…потом я верну свою бывшую жену. Сначала покаюсь, потом верну, а потом мы подпишем контракт. Я разведусь. Мы снова начнем встречаться, снова поженимся. У нас будут дети…Аня будет хорошей матерью. А я стану хорошим отцом.
Со Стефанией я никогда не думал о детях.
Эта мысль обжигает, ведь это правда — я никогда не представлял, что нас будет трое. Я никогда не хотел этого. Я даже не задумывался! А с Аней все иначе. Я представляю нашего ребенка, как она будет за ним ухаживать, а я возвращаться вечером с работы и помогать.
Все будет хорошо.
Главное сейчас — это показать мои честные намерения.
Киваю себе еще раз, потом бросаю взгляд на свой телефон. Он надрывается. Я знаю, кто это звонит, поэтому брать трубку не спешу. Зачем? Меня только накрутят, а я не хочу. Нужно оставаться спокойным, чтобы все получилось. Чтобы не психануть. Я могу сорваться, ведь часто стал срываться в принципе. Оно и понятно: когда тебе ежедневно и много раз сношают мозг, ты и не таким станешь.
Решаю, что вырубить телефон — самый идеальный выход. Может быть, это маленькая месть моей дорогой жене, но я сейчас об этом не думаю. Подхожу к кровати, беру трубку — потом позвоню! Возможно. Но на экране высвечивается не ее имя, а Богдана. С ним тоже желания вести какие-то беседы — нулевое, но он — это меньшее из зол.
Вздыхаю и тяну за ползунок.
- Да?
- Почему телефон не берешь? - тут же летит претензия.
Господи, и этот туда же. Сука. Закатываю глаза, но помню, что мне надо вести себя корректно. Максимально вежливо. Чтобы он думал, что я прогнулся в спинке и все сделаю, ради хозяйских тапочек.
Улыбаюсь.
- Думал, что жена звонит.
- Ха! А ты прячешься?
- Я ей не сказал, что меня не будет неделю.
- Которую ты проведешь рядом с бывшей?
Я не собираюсь посвящать эту зарвавшуюся малолетку в тонкости отношений между мной, моей супругой и моей бывшей женой. Не его это дело.