«Мое сокровище»
Глеб
Еще на подходе к ее столику, я замечаю, как выражение лица подружки тире агента меняется. В глазах вспыхивает волнение, даже некоторый страх, она быстро о чем-то говорит Ане, а я ухмыляюсь.
Знаю, что она там нашептывает.
Бывший! Берегись! Полундра!
Я не страшусь такой реакции. Меня даже не беспокоит отпор, с которым меня встретит моя путеводная звезда — я его жду, если честно. Главное, чтобы она горела. Главное, чтобы она злилась. Все что угодно, лишь бы не смотрела на меня пустыми глазами, как на незнакомца. Или «знакомца», но из далекого-далекого прошлого, а как будто и вовсе из другой жизни.
Всего три года прошло, но это меня по-настоящему пугает. Все так сильно изменилось…черт возьми, все настолько перевернулось с головы на ноги! И наши отношения, которые я так бережно берегу в своей памяти, как будто и были совсем не со мной…Я тогда другим был; совсем-совсем другим человеком. Успешным, уважаемым, сильным. Сейчас только понимаю, что это и не я таким был, а она меня таким делала.
Вот так странно.
Помню, сто раз слышал фразу, что мужчину делает женщина, которая находится рядом с ним. Всегда считал, что это бред! Ну как это возможно? Женщина может быть рядом, может быть музой, но она уж точно не может влиять на твою внутреннюю составляющую. Оказывается, я и здесь ошибался, потому что человек, который был женат на Ане, и тот, кто женат на Стефании — это два разных человека. Первый был сытым котом, а у второго глаз дергается. Первый — красавчик, второй — лох, который тянет время и не идет домой, лишь бы не видеть свою суженную. Первый дома был королем, которого встречали с почестями. Этакий смелый рыцарь в сияющих латах! А второй…даже не хочу думать, что второй.
Оказывается, это правда. Именно женщина дает тебе собственное ощущение себя же! И это очень странно, хотя, если задуматься, и не очень вовсе. Именно женщина — это залог и венец всего того, что делает мужчина. Все же ради нее. Все к ее ногам…чтобы улыбалась…В ответ мужчина получает море эмоций, теплоту, спокойствие и заботу.
Я помню, как Аня обо мне заботилась. Как мягко она успокаивала меня, если что-то не получалось, как готовила мои любимые блюда, как делала молоко с медом, когда я болел. Что я получаю от Стефании? Ничего, кроме бесконечных требований. Она даже в сексе до безобразия эгоистична, а Аня отдавала всю себя мне…
В который раз задумываюсь: чего тебе не хватало? Может быть, стоило, как и все мои товарищи, просто промолчать? Загасить в себе чувство вины, купить ей дорогой подарок. Может быть, какое-нибудь украшение. Или, например, новую машину? Путевку на море? Что угодно! Но не рассказывать ей о том, что я пал перед чарами этой коварной змеи. Да, мне не стоило сознаваться в своей слабости, и может быть, сейчас я все еще был бы сытым котом. Не смотрел на нее со стороны, а сидел рядом, обнимал за тонкие плечи и дышал запахом ее волос…смеялся бы над ее удачными шутками, а сердце грелось в лучах ее обворожительной улыбки…
Нет, нет, нет…я бы так не смог. Вести двойную жизнь — это не для меня. Обманывать Аню? Черт! да я места себе не находил, когда она смотрела мне в глаза так доверчиво и сердечно. Готов был сдохнуть на месте! Потому что я знал, что поступаю неправильно и нечестно. Аня была всегда со мной честна, она всегда была хорошей женой и не заслужила вранья.
Нет, я бы не смог, как они. Я так не умею. А что было бы, не обрати я внимания на Стефанию? Думать не хочу. Наверно, потому что обратил бы в любом случае. Я думаю, что это было неизбежно. Единственное, что я действительно мог сделать — это не поддаваться. Ведь обращать внимания — это не измена. Все обращают внимания на других, закон жизни. Просто не все изменяют, а это уже закон чести.
Изменяют…
Мне неприятно. Внутри жжет даже! Но так и было, полагаю. Я ей изменял, и такая неприятная правда немного тормозит на подходе, но…поверь мне, Аня, жизнь наказала меня за то, что я с тобой сделал. С нами. И мне очень-очень стыдно…я слабый мужчина. Я это признаю и не отказываюсь. Я поступил опрометчиво и глупо, слабо. Недостойно. И мне хотя бы шанс урвать, а там я все тебе объясню…не знаю как, но я обязательно объяснюсь.
Останавливаюсь рядом с ее столиком и любуюсь. Аня — невероятная красавица. Она почти сияет, как самый шикарный бриллиант. У нее стрелочки нарисованы, которые ей так идут, а губы тронуты нежным блеском.
Но на меня она не смотрит. Упрямо уставилась перед собой, делает глоток вина, молчит. Давит-давит-давит…господи, какая же ты беспощадная, любимая. Какая же ты можешь быть жестокая…
- Привет, Аня, - говорю тихо и хрипло, низко.
Ее немного дергает.
Я улыбаюсь.
Все-таки ты реагируешь на меня, хотя отлично делаешь вид, что тебя мое общество никак не цепляет. Цепляет. И меня, малыш, безумно цепляет.
Я так по тебе скучал…
Сердце в груди начинает биться чаще, а внизу живота закручиваются тугие канаты, когда Аня медленно проводит по нижней губе языком.
Черт…
Я помню вкус этих губ, и воспоминания простреливают меня изящной, смертоносной молнией. Как разряд тока получил в темечко! Я помню…я так отчетливо помню всю тебя на вкус, девочка…
- Извините, - неуверенно начинает ее подружка тире агент, - Но вам лучше уйти.
Я не обращаю на нее внимания. Делаю шаг ближе, и в нос тут же ударяет запах парфюма Ани. Он звучит, как что-то молочное, медовое, с корицей.
Черт, как же сладко от нее пахнет, что крышу рвет…
Ой, черт.
В пах ударяет с ноги. Член оживает, дыхание перебивает сильнее.
Я помню все эти вибрации. Я помню тебя, малыш. Я так хорошо тебя помню, девочка…
- Ты самая красивая женщина, которую я только видел…
Аня резко переводит на меня взгляд, будто я не комплимент ей сделал, а дал пощечину. Взгляд тяжелеет. Ух! Фурия! Молнии метает, убить меня готова, но сердце оживает и бьется только чаще.
Моя девочка…
- Ты плохо услышал, Глеб? Тебе лучше уйти, - цедит, а я так и стою.
Как в землю врос. Любуюсь ей, не могу сказать ничего, не могу сделать. Ничего не могу, только смотрю…
- Мне позвать охрану?
Ее голос немного выводит из ступора. Часто моргаю, возвращая себе контроль над телом и ситуацией, ухмыляюсь.
Ты можешь звать кого угодно, но они не заставят меня держаться от тебя в стороне, дорогая. Никогда. Ни за что.
Я берусь за спинку стула рядом с ней и хочу отодвинуть его, но Аня успевает дернуть раньше. Она цепляется за сидение намертво, а потом шипит.
- Только попробуй!
- Я хочу поговорить, Ань…
- Говорили уже, аудиенция закончена! Решения не изменю, ничего подписывать не собираюсь — вали!
- Да плевать мне на этот контракт! - подаюсь еще ближе, оперевшись на стол и нависнув сверху, - Я хочу поговорить…о другом.
Теперь она застывает. Хмурится, не понимает, но когда понимает…я слегка киваю на всякий случай: да, ты правильно услышала. я хочу говорить о нас с тобой, девочка. О нас. О том, как нам было прекрасно вместе когда-то, ты же это помнишь? Помнит. По глазам вижу, что она помнит…Пару раз моргает и дергает головой.
- Пожалуйста. Я тебя умоляю, скажи, что ты сейчас так пошутил.
- Я не шучу. Я…
- Заткнись! - нервничает, перебивает, - Я слышать не желаю! И говорить нам не о чем, тем более о другом. Уходи!
- Ты же меня знаешь, Аня. Я все равно добьюсь того, чего я хочу.
Ты прекрасно это знаешь. Я когда-то тебя добился и сделаю это снова! Я сделаю! Девочка моя…
- Давай поужинаем вместе?
Из ее груди рвется смешок.
- Хочешь увидеть, как меня тошнит?
- Не надо.
- Чего?
- Не будь язвой. Я знаю, что облажался, но…
- Облажался?! - ее глаза сужаются сильнее, а я киваю.
- Да, Ань. Очень серьезно и…
Пару раз моргнув, она вдруг переводит взгляд мне за спину и улыбается.
- Ой, а вот и ты! Хорошо, что ты пришел, а то мы уже заждались.
Резко оборачиваюсь. И тут же меня простреливает ревность и злость. За моей спиной стоит он. Конечно же! Стоит он! Чертов Пушкин…
Мне на мгновение кажется, что он растерян. Конечно, думал, наверно, что я так быстро отступлю?! Только хрена тебе на рыло! Она будет моей! Никакого тебе контракта тут не светит!
Егор быстро берет себя в руки и расплывается в широкой улыбке.
- Извини, что опоздал. Простите, это мое место.
Конечно, я могу устроить сцену. Могу даже схватить его за грудки и выволочь из зала, а потом скинуть в реку. Или разбить морду. Или еще что-нибудь, но…так я Аню только оттолкну. Она не любит драки — боится. А я не хочу ее пугать, да и этим, правда, ничего не добьюсь. Хмыкаю, отступаю, а потом разворачиваюсь и ухожу.
Ладно, признаю. Тут я, конечно, проиграл. Не все продумал. Не оценил. Женщины долго могут злиться, если зацепить их эго. Я об этом не подумал. Я надеялся на немного другое, но, опять же, и хорошо, что так. Значит, в ее сердце все еще есть для меня место. И это место мое, а это место куда как более важное.
Посиди рядом с ней. Хорошо. Потрепись. Все равно Аня меня любит, а значит, я смогу ее вернуть, просто надо просчитать верные шаги.
Самым верным шагом — это разговор, в котором я смогу рассказать ей, как жил без нее. Но разговор — это сейчас недостижимая роскошь, поэтому думай, Глеб.
Как заставить ее слушать? Ты сможешь, я знаю. Она же твоя девочка. Как расположить к себе свою девочку?
Надо раскрыть перед ней душу.
А как это сделать, если не словами?
Словами…ну, конечно! Словами, написанными на бумаге.
От волнения набираю скорость, и вот через пару мгновений я уже сижу в своей каюте. Сто лет ничего не писал, но с другой стороны, я сто лет не был так взбудоражен! Беру ручку, красивый блокнот для ведения записей со столика, потом расстегиваю рубашку и плюхаюсь на кровать.
Я знаю, что говорить, чтобы заставить ее слушать. Врать не собираюсь, выливаю все, что во мне копилось два долгих года. И про то, как я облажался, и про то, как этот поступок саданул по мне. Вспоминаю пару смешных, только наших историй…Ей должно понравится. Потом го